Спираль жизни

Странно, но расписанные художником Всеволодом Мечковским стены ночного клуба или богатенькой квартиры не вызывают чувства разочарования – дескать, продает талант за деньги. Как-то ему удается увязать одно с другим. Впрочем, на упреки Сева (так его зовут многочисленные ходоки в мастерскую) плевать хотел. Слишком много историй можно о нем порассказать.

Личная жизнь, как водится, - предмет для изысканий психолога: деликатно скажем, что не одна муза вдохновляла Севу. Есть знатоки его творчества, которые отваживаются заявлять: он же одних уродов рисует! И вообще он не художник, а архитектор. Мечковский машет рукой - пусть так. И удаляется к своим мелкам. Вот и сейчас на прикрепленном картоне невероятно пластичным изгибом вырисовывается женская рука, в ней перо, готовое подписать документ. Овал чуть склоненного лица. А Мефистофеля, услужливо протягивающего бумагу, можно узнать лишь по едва намеченному раздвоенному следу. Как осязаемы формы! Архитектура безусловно присутствует.

Некоторые с неким оттенком иронии называют его главным качеством в жизни умение приспосабливаться. Лагерь апологетов Севиного творчества затыкает уши на всякий негатив. Проторили дорожку в вечно захламленную мастерскую, смотрят картинки, тыщу раз виденные. Да разговоры разговаривают. Модно выражаясь – релаксацией занимаются. Этакий клуб друзей. Один из них, давно живущий в чужих землях, прислал книгу своих стихов с посвящением Севе. Есть там такие строки: “Но обо мне нельзя навзрыд, во мне ребенок мой зарыт”. Вот, уже тепло… В нем действительно много от ребенка, потерявшего мать в малюточном двухмесячном возрасте и оттого вдруг ставшего до срока одиноким.

Материнские наставления он заменил собственными поисками смысла жизни. За то и был преследуем известным при “совке” ведомством, вынудившим Севу сбежать из Днепродзержинска в Приморье. Но эту историю он не афиширует, избегая трескотни: “Я всего лишь выправлял кривизну. Передовики, триумфальные шествия – на деле-то все было иначе”. Именуемый в управлении FESCO живым классиком художник подчеркивает: “У меня сплошной реализм”. Добавим - философский, если позволит критика. Охотников до него много. Хотя, как говорится, овес недешев. Свое творчество Сева продает квадратными сантиметрами. Насколько хватит – то твое. Но не все продается – за “Ночной трамвай” Мечковскому предлагают несколько тысяч долларов. Не продается. Кое-кто решает этот вопрос по-своему. Скандальную историю “Икара” нет-нет да и вспомнят. Судьба картины, взятой в 1990 году Борисом Метелевым, директором советского павильона выставки “Нагасаки. Путешествие-90”, под честное слово, до сих пор неизвестна. Подлинник исчез. В Севиной мастерской осталась факсимильная копия. Нынче в Японию на выставку изобразительного искусства стран АТР отправились его “Борцы сумо”. Вернутся домой – займут свое привычное место в мастерской. Ну и в частных коллекциях, конечно, по миру много Севиного осело. Вполне законным образом. Хотя чай Мечковский по-прежнему пьет из кружки с щербинкой.

Истории, истории… За пятьдесят с лишним лет их не могло не накопиться, Сева оброс ими, как корабль ракушками. При этом он как бы сам по себе, в сторонке. Очень похоже на его последнюю работу: внутри большой клетки – маленькая, а в ней – птаха. Мятущаяся, совестливая, ищущая. Может быть, ее можно разглядеть в Севиных монологах.

О любви

Бывает ли ее много? Вчера, а может быть, сегодня поймал себя на мысли – мне чертовски не хватало родительской любви. Это – основа. Этому искусству мы учимся у матери…

Любовь к женщине приходит позже. А с чувством и понимание, что именно она создает пространство любви. Как она захочет, так и будет. Что такое любовь? Это настройка сверху. Никто так и не ответил на вопрос, за что любят и почему, и как это начинается. Настоящая любовь – редкая штука, а потому всегда счастье, даже если больно. Даже если безответно. Не всем оно выпадает. Помню свою первую любовь. В варежку дышал, в сугроб прятался. Так все и происходило – издалека. Но восторг щенячий. Я не страдал. Нес ее, как огонек. Она в тебе есть, даже если объект и не знает. Может быть, это самое светлое.

Любовь у мужчины и у женщины суть разные вещи. Она и он появляются на свет с разными задачами. Она влюбляется, чтобы родить ребенка. Он – для собственного самоутверждения, ради дела. Это чувство отличается от других тем, что его невозможно вырастить в себе. Оно или есть, или нет. Нет щедрее любящего, он способен отдавать, жертвовать, не требуя ничего взамен. А когда начинаешь считать, это уже калькулятор. Значит, любовь ушла…

Мы по-разному любим в 16 и в 40 лет. В 40 трагичнее – ведь способность к этому чувству остается, даже когда тело дряхлеет, становится некрасивым. Глянешь, морщины избороздили, а душа-то та же, способная любить. Может быть, тогда и происходит трансформация. В другую любовь - к детям, жизни. Гляжу на сына – спит, сопит, пыхтит. Мужичок. Нежность – волной. Понимаешь: любовь и есть главная движущая сила. Все мы в общем-то сделаны из одной глины, части единого организма, молекулы, которые, сцепляясь, образуют единое целое. Если бы люди чаще думали об этом, может быть, не было бы войн…

О детях

Без них никак. Дети – это выстрел в будущее, функция всякого живого существа. Если ты не родил ребенка, зачем ты вообще пришел в этот мир? Я вот до сих пор не найду названия тому, что какая-то мать может родить и отказаться от ребенка. Есть же элементарные инстинкты! Но я не о том…

Дети, конечно, цветы, украшающие нашу жизнь. Но их надо пестовать, а то одичают. Я пестую сердцем. Своего Ярика ни разу не ударил, и старшенькая выросла небитая. К сожалению (смеется). Я к ним отношусь как к товарищам. По-другому нельзя. А то отпугнешь. И уйдет в себя, в свой мир. От тебя.

Я заметил, что Ярик за моим столом гораздо лучше рисует. На самом деле мы им нужны. Они же слабые. Помню, так хотелось в детстве, чтобы погладили по голове. А вроде бы должен быть сильным, ты же мужчина. Наша система воспитания с самого начала неправильна – зачем это разделение на сильных и слабых? Хочется и мальчишке иногда поплакать, мужчина тоже не знает, как правильно. Все идем путем проб и ошибок. Вот и опять ушли от детей. Но ведь они в этом же мире живут!

Страшно непонимание, которое неизбежно наступает, когда они взрослеют. Проблема отцов и детей - ничего не попишешь. Дети вырастают, и ты остаешься один на один с собой. Начинаешь осмыслять сверхзадачу…

О творчестве

Кажется, у поэта Олжаса Сулейменова есть: творящий – это ушибленный звездой. Точно. Ушибленный. Тот, кто поймал кайф от творчества, будет делать свое дело без всяких денег, без наград, одобрения и общественного признания.

Мы ведь что – родил, выкормил, сыграл в ящик. Но хоть что-нибудь должно остаться после тебя – стихи, музыка… Человек – единственное существо в природе, кто не просто физически продолжает род. Мне кажется, есть некое мыслительное поле, где все накапливается. Это и есть человеческий багаж. Говорят, мысль пришла… Она действительно приходит. Оттуда.

В настоящем творчестве, как в любви, тоже не знаешь как. Я каждый раз берусь за кисть и не знаю… Ремесленник знает.

О друзьях

У меня есть друг, который давно живет в Израиле. Я даже собирался написать ему письмо, но где-то затерял адрес. А потом нашел, но письмо устарело... Но дело не в этом. Просто друзей помнишь, даже если они перестают ими быть. Все равно помнишь.

Предательство? К этому я отношусь философски. Если тебя предал друг - это твоя ошибка. Ты же видишь, какой человек рядом с тобой. Нельзя быть наивным. По большому счету нет друзей и нет врагов. Есть учителя.

В юношеском возрасте друзья появляются сами собой. Ты был один, глядишь – рядом друг появился. И понимает вроде с полуслова. Друзья из юности - на всю жизнь. Иногда дружба истончается. Что ж. Так тому и быть, процесс должен быть естественным. С возрастом становишься более одиноким…

Об уродливом и прекрасном

Все относительно в мире, как это ни банально. У моей мастерской в самом центре города - помойка. И никого это не волнует. А рядом красивое здание. Как-то все это уживается. Хотя прекрасного, конечно, больше. Надо уметь его замечать. В самом элементарном. Незатейливая клумба – кусочек природы, огороженный асфальтом, тоже прекрасна.

Вообще уродливое нам дано, чтобы мы ценили прекрасное. Например, боди-арт. Как-то я участвовал в этом мероприятии, красил женщину. Кистью коснулся самой ее женской сущности – казалось бы, мужское должно во мне восстать. Низменные инстинкты, так сказать… Но ведь в тот момент она являлась для меня всего лишь материалом.

С художника особый спрос. Он находит образ, и уродливое перестает быть буквальным. Допустим, смерть сама по себе некрасива. Но кисть меняет дело - она, не перестав быть трагичной, перестает быть уродливой...

О жизни

О бытие, о вечном, о космосе… Допускаю, что есть нечто такое, что ведет нас по жизни. Пусть его зовут бог. Но только нужны ли мы ему? Я обращался к нему и в трудную минуту, и в периоды гармонии только с благодарностью. Спасибо, мол, создатель, за жизнь. Она-то всегда оказывается права. Хотя порой бывает и жестока. Взять Ван Гога или Модильяни - ничего они от жизни не получили, кроме пинков, и умерли в нищете. Да только толку жаловаться? Не надо сильно задумываться – делай дело, знай себе. Тяни свой воз. А то ведь в жизни чаще как бывает? Одни тянут, другие сверху сидят и недовольны при том, что медленно все происходит.

В сущности, наша жизнь идет по спирали. И в какой ее точке окажешься, зависит от нас самих. Эта истина не нова. Некоторые и даже многие как живут – поспал, поел, сходил на работу. И так проходят дни, годы… Важна идея – священный алтарь должен быть. Человек – существо нравственное, без идеи никак нельзя.

Однажды мне стало страшно, кажется, в 39 лет это было или в 40. Мне показалось, что все закончилось. Но ничего такого не произошло. Скоро очередной юбилей, и я наконец понял, что надо относиться к жизни чуть небрежно. Утром встал - и хорошо. Еще один день бог подарил. Хотя все мы живем с надеждой на завтра. А хочешь, чтобы завтра было хорошо, делай хорошо сегодня.

О совести

Это как раз тот оселок, на котором духовно шлифуется человек. Он не будет делать больно хотя бы потому, что знает, что такое боль… А слова – духовно, нравственно – это все прилагается…

Автор: Ольга ЗОТОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), "Владивосток"