Между двумя мирами...

Есть во Владивостоке место, возле которого не любят останавливаться горожане. Упирающиеся в сопку мрачные корпуса следственного изолятора действуют угнетающе. Высокий забор как граница между двумя параллельными мирами. Там своя жизнь, свои нравы, свой порядок. И все проблемы сегодняшнего дня - острее, обнаженнее.

Об этом разговор с заместителями начальника СИЗО-1 Юрием Шаригой и Сергеем Лосевым.

- Не кажется ли вам, что следственный изолятор, попросту говоря, тюрьма в центре города выглядит как-то инородно?

- Действительно, так. Но строительство ее началось в начале века, тогда это было окраиной города. В 1904 году вступили в строй основные здания тюрьмы - они были кирпичными. Такой же была и огораживающая их стена с колючей проволокой. Первоначально тюрьма имела печное отопление. Только в 50-х годах, когда в строй вошла котельная, появились центральное отопление, водопровод, канализация. За многие десятилетия корпуса следственного изолятора перестраивались, достраивались, реконструировались. Но это происходило на той небольшой площади, которая 95 лет назад была отведена под строительство тюрьмы. Сегодня СИЗО плотно со всех сторон охвачено жилым массивом. Мы не имеем ни малейшей возможности расширяться. Хотя потребность в этом велика.

По существующим нормам у нас должно находиться не более 2,5 тысячи заключенных, а фактически их сегодня около трех тысяч. Да и условия содержания людей не соответствуют ни моральным, ни нормативным требованиям.

- Стало быть, актуально создание нового следственного изолятора?

- Оно было актуально и 20 лет назад, еще в 70-х, когда наше учреждение оказалось переполненным спецконтингентом почти в два раза.

Неоднократно вставал вопрос о строительстве нового СИЗО. Даже место было выбрано - в районе Горностая. (Как запасной вариант - под Артемом.) Причем не случайно. Ведь инфраструктура следственного изолятора весьма сложна: серьезные требования предъявляются к самому зданию, постройкам, фундаменту, периметру ограждения. Вокруг тюрьмы по общепринятым нормативам должна быть 100-метровая полоса отчуждения - как на границе. Сравните с тем, что мы имеем сейчас, - несоответствие по всем позициям.

Ho, к сожалению, как не было денег тогда на строительство нового следственного изолятора, так тем более нет их и сейчас.

- Выходит, и вам, сотрудникам СИЗО, и заключенным приходится довольствоваться тем, что есть?

- Правильно, что вы упомянули нас в одной связи. Ведь когда мне или моему коллеге находящийся под следствием человек напоминает о положенной ему по закону “пространственной” норме - 4 кв. метра (а у нас, к слову, и 2 кв. метра не все имеют) - он прав. Но эту норму мы ему сегодня обеспечить не можем. Пытаемся объяснить, что в том не наша вина. Таковы уж объективные причины. Мы такие же заложники этой суровой реальности, как и они. Ведь сегодня СИЗО нужно буквально все - от лампочки до компьютера. Мы, как и многие государственные структуры, систематически недополучаем финансирование. Поэтому если кто-то что-то предлагает, мы не отказываемся. И впредь будем рады любой помощи, от кого бы она ни поступала - от благотворительного фонда, организации или населения.

Ближайшие планы - сделать ремонт в помещениях, где содержатся наши подопечные. Мы обязаны обеспечить им хоть мало-мальски приемлемые условия существования.

Чтобы решить внутренние бытовые проблемы, приходится и самим зарабатывать. Заключая договоры с предприятиями города, в своих учебно-производственных мастерских шьем на заказ рукавицы, резиновые фартуки, оказываем ритуальные услуги - делаем памятники, венки. Есть на территории СИЗО кондитерский цех, где на заказ ребята пекут хорошие торты, печенье. Кстати, цены у нас ниже, чем в городе.

За счет внутренних резервов и себя отчасти пытаемся прокормить. Есть свои хлебопекарня, свинарник, курятник, крольчатник.

- Значит, жалоб на качество питания от подследственных не поступает?

- Высококалорийное питание мы по известным причинам организовать не можем, да и не должны. У нас все-таки тюрьма, а не санаторий-профилакторий. Но существуют нормы по питанию. Мы их выдерживаем. Если нет масла - заменяем маргарином. В остальном - все как положено. Существенную “продуктовую” помощь оказывает Главное управление исполнения наказаний, в ведении которого есть цех по производству макаронных изделий, соевого молока.

А недовольство среди заключенных в основном чисто психологическое. Трудно длительное время находиться в строжайшей изоляции.

- Если возникает конфликтная ситуация между персоналом изолятора и заключенными и выясняется, к примеру, что виноват ваш сотрудник, какие меры принимаются?

- Очень жесткие. Прежде проводится внутреннее служебное расследование, которое определяет степень его виновности. И если выясняется, что был не прав сотрудник, ему грозит понижение в должности или увольнение. Ответственность дисциплинарная, вплоть до уголовной.

Конфликтные ситуации, безусловно, возникают. Но в основном они носят локальный характер. У нас, к счастью, нет широкомасштабных ЧП с массовым неповиновением или беспорядком.

Нашу работу постоянно проверяют различные комиссии: московские, местные - Главного управления исполнения наказаний, а также городская прокуратура. Любой инцидент, связанный с нарушением законности, будет на разных уровнях всесторонне рассмотрен и получит должную оценку.

- У вас содержатся женщины, подростки. Это та категория людей, которая вправе рассчитывать на снисхождение и должна иметь шанс на будущее. Вы согласны с этим?

- Конечно, мы понимаем это. Они находятся в отдельном корпусе, где и быт, и питание получше. Подростков здесь около 200 человек. Для нас это сложная категория, потому что режим они нарушают в два раза чаще, а наказываем мы их за это в два раза реже - дети есть дети. Непосредственно малолетками занимается специальный отдел воспитательной работы, в который входят воспитатель и психолог. Есть вечерняя заочная школа, комната психологической разгрузки и отдыха с видеомагнитофоном, даже небольшой спортзал с тренажером. Те, кто не нарушает режим, могут пользоваться этим. Но у нас все-таки следственный изолятор, вплотную же, педагогически, занимаются детьми в специальной колонии, что во Врангеле под Находкой. Там и училище есть, и школа, целый штат педагогов и воспитателей.

Говоря о подростках, нельзя не упомянуть тех, кто помогает нам, - церковь, городские библиотеки, фонды. Особенно фонд “Участие” при краевом центре народной культуры во главе с его директором Светланой Морозовой. Для наших малолеток они регулярно собирают и передают в СИЗО одежду, обувь, продукты питания, медикаменты, книги, канцелярские принадлежности - все, в чем особая нужда. Большое спасибо им и всем, кто помогает нам.

- Расскажите, пожалуйста, о структуре вашего учреждения и о тех, кто в нем работает.

- Прежде - о нашем начальнике, это Аршак Гарегинович Кюлян. Другого такого в России нет. 3 декабря 1998 года мы праздновали 30-летие его работы в одном учреждении, в нашем следственном изоляторе. Он прошел путь от рядового контролера, когда пришел в СИЗО после службы в рядах советской армии, до полковника внутренней службы - начальника СИЗО.

Всего в штате 480 человек, в следственном изоляторе 260 офицеров. Это - устоявшаяся цифра. А вот численность рядового состава все время колеблется. Причем приток их в наши ряды слабее, чем отток. Большая текучка среди младших инспекторов. Их пост - коридор, где по 30-40 камер. Очень тяжелая психологическая нагрузка. А компенсация за нее у только что устроившегося стажера-инспектора по 600-700 рублей в месяц. Только через 3 месяца после аттестации его зарплата может повыситься до 1.200-1.300 рублей. Не каждого устроит такая работа и зарплата. Но если парень, который пришел к нам, допустим, после армии, перспективен, предлагаем ему продолжить учебу в специальном техникуме (пусть даже гражданском) или в институте с тем, чтобы впоследствии аттестовать его на офицерскую должность. Таким образом, растим кадры для себя.

Основной костяк - коллектив устоявшийся. И кстати, очень интересный. У нас есть художественная самодеятельность. Часто мы проводим вечера отдыха, выезжаем на природу. Есть даже свой реабилитационный центр на бухте Шамора. С учетом беспокойной нашей жизни как никому другому, может быть, нам требуются психологическая разгрузка, отдых для восстановления сил, чтобы хорошо выполнять свою работу.

Автор: Наталья НИКОЛАЕВА, специально для "В"