Драма на Шамарге

На то, что приамурских аборигенов в прошлом и начале этого века угнетали пришлые китайцы, обращали внимание все без исключения исследователи Приморья. Юридически край был закреплен за Россией с 1860 года, но еще десятилетия в тайге и горах, пока там не осели российские переселенцы, хозяйничали немногочисленные китайцы, или, как их называли, манзы.

За 40 лет до Арсеньева подполковник Л. А. Большев, руководивший в 1874 году топографическими съемками по побережью, между заливами Пластун и Де-Кастри (ныне Чихачева в Хабаровском крае), писал, что в исследованном его экспедицией районе местные жители - “тазы, эти добрые люди, находятся в полной зависимости у манзов и эксплуатируются последними самым бессовестным образом. Суд, расправу и церемонии при браках и похоронах чинят им купцы-манзы”. Большев подчеркивал, что тазы “никогда не обращаются к нашим (российским) властям за правосудием”. Местный институт самоуправления китайских старшин имел неограниченную власть над жизнью аборигенов, не говоря уже о непреходящей эксплуатации последних. Манзы во всем “делали такие начеты на тазов”, что те всегда оставались в должниках, как бы они ни охотились или работали на манзовских огородах. “Тазы, весьма тихий и боязливый народ, - вторил Большеву в 1876 году

И. Боголюбский в своем очерке об Амурском крае. – Они много терпят от эксплуатации китайцев, оставаясь у них вечно в долгу за товары”. Немудрено, что “при таком самоуправлении тазы ненавидели манзов”.

Дискриминационной политике пришлых китайцев немало страниц посвятил В. К. Арсеньев, приведя примеры крайней жестокости визитеров из Поднебесной в отношении аборигенов Приамурья. Однако не всегда и не все предки удэгейцев или нанайцев безропотно подчинялись насилию. Когда в 80-х годах прошлого века поток российских колонистов хлынул в Сучанскую долину (ныне Партизанскую), он постепенно вытеснил отсюда около двух тысяч китайцев, обретавшихся без “вида на жительство”, то есть незаконно, занимавшихся здесь земледелием, но в основном звероловством, макосеянием для выработки опия и производством ханшина (самогона). Какая-то часть китайцев ушла на север края, потеснив, в свою очередь, местных жителей, как их тогда называли, гольдов и орочей.

Таким образом, “выселение манз (китайцев) с Сучана отозвалось отчасти и в отдаленных уголках нашей окраины”, сообщала первая приморская газета “Владивосток”. Одна из групп в 20 человек добралась даже до Самарги, или Шамарги, как назвало реку это же издание, “под благовидным предлогом завести с местными орочами меновую торговлю”. Далее корреспондент рассказывал, что после долгих ласковых переговоров манзам удалось “расположить в свою пользу” недоверчивых орочей. Манзы показали свои товары, орочи свои - соболей, лис - словом, кто чем мог похвастать. После щедрого угощения хозяев ханшином манзы высмотрели все потаенные уголки стойбища и кроме пушнины обнаружили и шелковые материи, и даже серебряные изделия.

Выведав все, что им нужно было, гости постепенно “переменили ласковый тон на строгий, а затем на угрожающий”, после чего затеяли с хозяевами перебранку, переросшую в драку. Один из манз попытался выстрелить из ружья в ороча, но тот успел отвести ствол в сторону. Таким же образом этот же ороч выбил из рук китайца нож и насмерть поразил им разбушевавшегося гостя. Все китайцы схватились за оружие, “рассчитывая без особых усилий покончить с непокорными” орочами. Но не тут-то было. “Хилые телом, но закаленные в борьбе за существование, орочи, вооружившись”, выгнали непрошеных гостей из стойбища в тайгу. Только к вечерним сумеркам перестрелка прекратилась. Орочи потеряли в неожиданной схватке одного убитого, двое были ранены.

Сколько же погибло китайцев, орочи говорить не хотели. Одни из них утверждали, что “манзы обратились в бегство”, другие - что “с закатом солнца те куда-то исчезли, и на другой день не нашли ни трупов, ни следов”. Автор сведений, переданных в газету, предположил, что никому из манз не дали уйти живым. Недаром один ороч на вопрос, не ожидают ли они “еще такого нашествия” китайцев с целью мщения, уверенно заявил, что, возможно, другие манзы еще могут прийти на Самаргу, но “вот из тех, которые были в этот раз, ни один не вернется”.

Автор: Евгений СУВОРОВ, пос. Терней, специально для "В"