СЕМЬ КРУГОВ ЖИЗНИ

Ильяс Зинатулин, Александр Пырков, Виктор Федоров, Сергей Симаков - художники особого рода и свойства. Вместе с ними как искусствовед росла и Марина Куликова. Не вполне понимаемые тогда молодые авангардисты в ее лице нашли друга, ценителя, страстного пропагандиста. Она работала в Приморской картинной галерее, но ее талант стал востребован и в других художественных галереях города - в “Артэтаже”, “Версале”, “Арке”, к возникновению которой, кстати говоря, Марина имела непосредственное отношение. И пусть говорят снобы, что незаменимых людей нет. Она - искусствовед Куликова - незаменима. С ее тонким художественным чутьем. С особым чувствованием живописи и людей.

...Осмотрев пациентку, врач отвел взгляд - она мгновенно угадала приговор: “Что ж, будем молиться, что там зла нет. Будем надеяться. Если вы сейчас останетесь, вот прямо сейчас, то завтра я вас прооперирую”.

- Эту ситуацию я обдумывала уже потом, много позже. А в тот момент, когда ты в считанные секунды становишься больным с подозрением на злокачественную опухоль, происходит страшная вещь: реально ты ничего не в состоянии оценить. Ты скована, мозг парализован. Страх. Паника. Одиночество...

Марина на негнущихся ногах спустилась к подруге, которая привезла ее в больницу. Заплакала: остаюсь на операцию, сообщи домой.

- Тогда я в первый раз ощутила дыхание смерти. Весь мир от меня отодвигается, отодвигается. Опереться не на что и не на кого - кругом пустота. Поняла с отчаянностью: человек уходит из этого мира в глубоком одиночестве. Хоть со мной уже был близкий, мой родной человек, но чувствовала: я - одна.

Когда на следующий день ее везли из операционной, она подняла глаза на мужчину, который шел рядом: вы кто? Он улыбнулся: я твой муж, Саша. Марина узнала голос, вспомнила. И сразу же спросила: грудь отрезали? Получив отрицательный ответ, подумала облегченно - на первый раз пронесло. И отключилась...

Случилось это семь лет назад.

Шов был безобразный, грубый. Мучили боли. Казалось, внутри хирурги что-то забыли: то ли салфетку, то ли тампон...

На долгие месяцы Марина закрылась одна в комнате. Замуровалась, отгородилась от внешнего мира, от людей. Надо было найти себя в новой системе координат. Попросила мужа: пойми, мне решать самой, как жить дальше. Время текло тонкой струйкой как песок сквозь пальцы. Чаще уходила в прошлое. Обрывочно всплывали картинки благополучной семейной жизни.

Будущее скрывалось за свинцовой завесой неизвестности.

- В какой-то момент поняла: я должна интенсивно думать - у меня слишком мало времени - о смысле жизни, о своем существовании. Каково мое предназначение, зачем я сюда пришла? И определить мое отношение к болезни. Один воспринимает это как наказание, и оно свершается. Другой соглашается: да, это карма, и его настигает бумеранг судьбы. Третьи смиренны: пусть будет, что будет. Я выбрала свой путь. Восприняла болезнь как обучение, как постижение в жизни того, что раньше моему разумению было недоступно. Следовало искать свой духовный путь - каждая болезнь преподносит нам свой урок.

От друзей постигшее ее несчастье Марина не скрывала. Решила: онкозаболевание - не смертный приговор, это не конец света. Много читала и нашла подтверждение своим мыслям - есть люди, победившие рак. Самое главное, что надо было сделать в первую очередь, - избавиться от парализующего волю и душу страха.

- Когда я говорила, чем больна, видела в глазах других ужас. Сочувствие лично ко мне приходило чуть позже. В первые минуты каждый прикидывал ситуацию на себя, переживал за себя, боялся за себя. Паника рождалась от одной лишь мысли-искры: и я могу заболеть, и я могу умереть...

Жизнь и Смерть. Марина много размышляла, что стоит за этими философскими категориями. Ответы находила в буддизме. На Востоке смерть - часть жизни. Это способ, которым мы покидаем данное физическое тело, физический мир.

- Смерть как таковая меня не страшит. Я знаю, что будет Там. Я уже это изведала. Когда у меня родился младшенький, что-то мне вкололи. И по всем описаниям, которые потом довелось читать, со мной случилась клиническая смерть. Сама я где-то высоко, под потолком. Смотрю сверху - вокруг меня суетятся несколько врачей. Подумала: мне надо на седьмой уровень. Почему на седьмой - не знаю. Полетела. Вверх по трубе. Отовсюду свет, не солнечный, но какой-то золотистый, обволакивающий. Вижу - ангелы с крыльями, доброжелательные. Ощутила умиротворение. Они прикоснулись ко мне, как бы поддержали. Через какое-то время чувствую - полет вниз. И чернота, чернота... Слышу - зовут меня.

Она страстно хотела попасть в Тибет. Была заворожена восточными картинками. Она их стала видеть. А потом и рисовать. По наитию. Но, как оказалось, совершенно реальные места. Однажды увидела свой рисунок по телевизору - шел документальный фильм о Лхаса - древней столице Тибета, священном месте паломничества. Резануло по сердцу, захватило дыхание - как хочется туда!

Прошел год. И судьба ей предоставила этот шанс. Может быть, наградила за стойкость, жизнелюбие. Чего тот год ей стоил, знает лишь она сама. Корежащая боль. Всплески надежды. Безнадежность отчаяния. Болезнь то прогрессировала, то отступала - к тому времени уже была пройдена радиология, химиотерапия.

Восток тянул, манил. Видимо, ее посыл стал сродни мощному космическому заказу. И в нужное время, в нужном месте, в нужной последовательности он был выполнен.

Может, оно так и есть: то, что мы думаем о себе и своей жизни, становится реальностью. Может, действительно, наши мысли обладают созидательной или разрушительной энергией. Они - как капли воды. Позитивные - образуют океан жизни, с негативными мы тонем в море отчаяния.

В Непале Марина попала к шаманке Лхамо-Долкар. Впервые в жизни присутствовала при ритуальном древнем обряде - не поддающемся описанию и разумению европейского человека. Их было девять человек. Вдоль стены рассадили всех, заключили одной веревкой в круг. Шаманка надела ритуальный фартук и что-то вроде хирургической повязки на лицо. Стала громко читать мантры, камлать. С каждым “пациентом” Лхамо-Долкар работала, как работают филиппинские хилеры, но в отличие от них не руками - ртом. У Марины из постоперационной раны она “извлекла”, “вытащила”, “вытянула” (любой эпитет здесь будет неточен, потому что увиденное и пережитое - все равно из разряда непостижимого) что-то типа полуразложившейся коричневой салфетки. “Это у тебя забыли во время операции”.

- Она вцепилась в мою грудину - меня аж приподняло, такая у нее была в тот момент сила “тяги”. Боль - адская, полились слезы, кричать я не умею от боли, думала, потеряю сознание...

Именно восточная прорицательница и целительница сказала ей: твои проблемы - суставы и кости (а тогда еще никаких признаков грядущих осложнений не было). И как утешила: постепенно, потихонечку, медленно, но все пройдет...

Во Владивостоке, когда Марина побывала у врача и попыталась рассказать, каким образом ушла наконец-то боль, он скептически улыбнулся: Мариночка, будьте реалисткой, вы похудели, вот и отек спал.

Доказывать никому и ничего не стала. Но Лхамо-Долкар однажды вспомнила. Она предстала явственно и зримо. Когда врачи вынесли очередной вердикт: метастазы в костях таза.

И вновь пришло ощущение беспомощной жертвы. Она никогда не задавала себе вопрос, а почему именно я. Никогда никому не жаловалась. Минуты жесточайшей безысходности переживала наедине с собой.

И вновь скручивала себя волевым усилием - занималась психотренингом, медитировала. Друзья ободряли: ты сильная, ты выстоишь. В нее верили. Она не могла подвести. Муж, сыновья, мама, друзья - они цепко держали ее в этой жизни.

Как-то муж признался - я бы так бороться не смог...

“Бог никогда не даст тебе больше того, с чем ты можешь справиться”.

- Я отказалась умирать. Но побег от смерти - не очень сильный стимул жить. Держит мысль: все равно у меня будет прорыв. И я приду в своей жизни к чему-то замечательному, светлому. Все будет хорошо.

...Жизнь давалась тяжело. Три месяца она не передвигалась. И вместе с тем именно в этот период открыла в себе такое, о чем раньше и не подозревала. Поняла - даже в самые тяжелые минуты, когда теряешь контроль над телом, можно владеть своим духом. И продолжать любить жизнь. Жить...

Когда стало немного легче, Марина улетела в Америку. Там прошла обследование. В чем-то врачи сомневались. Но в одном были едины: нужен еще курс радиологии.

Остановилась в доме известного художника Росса Коатса. Он сразу проникся ее проблемами. Художники организовали акцию.

И вновь обнадеживающие слова: вы справитесь со своей болезнью, она отступит... Росс серьезно обрадовался. В Америке не принято говорить пустых слов ободрения. Считается, что пациент имеет право на самый откровенный диагноз - ему надо успеть распорядиться земными делами. Раз обнадежили, значит, так реально и будут обстоять дела.

- К тому времени я прошла столь много вариантов, методов, методик, которые дают хоть какую-то надежду выздороветь, что на меня лечащий врач надивиться не мог: “Марина, вы себя кому только не доверяете”. А я только тем и доверяла, кому доверяла. И прежде всего - себе. Это неправда, что доктора ответственны за твою жизнь. Они нам только помогают.

Судьба продолжала испытывать Марину. Умирает отец, с которым она всегда была духовно близка. Разоряется фирма, в которой несколько лет успешно работал муж. Теперь с каждым разом все труднее собирать деньги на безумно дорогие лекарства...

- Однажды обнаружила, что “вижу” внутренние органы человека, но чувствуя, не моя это стезя, не стала развивать открывшиеся способности. Мое призвание, как ощущаю, помочь другим на психологическом уровне. Как-то из онкодиспансера попросили встретиться с женщинами, им поставили диагноз - рак. Я с ними долго проговорила. Они потом звонили, благодарили. По себе знаю, как важно, особенно в первые часы, дни, месяцы, - выстоять.

Психотерапевты говорят: онкобольные, как правило, замыкаются в себе, ничем не интересуются. Попытки их расшевелить оборачиваются обидой, злобой, агрессией.

Во мне, наверное, есть что-то, что рождает доверие.

Может быть, это выношенный, выстраданный принцип, с которым живу я: категорически отвергать смертный приговор - независимо от какого светила он исходит.

...За окном теплилась осень. Марина вертела в руках заключение: рак 4-й стадии. Улыбнулась врачу: что это вы, Сергей Дмитриевич, такой жизнерадостный диагноз мне поставили...

Пошла в парикмахерскую стричься.

...На весну искусствовед Марина Куликова запланировала первую в жизни художественную выставку своих работ.

P.S. Вот и пришла весна. В силу обстоятельств - выборы, новый год, командировка в Чечню - этот материал пролежал в моем редакционном столе два месяца...

Марина не встает с постели. Боли режут душу и тело. Муж сутками не отходит от нее. На матери - домашние хлопоты. Живет семья Куликовых на пенсии Марины по инвалидности и Марининой мамы. Хватает этого лишь на самое необходимое. С посильной помощью приходят друзья. Приносят продукты, шприцы, лекарства для инъекций, деньги.

Звоню Марине, договариваюсь о встрече. “Давай завтра. Сегодня нет сил. Но сначала позвони. Если начну рыдать, не обращай внимания, к тому времени, когда ты подъедешь, я справлюсь с собой...”

Редакция газеты “Владивосток” готова провести в нашем конференц-зале выставку работ искусствоведа Марины Куликовой и, если она решится, аукцион - своих работ и картин из домашней коллекции, которые она собрала ранее.

Сегодня ее судьба сводится к тождеству банальному и жесткому: деньги - значит жизнь...

Автор: Ольга МАЛЬЦЕВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), "Владивосток"