Орден за снимок века

Чернобыль, Чечня, Нефтегорск - это мир катастроф, увиденный уникальным объективом военного журналиста Виталия Анькова.

Цельные личности, цена русского характера - это мир героев Анькова, которые действуют среди кошмара и разрушений.

Мужество творца Анькова - не очерняя и не лакируя, составлять летопись нашего века.

12 мая 1986 года специальный корреспондент “Красной звезды” капитан-лейтенант Виталий Аньков, находясь в вертолете, экипаж которого производил радиационную разведку над кратером взорвавшегося реактора Чернобыльской АЭС, сделал этот снимок...

Спустя 14 лет, поздравляя c орденом Мужества нашего коллегу, который, кстати, не раз печатался на страницах “В”, в первую очередь касаемся событий тех дней.

- Задание редакции было конкретное: пролететь над реактором, - говорит Виталий. - Не просто побывать в Чернобыле. Я тогда еще подумал: два сына у меня уже есть. Можно соглашаться.

- Мне вот этих девчонок жалко, - продолжает он, показывая снимок. На нем - молодые, улыбающиеся связистки. Тянули связь непосредственно от реактора. - Незамужние, нерожавшие. Как судьба их сложилась? Думаю, нелегко...

Шла третья неделя после катастрофы. Это сейчас мы знаем, насколько ужасны были ее масштабы. Тогда в печати появлялись лишь скупые строки: произошла авария, идет ликвидация...

- Отрядили в командировку лучшее перо “Красной звезды” - это был полковник Виктор Иванович Филатов. Он в то время являлся ведущим журналистом, имел колоссальный опыт, великолепно писал, не раз бывал в Афганистане.

Аньков проработал в редакции полтора года. Задание сразу захватило - какое доверие! И какая тема - это же суперсенсация!

- Неужели не понимал, чем это грозит обернуться? - спрашиваю его.

- И страшно, и понимал... Но в голове крутилось одно: мне повезло. К тому же на сомнения времени не было: приказали - есть, и все. Все-таки проще, когда приказывают.

Заскочил домой. Написал записку, что уехал в Киев. Наташа, жена, вернувшись с прогулки с сыном, удивилась: он, корреспондент по военному флоту, который мотался по морям-океанам, - и вдруг в сухопутный Киев. Что-то шевельнулось...

Когда Виталий вернулся из Чернобыля, с порога предупредил: ты ко мне не подходи, все с себя снял, вплоть до кожаного ремешка от часов, скрутил и вынес из квартиры... Оставил фотоаппараты да блокноты (которые открывал потом с некоторой опаской, а выбросить жалко - реликвия).

 Из Москвы летели в полупустом самолете, а вот обратно он еле смог выбраться.

- Впечатления, конечно, такие, будто смотрел фантастический фильм: кордоны, белые халаты, дозиметры, машины с дезактивирующей смесью... Прибыли с Филатовым на вертолетное поле, оно в 12 километрах от атомной станции. Меня всего колотит, трясет: надо снимать, а вдруг не получится?! Поднялись на двух вертолетах. Летим по прямой на скорости 140 километров в час, держа курс на 150-метровую трубу АЭС.

Это ощущение я не забуду никогда в жизни. Увидел станцию - мурашки по телу. Увидел то, о чем говорила вся планета. И ты - в эпицентре события.

Радиационный фон под нами - 180 рентген в час. Кабина вертолетчиков обложена свинцовыми пластинами. Понимаю, что кадр сквозь иллюминатор - это просто несерьезно, открываю дверь. Снимаю.

И почти одновременно с нажатием кнопки пронзила мысль - а она очень естественной была для журналиста советских времен, тогда у каждого из нас сидел внутренний цензор, - этот снимок не дадут. Накануне “Правда”, информируя советских читателей, дала панорамный снимок - за километр-два от места катастрофы, направление указывалось стрелочкой: вон там-то реактор. А этот - ну не дадут - настолько снят приближенно и откровенно, думал в тот момент Виталий.

- Чтобы гарантированно было, я уговорил летчиков сделать еще пару заходов. За что сразу же после посадки получил нагоняй от Филатова.

Не выбирая выражений, мэтр обрушился на молодого коллегу: да на хрена ж тебе это надо было!.. Тот не успел обидеться, ощущая лишь одно - полный восторг. Как бы это парадоксально ни звучало - восторг, что выполнил редакционное задание.

В гостинице, которая по совпадению носила название “Красная звезда”, он проявил пленку и отправил в редакцию в Москву с оказией. Интересная была реакция у Виктора Филатова. Увидев кадры, сказал коллеге: ты пока сам еще не понимаешь, что ты снял. Ты сделал снимок века. Поздравляю!

А на следующий день они отправились по госпиталям, которые к тому времени уже были забиты людьми, пораженными лучевой болезнью. В одном из них начальник госпиталя показал рентгеновскую пленку. В 60 километрах от Чернобыля врачи взяли кленовый лист, в темноте заложили вместе с пленкой в книжку и спустя какое-то время проявили.

- Я своими глазами наглядно увидел, что такое радиация. Кленовый лист “прорисовывался” вплоть до мельчайших прожилочек и покрыт был черными густыми каплями.

Вечером, вернувшись в гостиницу, Виталий провел свой эксперимент: в сложенные на ночь брюки положил пленку. Утром проявил. Тут ему и поплохело. Вся пленка в черных точках - следы радиоактивной пыли. Когда поделился результатами эксперимента с Виктором Ивановичем, тот вновь ненормативной лексикой покрыл молодого коллегу.

После всего этого на следующий день Аньков... вновь отправляется в 30-километровую зону.

И еще на трое суток задержался Аньков в Чернобыле. Был во многих местах: на асфальтовом заводе, где делали смесь для дезактивации, у связистов, в одном батальоне ликвидаторов, в другом. Проехал на БРДМ, машине химиков, теперь уже по земле, к эпицентру взрыва. Порой “фонило” со страшной силой - там, где лежали реактивные осколки. Стрелка на дозиметре зашкаливала...

В поезде на Москву почти все время простоял в коридоре - не мог находиться в одном купе с детьми, зная, что вся одежда покрыта мельчайшими частицами радиоактивной пыли. А переодеться было не во что...

Коллеги с глубоким уважением отнеслись к работе молодого капитан-лейтенанта. Когда в газете появился снимок, в редакции телефон раскалился: звонили советские издания, зарубежные. Его снимки облетели весь мир в прямом смысле этого слова: были перепечатаны 62 зарубежными изданиями. Журнал “Тайм” купить в киосках тогда было невозможно, знакомые ребята передали Анькову экземпляр - его снимки на весь разворот.

* * *

Потом в жизни военного фотокорреспондента Виталия Анькова будет еще не одна командировка, эпитеты к которым легко подбирать теперь, спустя годы - сложные, опасные, непредсказуемые: Таджикистан, Осетия, Абхазия, Чечня, Нефтегорск, Курилы...

И каждый снимок смело можно назвать уникальным.

Листаем страницы фотоальбомов.

Москва. Путч. Вопреки приказу Виталий вышел из здания редакции. И трое суток - снимал. К нему, как к человеку в военной форме, бросались иностранцы - с микрофоном: как оцениваете ситуацию? А ему оценивать было некогда - снимал и снимал...

Снимки из Чечни. Благословенные 90-е годы. И Чечня - 95-й год... Нефтегорск... Курилы...

- А вот история одного снимка, - рассказывает Виталий. - Шли съемки в одной из подмосковных частей. Много было артистов - в том числе Иван Лапиков, народный артист Советского Союза, не раз создававший на экране немеркнущий образ солдата Отечественной. Вдруг, обернувшись, я вижу - Лапикова поддерживают под руки, опускают на скамейку, суета, крики - сердце схватило. Тут же появились медик этой части и фронтовой врач, который тоже должен был выступать со словом перед десантниками.

Снимать? Или отойти в сторону?

Надо сказать, что Виталий не из тех решительных фотокоров, которые в любой момент наведут резкость. Вспоминает: летел из Грозного - в ногах носилки с ранеными ребятами. В мозгу крутилось - надо бы снять их крупным планом. А рука не поднималась - противилось сердце.

Снимок же с Лапиковым он тогда сделал - умирал не просто артист, умирал Солдат Победы. Уходил в мир иной в светлый майский день...

- А вот еще кадр, каким я горжусь...

Этот снимок я знаю. Он масштабно представлен в фотоальбоме “Тихоокеанский флот России”, подаренном мне автором с дарственной надписью.

- Узнаю, что разрешено снимать атомные подводные лодки. Дело чести показать первым. Опускаю детали, которые и сейчас не для широкого читателя, как организовывалась съемка. И вот полет над морем, над идущим кораблем - это песня. До сих пор волнуюсь, когда веду такие съемки.

Но особая любовь Виталия Анькова - морская пехота. Порой увлекается настолько репортажами из дивизии, что из редакции вопросы поступают: что, кроме морской пехоты на Тихом океане, других войск уже не осталось?!

На прощание Виталий показывает макет фотоальбома. И я опять надолго замираю - так хочется пристально вглядеться в каждый снимок. Рабочее название фотоальбома - “Была, есть и будет!”, содержание - о морской пехоте. Будни и учения, и спорт, и чеченские страницы - потрясающие снимки...

Залезая в долги, без всяких спонсоров Виталий Аньков работает над проектом, который может прославить и наш Тихоокеанский флот, и наш родной Владивосток. Дай бог, найдется кто-нибудь и поддержит идею Мастера...

Автор: Ольга МАЛЬЦЕВА, "Владивосток", Виталий Аньков (фото), специально для "В"