Фундаментальная наука без фундамента

В конце мая в Москве проходило общее собрание Российской академии наук. На нем присутствовала и делегация ДВО РАН во главе с его председателем Георгием Еляковым. Дальневосточные ученые на этом форуме ставили непростые задачи дальнейшего развития науки в нашем регионе.

- Георгий Борисович, вы вернулись с общего ежегодного собрания академии наук. Впервые за последние несколько лет там побывал глава государства.

- Действительно, Владимир Путин посетил наше первое заседание. После доклада председателя РАН Юрия Осипова он выступил с кратким разъяснением своей позиции в вопросах поддержки и развития науки и с оценками роли науки в жизни страны. Потом у нас состоялась еще одна короткая встреча, в которой участвовали только члены президиума. Мы убедились, что позиция президента соответствует тому, что мы ожидаем.

А ждем мы многого: улучшения финансового положения академии наук, увеличения инвестиционных показателей. Многие глобальные объекты – ускорители, телескопы, строительство которых началось много лет назад и в которое уже вложены огромные деньги, - до сих пор не закончены. А ведь это наше национальное достояние.

Обеспокоены мы и возрастными показателями академии. Сегодня среднестатистическому академику уже под 70. Чтобы как-то изменить положение, нужно улучшить условия для молодых ученых и аспирантов. Без средств на строительство общежитий и жилья, без поддержки правительства эту проблему не решить. В этом вопросе Путин обещал помочь.

В президенте мы увидели человека, который заинтересован в развитии науки, и надеемся, что его слова не будут расходиться с делами.

- О чем был ваш доклад на годовом собрании?

- Я выступал по проблеме использования научно-исследовательского флота, с которым творится настоящая беда. Сейчас этот вопрос рассматривается в правительстве и в таможенном управлении, которое заблокировало работу двух судов ДВО РАН - “Академик Несмеянов” и “Профессор Богоров”. Несколько лет назад корабли ремонтировались в Японии, и теперь мы должны заплатить за это огромные таможенные пошлины.

Наверное, нам надо менять законодательство. Это непростой вопрос, несмотря на то, что сама ситуация предельно ясна: академия наук – бюджетная организация, которая существует на федеральные деньги. И конечно, в этом бюджете не предусмотрены средства на платежи, которые “выдумала” таможенная служба.

Сейчас наше обращение лежит на подписи у премьер-министра, и мы надеемся, что в ближайший месяц вопрос “Академика Несмеянова” и “Профессора Богорова” будет решен. Но обращение касается не только этих судов, но и всего российского научно-исследовательского флота. Знаете, если бы мы не надеялись на здравое решение, то выступили бы с просьбой забрать у нас корабли, потому что эта категория научного оборудования несет в себе определенную опасность: суда без надлежащего обеспечения могут просто потонуть у стенки.

- Георгий Борисович, ДВО РАН – это не только Владивосток. У вас есть научные центры в Магадане, на Камчатке и Сахалине. Там, “на периферии”, сложнее жить и работать ученым?

- Везде есть свои проблемы. В Магадане они связаны с условиями севера, на Камчатке жизнь усложняется почти островным положением, в Приморье трудности создает “Дальэнерго” (улыбается).

Но институты по-прежнему работают. Только в Магадане есть три уникальных научных учреждения: Геологический институт, Институт биологических проблем севера и всемирно известный научный центр “Арктика”. Он состоит из двух частей – американской и российской. Ученые центра, находясь на разных континентах, имеют даже прямую телефонную связь друг с другом.

- Георгий Борисович, разработки наших ученых хорошо продаются?

- Попробую объяснить на собственном примере. Когда мы вышли на рынок с “Гистохромом”, этим препаратом заинтересовались Дания, Германия, Корея. Все хотят с нами сотрудничать, но дело в том, что если мы даже и заключим выгодное соглашение, деньги до нас не дойдут. Вместо того чтобы купить новое оборудование и отремонтировать судно, институт заплатит налоги. Заработанную валюту тоже приходится сдавать государству. Смешно сказать, но ученые, разработавшие “Гербамарин” (который прекрасно продается даже в США), получили вознаграждение по $500.

Сотрудничать с российским производителем тоже непросто. Академия наук, несмотря на все трудности, работает, а вот промышленность за годы перестройки оказалась полностью разрушенной. Ее уже нельзя восстанавливать, ее нужно воссоздавать заново, и делать это на уровне последних достижений науки. Только тогда она будет конкурентоспособна.

У нас так много говорят о рынке, и тем не менее до сих пор непонятно, что же такое мы в нашей стране создали? Наш рынок называют диким, грабительским – каких только эпитетов не придумали. И совсем забыли, что главный компонент рынка – это конкуренция. Кто предлагает товар лучше, дешевле и быстрее, тот и выигрывает. Но этого нельзя сделать, если не использовать последние достижения науки.

В России наша продукция - новые знания и технологии - пока не востребована. Бедное государство не может себе позволить экспериментировать, когда есть хоть малейший риск. А олигархи любят вкладывать деньги туда, где сразу можно получить большие прибыли.

Похоже, государство наконец-то поняло, что нужны инновационные процессы, процессы воссоздания промышленного потенциала. Но вместе с тем государство предпринимает шаги, которые в научном мире восторга не вызывают. Сейчас в Госдуме, например, обсуждается проект изменений закона “О науке”. Раньше этот акт определял, что на науку тратится четыре процента от ВНП, а в новом варианте вообще нет никаких цифр. Финансисты посчитали, что раз бюджет у нас систематически не исполняется и максимум, что получала наука, это 2,8 процента, значит, не надо и прописывать эту сумму. А она была неплохим рычагом, когда в Минфине мы требовали свои законные проценты.

- Может наука существовать без государственной поддержки?

- В прикладных отраслях это возможно, но ведь существует еще и фундаментальная наука, где невозможно планировать “открытия”. Она изменяет наши представления о мире, и это самое важное, что делает человечество, от этого и зависит прогресс. Каждое государство стремится развивать фундаментальную науку. От нее зависят и уровень образования, и прикладные исследования.

Из Германии во времена Третьего рейха уехали почти все ученые. Сегодня там есть высокоразвитая промышленность, но научную идеологию, которая определяет развитие прикладных отраслей, немцы до сих пор вынуждены покупать в США и даже в Японии.

Фундаментальную науку чрезвычайно трудно восстановить. Мне доводилось слышать досужие рассуждения о том, что Россия – бедная страна и нам сегодня не стоит заниматься фундаментальной наукой. Это бред – мы должны думать о будущем.

Я был в Израиле. Так там в Иерусалиме есть университетский научный центр, и на каждом его институте висят мемориальные доски. Богатые люди вкладывают деньги в строительство институтов, которые на 80-90 процентов занимаются как раз “отвлеченной”, фундаментальной наукой. Заметьте, не в выгодное производство вкладывают, а в науку, в будущее своей страны.

Так вот, я готов повесить такую же доску на возглавляемом мной институте тому же Березовскому, если он “подбросит” нам несколько миллионов. Но… такие у нас олигархи.

Как дальше будем жить? Я продолжаю оставаться оптимистом и надеюсь, что правительство, государство в силу АБСОЛЮТНОЙ необходимости повернется лицом к науке.

Автор: Юлия ИГНАТЕНКО, "Владивосток"