И поставили памятник у Петровских ворот

25 июля исполняется 20 лет со дня смерти Владимира Высоцкого – человека, еще при жизни ставшего легендой. В прошлом году, в сентябре, я случайно оказался в Москве и много ходил “по местам Высоцкого”. Наверное, к круглой дате столица готовит что-то особенное, но и в обычное время в Москве очень чувствуется Высоцкий. А сколько московских названий в его песнях! Может быть, для москвичей эти песни и ближе, но им не понять чувство, которое охватывает провинциала, впервые увидевшего место, о котором столько слышал.

* * * Где твои семнадцать лет…

На Большой Каретный я отправился пешком, через проспект Мира. Высокие нарядные здания сменились старыми, неяркими, но привлекательными своей домашней простотой домами и классическими двориками. Вот и Самотека – любимый район Высоцкого. Тихая улочка, тенистые скверы. А вот и Большой Каретный. “Переименован он теперь…”. Действительно, когда Высоцкий это пел, Большой Каретный переулок был улицей Ермоловой. Но в 1994 году массовые переименования не оставили в стороне улицу юности Высоцкого. Сейчас это опять Большой Каретный. Обычный серый дом № 15, две мемориальные доски – с улицы и со двора. Если и вправду “тот полжизни потерял”, кто не бывал на Большом Каретном, то я теперь могу сказать, что приобрел полжизни.

Пройдя по переулку дальше, как раз окажешься на Петровке. А там – и пятая швейная фабрика, на которой “вряд ли пошьют” джерси, и мрачная Петровка, 38. И сквер… Помните?

И хотя во все светлое верил,

Например, в наш советский народ,

Не поставят мне памятник в сквере

Где-нибудь у Петровских ворот.

Когда Высоцкий сочинил эти строки, памятник ставить было действительно вроде бы еще не за что. Однако, как говорил другой поэт, “нам не дано предугадать, как слово наше отзовется”. Пророчество исполнилось с точностью до наоборот: несколько лет назад памятник поставили именно в сквере у Петровских ворот.

* * * У последнего приюта

Другой памятник, наиболее известный, установлен на Ваганьковском кладбище. Найти могилу Высоцкого просто – от входа видно. Несмотря на дождливый день, подножие памятника было сплошь усыпано цветами. Положил пару гвоздик и я. Позади памятника – часовня, а рядом могилы Владислава Листьева… и братьев Квантришвили.

Напротив кладбища расположился киоск, в котором бойко торгуют кассетами, книгами, фотографиями Высоцкого, значками и прочими сувенирами с его изображением.

От Ваганькова пешком можно дойти до Малой Грузинской, 28 – дома, где Владимир Семенович прожил свои последние пять лет. Сейчас там живет Нина Максимовна Высоцкая, мать поэта и артиста. Со стороны улицы висит мемориальная доска и подрастает стланик – северное растение (нечто вроде карликового кедра), которое прижимается к земле во время холодов, но распрямляется, едва станет теплее.

* * * Музейный Высоцкий

Третий памятник Высоцкому установлен во дворике театра на Таганке. Как-то получилось, что памятники эти больше ругают, чем хвалят, и дело тут, вероятно, не в уровне мастерства скульпторов, а в личности Высоцкого. Он и сам предвидел это в песне “Памятник”:

Саван сдернули – как я обужен,

Нате, смерьте!

Неужели такой я вам нужен

После смерти?

(…)

Не сумел я – как было угодно,

Шито-крыто,

Я, напротив, ушел всенародно

Из гранита!

И точно – ушел. А его туда продолжают загонять. То делают из него борца с режимом, то – мученика тоталитаризма, то – алкоголика… Только не настоящего, не живого Высоцкого. И даже поют его песни – не так, как их пели по дворам хулиганистые пацаны, а с эстрады, со спецэффектами, с улыбками… Если не знать, что это Высоцкий, – ни за что не догадаться.

В театре по стенам висят фотографии бывшего ведущего актера, идет спектакль по стихам и песням Высоцкого. Он все равно присутствует на Таганке – в тех ролях, которые сегодня исполняют другие, в песнях, во всем, что он когда-то вложил в свою работу. А рядом с театром, в Нижнетаганском тупике, располагается дом-музей Владимира Высоцкого, которым заведует младший сын поэта – Никита Владимирович.

В музее я видел гитару Высоцкого, одежду, зеркало из гримерной, кое-какие вещи. Привлекли внимание рукописи, но администратор сказала, что это муляжи – то есть срисованные один в один копии. Были здесь, впрочем, и оригиналы. А также карта мира, на которой Высоцкий отмечал кнопками увиденные им места.

Узнав, что я из Владивостока, администраторы оживились: “А мы слышали, что у вас человек сам поставил памятник Высоцкому!” Действительно, есть у нас такой человек – Иван Петрович Лычко. Так что и мы, провинциалы, не лыком шиты.

“Не скажу

про живых,

а покойников

мы бережем”

Высоцкого помнят. Конечно, не все так мирно и безмятежно. Новоявленные “друзья” рассказывают о прошлом, желтые издания раскапывают подробности личной жизни поэта. Вообще имеет место мода на Высоцкого (несколько, впрочем, поутихшая). Но осталась и хорошая, настоящая память.

Вот только уже никогда не узнаем, что бы он спел сейчас, в наше время, когда общество закипело и раскололось, когда жизнь превратилась в выживание, когда рухнуло все, что казалось незыблемым. Высоцкий нужен нам – и его нет. Но будем благодарны судьбе за то, что он был, и был в наше время.

Автор: Василий АВЧЕНКО, "Владивосток"