Куда скачет "медный всадник"
Ольгу Дилакторскую, заведующую кафедрой русской филологии Дальневосточного технического университета, трудно воспринимать в одной ипостаси: она – интереснейший и требовательный педагог, авторитетный ученый, рачительная хозяйка, заботливая жена и мама.
Но прежде всего она филолог. Школьная расшифровка (фило - люблю, логос - слово) в этом случае слишком примитивна: Ольга Георгиевна – исследователь языкового и литературного пространства. Тема докторской диссертации, которую она недавно блестяще защитила в Московском государственном университете, – “Петербургская повесть” как жанр русской литературы” - ноу-хау Дилакторской, которое, впрочем, явилось еще одним подтверждением: слово и реальность существуют в неразрывной связи.
Куда скачет “Медный всадник”
За стеклянной дверцей шкафа в уютной гостиной синевой клубится гжель. Фигурки ассоциируются со словом “хохоряшки” (мелкие сувенирчики), изобретенным моей подругой. Ольга Георгиевна не принимает самодеятельный неологизм:
- Слово не может быть случайным. Язык и действительность взаимосвязаны. Увы, у нас очень большие проблемы со словом. И весь ужас в том, что это не осознается. Сегодня изъясняются на каком-то изобретенном языке, в котором - как у Эллочки Людоедки – тридцать слов, которых хватает, чтобы выразить весь спектр отношений с миром. У нас катастрофическое положение с русским языком – вы просто представить не можете, какая безграмотность царит среди школьников! Человек получает среднее образование и не умеет ни говорить, ни писать правильно. А ведь слово формирует национальное самосознание. К большому сожалению, русская литература и русская словесность сегодня не в чести…
- Ваш научный труд можно считать неким ответом на ситуацию?
- Докторская диссертация посвящена исследованию особого жанра в русской литературе – “петербургской повести”. Это не территориальное, не географическое понятие - вопрос заключается в том, что всякий литературный жанр рождается в определенную историческую эпоху. Это ответ на заказ времени: литература развивается сама по себе, она самодостаточна, но всегда это отражение различных культурологических, социальных, идеологических, эстетических проблем. Волей-неволей это зеркало. Все литературные жанры имеют свою историю. Я предложила рассматривать 12 повестей Пушкина, Гоголя и Достоевского как отдельный жанр. Он возник не случайно.
Первым был Пушкин, который “Медный всадник” назвал “Петербургская повесть”. Его мысль не о человеке - о государстве. И конфликте государства и человека. Петербургская повесть отражает этот конфликт, который возник в эпоху петровских преобразований, формирования Петербурга как государственной столицы. Именно она – столица – герой времени, город воплощает государственную идею. Мне было интересно поразмышлять, что такое наше государство, как его поставил Петр. Ведь именно с него начинается новая история России, ее включение в мировой поток. Потом наступила другая эпоха – и жанр умер. Петербург перестал быть героем времени. Отмена крепостного права и другие реформы закрыли путь к благоденствию семье Романовых. Наступило время Раскольниковых…
Эти проблемы нас волнуют сегодня. Мы уже переживали это все, надо только внимательнее присмотреться. Уметь анализировать и не делать прежних ошибок. К сожалению, мы не осознаем свой исторический опыт, выкидываем его.
- Ольга Георгиевна, почему вы выбрали для защиты московский вуз?
- Я принадлежу к питерской филологической школе (в свое время окончила ЛГУ). Но меня не пугала и московская. Дело в том, что последние 10 лет я активно сотрудничала с московскими издательствами. Мои книги опубликованы в Российской академии наук. И тему своей диссертации я взяла именно на кафедре русской литературы МГУ. Но еще задолго до защиты мои монографии использовались в вузах… Словом, диссертация явилась неким итогом, я вытолкнула ее из себя. Теперь пришло время для реализации других идей: мне предложили писать для Московского университета в серию “Вершины русской классики”, моя заявка на “Новый литературный памятник” лежит в академии наук.
- Вашу защиту называют блестящей…
- Справедливее, чтобы кто-то сказал о тебе… В науке много ложных, фиктивных идей, ложных отношений, ложного понимания. Как и во всей нашей жизни. Но главное остается – как делать. Дело даже не в званиях. Встречают, разумеется, по формальному признаку – доктор наук и все прочее. А потом смотрят по сути, что ты умеешь делать.
Хотя есть ситуации, когда умирают целые научные отрасли. К несчастью, люди уходят из науки, потому что просто не в силах прокормить себя и семью. И если они молоды, активны, способны переформировать свой мир – они оставляют профессию…
- Кафедра филологии и технический вуз – вы считаете это логично?
- Я действительно почти четверть века проработала в ДВГУ, а сегодня формирую кафедру филологии и культуры в техническом университете. Но сегодня он перестал быть просто техническим: здесь Тихоокеанский институт политики и права, Гуманитарный институт, Восточный институт, педагогические структуры, которые работают над разными методиками, широко представлены гуманитарные направления. Кафедра, которую я возглавляю, возникла не случайно. Это связано с тем, что наше министерство образования ввело во все вузы страны, технического профиля в том числе, дисциплину “русский язык и культура речи”. В общем, это - закономерность. Национальный язык преподается во всех зарубежных вузах. Ты можешь изучать любые науки, но родной язык - обязательно.
- Как вы рассчитываете свое время, чтобы хватало и на научную работу, и на преподавание, и дом держать в порядке?
- Я не задумываюсь. Просто знаю, что мне что-то нужно сделать, и все. В ущерб сну, здоровью. Зато есть другие удовольствия – от сделанного (смеется). Конечно, не бывает идеально, чтобы ты собой везде был доволен.
- А домашние вами довольны?
- Мирятся, понимают - я сегодня вот так, а завтра – наверстаю, порадую. Я не люблю неуюта, стараюсь, чтобы было комфортно. Комфорт в доме - для нас.
- То есть не существует строгой научной дамы?
- Конечно нет. Я и мама, и жена. Иногда ссорюсь со своими – ведь все домашнее хозяйство на женских плечах.
- Ольга Георгиевна, вашего мужа художника Андрея Камалова не надо представлять. Сложно вместе двум творческим величинам?
- Я просто об этом не думаю. Да и не думала раньше. Просто каждый из нас живет в своем пространстве. Разумеется, они соприкасаются - образ и слово. Но эти виды творчества всегда соприкасались. Моя профессия - изучение слова, толкование сюжета. В то же время я искренне люблю работы Камалова-художника. Я понимаю, чувствую то, что он делает. Это меня согревает, имеет какой-то особый смысл. Он, в свою очередь, пишет рассказы, зарисовки, эссе. Конечно, пока ищет себя…
- Вы для него литературный критик, который первым открывает страницу?
- Я не могу сказать, что я критик. Скорее читатель. Понимаете, человек достигает какого-то этапа в своей жизни, когда ему мало выражать себя только с помощью визуального образа. Образ начинает требовать продолжительности жизни, развития. А потом человеческая жизнь создана так, что все в ней накапливается. Истории, люди - это все переплетается. Возникает потребность фиксировать. Кстати, среди филологов тоже много тех, кто оставляет науку и берется за сочинительство. Они уже не изучают, а передают то, что накоплено встречами, наблюдениями. Например, известный чеховед Чудаков недавно опубликовал в “Знамени” роман. В нем мир Москвы, люди, с которыми он работал, общался. Это некий способ зафиксировать культурное пространство, в котором мы живем. Внутри каждого человека есть оценки времени, и они чаще всего более объективны, нежели бесстрастный исторический комментарий.
- А что вы читаете из современной литературы?
- Вот недавно прочла Пелевина “Чапаев и пустота”. Автор претендует на философию. В его вещах есть работа для филолога. Но в целом современная литература выглядит жалко. Распутин, Астафьев, Белов, Бондарев, Солженицын - где они с их новыми художественными произведениями? Никто ведь не запрещает писать, что происходит? А поскольку пустоты не бывает, появились доценки, маринины. Некто Б. Акунин, бывший сотрудник респектабельного журнала “Иностранная литература” выступает под этим псевдонимом, пишет детективы из эпохи XIX века. Прекрасный стилист, умеет построить сюжет, вылепить характер. Это, конечно, лучше, чем то, что мы видим по телевизору. Но он, разумеется, не может претендовать на место человека, который формирует национальное сознание. А ведь литература – духовное начало нашей жизни. Увы, мы этого лишены…
- Может быть, это дань времени? Высокие материи не в моде?
- Во-первых, в России литература всегда была общественной кафедрой. Во-вторых, что значит высокие материи? К примеру, история пушкинского Евгения (“Медный всадник”). Разве его жизнь наполнена высоким смыслом? Борьбой, подвигом? Это человек, который где-то служит, он влюблен. Почти каждый день ходит к своей возлюбленной из Коломны на окраину Васильевского острова – это огромное расстояние, требующее времени. Он идет пешком, чтобы встретиться со своей возлюбленной. На общение остаются мгновения - и в обратный путь. Вот обычная история обычного человека. Внешне все прозаично, поэзия - в душе героя.Все происходит внутри! Мы можем готовить обед, заниматься самыми прозаическими делами, но внутренняя жизнь будет наполнена высокими идеями…
- Ольга Георгиевна, вам удалось передать свое отношение к литературе ребенку?
- Мой ребенок – продукт современной эпохи. Сын учится в Тихоокеанском институте политики и права на специальности “юриспруденция”. К сожалению, он мало читает. Я требую, заинтересовываю, говорю, что компьютер должен быть в голове, а не на столе. Может быть, это придет потом…
- Когда вы собираетесь на дружескую вечеринку, о чем вы говорите?
- Смотря какие гости. Если это мои коллеги, то наш разговор так или иначе свернет на профессиональную тему. Если это мои старинные знакомые, то это домашние разговоры. О детях, о здоровье, о работе. Жизнь наша многомерна. Смешно предполагать, что мы только о высоком и говорим. Хотя наше общество чрезмерно политизировано. Мы много говорим о политике и устали уже от этого. Хочется унырнуть, но обстоятельства жизни все время толкают на обратное. Подорожали железнодорожные билеты на 30 процентов, начинаешь считать - а ведь нам зарплату на 30 процентов не увеличили.
- Каким фирменным блюдом угощаете семью и друзей?
- Домашние мои любят плов, мясные блюда, салаты. В общем, что бывает под рукой. А если специальный прием, конечно, и рыбку по-своему посолю, чтобы она оказалась нежной, вкусной. И буженину приготовлю по-особому. И пирог испеку. Я называю свою фирменную выпечку “Поль Робсон”. Это пирог на меду. Он получается темный, прослаивается сметаной. Люблю чай, и моя семья любит чай. Завариваем по особому рецепту. Кофе? Нет, это вот Петр I кофе любил…
- С кем бы вам хотелось встретиться за праздничным столом?
- Пожалуй, с литературными героями наших классиков - Хлестаковым, Левшой, князем Мышкиным.
Автор: Ольга ЗОТОВА, "Владивосток"
