“Вечерний звон” бутылок на улице Алябьева

200 ящиков водки теперь попадут не в торговлю, а на свалку, где содержимое бутылок будет безжалостно уничтожено, потому что это не “Столичная” и “Московская”, как написано на этикетках, а вульгарный “самопал”, изъятый в минувшую субботу в подпольном цехе на владивостокской улице Алябьева.

На этой застроенной частными домами улочке в районе 14-го километра энергичный молодой человек по имени Азер арендовал старенький, скромный домик № 9, а вот деятельность в нем развернул совсем не скромную - организовал самодеятельный ликеро-водочный заводик.

- На жизнь зарабатывать хотел, - объяснил смущенный Азер Гасан-оглы внезапно накрывшим его выгодное производство сотрудникам межрайонного отдела по борьбе с преступлениями и нарушениями на потребительском рынке при милиции общественной безопасности краевого УВД.

- Здесь можно хорошо жить, - считает предприимчивый юноша. На родине, мол, трудно зарабатывать деньги, а тут, в Приморье, только карманы подставляй - доход себя ждать не заставит. Увы, именно такое представление о нашем крае сложилось у Азера и его земляков, снабжавших домишко на улице Алябьева необходимыми атрибутами алкогольного производства.

Сотрудники милиции обнаружили здесь три бочки со спиртом, мешки с этикетками “Московской” и “Столичной”, акцизными марками, завинчивающимися пробками, машинку для закрутки и даже так называемый наборник, которым проставляют, штампуют на обратной стороне этикетки дату выпуска продукции. Откуда эти столь нужные в деле обеспечения жаждущих приморцев “самопалом” принадлежности, накрытый с поличным Азер якобы не знает:

- Мне все возили сюда земляки.

Заботливые земляки и забирали у трудолюбивого юноши готовую продукцию, так что он вроде и не в курсе, почем в продаже его поддельная водка:

- Я ее сдаю оптом. По 10.50 за бутылку.

А бутылок надо было наполнять немало. Как выяснилось, за два дня требовалось приготовить к отправке в торговую сеть краевого центра 190 ящиков “водки”. С таким условием был принят сюда на работу 19-летний Михаил З., которого вместе с Азером застигли сотрудники милиции в самый разгар неустанных трудов. Миша споро возил резиновой губкой в тазике с клеем, налепляя этикетки и акцизные марки на уже наполненные бутылки.

- Я наливал в бутылки водку, наклеивал этикетки, - чуть не плача разъяснил парень милиционерам характер своей работы. - Нужно было делать 190 ящиков за два дня, и платили мне сто рублей за день.

Воду, чтобы разбодяживать спирт неизвестного происхождения и предназначения, Миша носил из колонки (“Эта вода очень харошия, пытьевая”, - уточнил Азер), пойло в бутылки лил, зачерпывая из бочки грязноватой эмалированной кастрюлей. На вопрос, известно ли ему, что его напряженная работа суть уголовно преследуемое деяние, вполне совершеннолетний Миша дрожащими губами ответил:

- Да, я знаю, что это наказуемо по закону, - и попытался дать, как в детстве, торжественное обещание, - я больше никогда разливать водку не буду.

Впрочем, свои обещания расстроенному Мише придется, очевидно, приберечь для суда, до которого сотрудники межрайонного отдела по борьбе с преступлениями на потребительском рынке намерены непременно довести как Азера с Михаилом, так и курировавших подпольный заводик “земляков”, по выявлению которых сейчас ведутся следственные действия.

Возможно, и узнают Азер Гасан-оглы сотоварищи, кем был Алябьев, на улице которого они организовали свой доходный промысел. Узнают, если существует еще тюремная самодеятельность, - помните, как в “Калине красной” герой Шукшина пел партию “бом-бом” в хоровом исполнении романса “Вечерний звон”? Его автор - композитор Алябьев.

Автор: Светлана ЖУКОВА, "Владивосток"