Порт-Артур ушел c молотка после того, как осенью 1954 г. здесь побывал Н. Хрущев

На днях мы отметим 55-летие окончания Второй мировой. Последняя страница этой многотомной трагической истории была перевернута 2 сентября 45-го года в Маньчжурии. Именно тогда наряду с пактом о полной капитуляции Японии было подписано китайско-советское соглашение, которое провозгласило совместное пользование военно-морской базой Порт-Артуром еще в течение 30 лет…

Но уже в мае 1955 года СССР вывел свои вооруженные силы с Ляодунского полуострова, безвозмездно передав китайской стороне все капитальные сооружения базы, боевую технику, а также боеприпасы.

Такой неожиданный поворот событий вызвал у портартурцев настоящее потрясение. Многие вопросы, которые задавали тогда командиры соединений и отдельных частей армии, военно-морской базы и авиакорпуса генерал-полковнику В. Швецову – старшему военачальнику на Квантуне, до сих пор не имеют ответа. Например, зачем нужно было срочно расформировывать 39-ю армию (насчитывающую с членами семей офицеров более 100 тысяч человек). Ту самую, что начала свой боевой путь под Москвой в ноябре 41-го и дошла до Кенигсберга. А потом в августе 45-го совершила беспримерный бросок из Забайкалья через Большой Хинган в Порт-Артур.

Житель Владивостока Виталий Гришечкин, ныне пенсионер, капитан запаса, был одним из тех, кто находился в Порт-Артуре во время приезда туда в октябре 1954 года Никиты Хрущева, а позже выполнял его распоряжения о передаче китайской стороне так называемого советского военного вещимущества.

В. Гришечкин уходил с Ляодунского полуострова с последними частями Красной армии в апреле 1955-го.

- В Порт-Артуре я, старший лейтенант, волею судьбы, а вернее, командования Тихоокеанского флота оказался в 1953 году, в должности начальника судоремонтных мастерских бригады торпедных катеров, - вспоминает Виталий Гришечкин. – В 1947 г. окончил Владивостокский судостроительный техникум.

Старый Порт-Артур был тогда небольшим, в основном одно-двухэтажным деревянным городком, но при этом довольно чистым. Благодаря стараниям китайской полиции. Наши армейские части стояли в большинстве своем в “новом” городе, где можно было увидеть современные каменные здания.

Каждого, кто прибывал на Ляодунский полуостров из Советского Союза, жившего в ту пору по карточной системе, помимо восточной экзотики - велорикш, водки со змеями, соломенных циновок - поражало изобилие товаров и лавочек, где их можно было приобрести. Последние размещались на каждом шагу.

Правда, цены тоже поражали. Большинству китайцев весь этот богатый ассортимент был совершенно недоступен. Народ жил очень бедно. Что касается нас, советских военнослужащих, мы после стольких лет голодного пайка отъедались. Зарплата была довольно высокая. К слову, я в то время получал 4 миллиона юаней в месяц. А когда приехал в Порт-Артур, для “подъемных” понадобился чемодан. В Китае в те годы была страшная инфляция – счет шел на миллионы. При этом двери никогда не запирались, даже если в доме, как у меня, хранилась нередко довольно крупная сумма. За два года, что довелось провести в Порт-Артуре, не было ни одного случая воровства. Китайский закон за это преступление карал немилосердно.

Первое, что делал любой из нас, оказавшись в Порт-Артуре, – разыскивал одноименную книгу Степанова. Известно, что в 1944 году писателя срочно вызвали в Москву и за небывало короткий срок – 49 дней роман “Порт-Артур” переиздали массовым многотысячным тиражом. Примеры беспримерного мужества, проявленного защитниками крепости в 1904-1905 годах, судя по всему, должны были вдохновить советских воинов – все предвидели скорое начало войны с Японией. Так оно и произошло. Но эта книга пользовалась огромной популярностью и после окончания войны. В ней были русский характер, русская судьба и русская трагедия…

Случилось так, что мне пришлось стать участником “второй сдачи” русскими Порт-Артура. Если первую устроил царский генерал Стессель, за что впоследствии получил по заслугам, то вторую – Никита Хрущев, но это никак не повлияло на его репутацию.

Приезд первого секретаря ЦК КПСС СССР на Ляодунский полуостров осенью 1954 года наделал много шума. Правительственная свита была довольно большая. В ней находились Булганин, Микоян, Шверник, Кузнецов, Малиновский и другие. Высоких гостей разместили в Алексеевском дворце. Все говорили о том, что предстоят какие-то важные переговоры, но когда в местной газете “Портартуровец” мы прочитали совместное советско-китайское коммюнике о выводе советских воинских частей из военно-морской базы Порт-Артур и передачи ее в полное распоряжение Китайской Народной Республики, было чувство полной неожиданности и растерянности.

Архив “В”. Из воспоминаний военного контрразведчика М. Белоусова о пребывании Хрущева в Порт-Артуре.

“…С начала доклада (13 октября. – Прим. ред.) В. Шевцова, командующего

39-й армией, не прошло и трех минут, как Хрущев с силой ударил ладонью по столу и буквально крикнул: “Хватит болтать! Ты лучше мне скажи, зачем вы здесь стоите?”

Вся наша портартурская группа (назовем ее так) насторожилась… Командующий, будучи человеком степенным и уважительным… как-то недоверчиво еще раз посмотрел на Хрущева и спокойно сказал: “Для защиты дальневосточных рубежей нашей Родины”.

Хрущев снова обрывает его и сердито заявляет: “Это политика царская, империалистическая. Кого же и от кого вы собираетесь здесь защищать? Ты мне лучше скажи, сколько надо времени, чтобы здесь не осталось ни одного вашего солдата, даже вашего духа”.

Швецов молчал… В это время вошел маршал Малиновский (командующий Дальневосточным военным округом. – Прим. ред.), только что прилетевший из Приморья… Хрущев продолжал: “Так сколько же месяцев вам, командарм, надо, чтобы убраться отсюда?”

Швецов ответил: “Месяца три-четыре”.

Присутствующий генерал Пенионожко бросил реплику: “Мало!”

Хрущев: “Даю пять. И чтобы по истечении этого срока никого из вас не осталось. А теперь давайте перейдем к разговору: что китайцам продавать, а что так отдать”.

Булганин, Микоян и Кузнецов вели себя пока спокойно. Можно было полагать, что этот вопрос с руководством КНР ими уже обговорен… А Хрущев продолжал: “Все то, что здесь (имеется в виду на Квантуне) построено русским царем, нами и японцами - казармы, склады, дома, водохранилища и т. п., – отдать китайцам бесплатно. А то, что мы привезли сюда из Советского Союза, - продать”.

А. М. Пенионожко попросил разрешения задать вопрос “Как я понял, - сказал он, -…дорогостоящее отдать, а мелочевку продать?”

Отвечать на этот вопрос стал Булганин: “Да, вы поняли правильно…” А Никита Сергеевич продолжал: “Все вооружение, всю технику и боеприпасы – продать!”

В этот разговор наконец вмешался Малиновский. “Никита Сергеевич, - сказал он, - всю боевую технику продать нельзя. Здесь у нас есть один полк с новыми танками “Т-52” и одна эскадрилья с новыми истребителями-перехватчиками, я их заберу к себе в округ”.

Хрущев согласился. Затем сделал заявление Кузнецов: “В нашей базе тоже есть один дивизион с новейшими быстроходными и дорогостоящими бронекатерами. Эту технику тоже не следовало бы продавать”.

Но Хрущев ответил: “Продать!”…

Потом Хрущеву задал вопрос Швецов: “А что нам делать с теми снарядами и трехдюймовками (имелись в виду 76-мм орудия), которые сюда завезены еще к началу русско-японской войны?”

Хрущев: “Продать!”

Далее начался активный разговор о том, за какую цену продавать – по себестоимости или по нашему прейскуранту. “По себестоимости” цена танка называлась в 400-500 тыс. рублей, самолета-истребителя – около одного миллиона рублей…”

Спустя несколько дней после того, как советская правительственная делегация отбыла на родину, в наши воинские части зачастили многочисленные китайские комиссии, в том числе и правительственные с высокопоставленными гостями, среди которых были знаменитый писатель Го Можо, командующий вооруженными силами КНР Пын Дэхуай, вдова Сунь Ятсена Сун Цзинлин.

Многим советским военнослужащим вручили награды КНР. Есть такая медаль и у меня – “Китайско-Советская дружба”. В Доме офицеров непрерывной чередой шли концерты известных артистов. Китайцы окружили нас, советских военнослужащих, необыкновенными вниманием и заботой, особенно со стороны местных жителей, хотя и до этих событий отношения у нас с ними складывались очень доверительные.

В то же время наши воинские части пополнились китайским “наличным составом”. В течение двух месяцев мы терпеливо и добросовестно обучали их всему, что знали и умели сами. Хотя, признаюсь, иногда непонятливость “новичков” просто выводила из равновесия. К слову, китайцы полностью скопировали наше штатное воинское расписание и схему руководства.

Одновременно с этим шла “продажа” воинского имущества и оборудования, которая в конце концов превратилась в самый настоящий цирк и была прекращена. Все - каждая вешалка, кровать, умывальник, кухонный и противопожарный инвентарь, любая мелочь “описывались и оформлялись” в шести экземплярах. А каждое утро начиналось с того, что шел жестокий торг за лишний юань. На следующий день все повторялось сначала…

Закончилось тем, что только в нашем “ведомстве” китайцам были отданы даром десятки торпедных катеров, шесть токарных и строгальных станков, столько же металлообрабатывающих, кузница, электроцех со всем оборудованием. Одним словом, мы оставили буквально все, начиная с танков, подводных лодок, казарм, боезапаса и заканчивая подушкой, кружкой, ложкой.

А потом было торжественное построение в частях, где мы, командиры подразделений, передали ключи от своих “заведований” китайским коллегам. У меня преемниками были Ян Юндэ и Ван Хайлун (с последним я еще долго переписывался, пока не началась китайская культурная революция). Под звуки советского гимна спустили военно-морской флаг Советского Союза. И тут же его место занял китайский стяг. С этого времени мы стали гостями в своих собственных частях.

В тот момент мне вспомнилось, как через неделю после прибытия в часть меня, новичка, назначили начальником патруля. Это было моим первым знакомством со старым Порт-Артуром. С его узкими улочками, носящими самые лирические названия: улица Сверкающих лучей, Утренняя, Честная. Одна из самых больших улиц была названа именем Победы. К слову, на ней я жил, недалеко от знаменитых Пяти углов. Здесь, в просторном доме, принадлежащем когда-то японскому врачу, у нас с женой Надеждой Ивановной родился сын – Виталий, “сеза” (по-китайски мальчик). Его зарегистрировали в г. Дальнем. Сейчас растет внучка Оксана, которая изучает китайский язык и уже не раз побывала в Поднебесной.

Но Порт-Артур для нас, русских, закрыт, похоже, навсегда. Там находится главная база военно-морских сил КНР. И старое русское кладбище тоже, у подножия Саперной горы. С православными царскими крестами и красными советскими звездами. Здесь, в далекой неродной земле нашли свой последний приют почти 15 тысяч наших воинов, чей путь отмечен храбростью и забвением…

На снимках: в части после передачи хозяйства новым владельцам. Первый слева Ян Юндэ, рядом В. Гришечкин; передача советского БТК, командир капитан 1-го ранга С. С. Чачуха, март 1955 г.

Автор: Тамара КАЛИБЕРОВА, "Владивосток" Фото из семейного архива Виталия Гришечкина