Новый год у кладбищенской елки

Она еще стоит в чьей-то квартире, юная красавица, не привыкшая к шумному новогоднему веселью и изысканным ярким украшениям... Ей хорошо знакомы лишь тихий шелест золотистого новогоднего “дождя” под порывами зимнего ветра да скрипучее потрескивание поминальной свечи... Всякий раз перед Новым годом я украшала елочку на могиле сына в основном рукотворными бумажными игрушками, которые он сам так любил мастерить в детстве, увивала ветви “дождем”, который потом так трудно было отобрать у колючих иголок...

Сейчас в том месте, где росла пушистая красавица, небольшой пенек да три роскошные лапы, четвертая, случайно попавшая под зубы пилы, валяется за ненадобностью возле ограды. На срезе большие капли застывшей смолы, словно слезы, на уцелевших ветках золотинки дождя и крошечный Дед Мороз - единственный свидетель вандализма.

По весне елка, подрастая всего на четверть вершка, выбрасывала нежно-малахитовую юную хвою, которая превращала ее лапы из колючих в шелковые. Сколько раз они утирали мои слезы, сколько раз ласкали застывшее в удивленной улыбке лицо сына на каменном портрете! Я обращалась к ней на Вы: “Как Вам спалось, моя красавица, минувшей тайфунной ночью?” Я приносила ей воду в засушливые летние месяцы: “Вам так не хватает влаги на этом солнцепеке!” И всегда боялась: “Не примерялся ли к Вам топор огнедышащего гражданина?” И не уберегла...

Около десятка елочек спилили нелюди в канун новогодних праздников на фокинском погосте. Причем некоторые из деревьев пали вторично, как на могилах сына и матери Р. Там “лесорубы” топтались прямо по могилам, а справившись с елкой, обнаружили, что ветви ее непомерно большие, обрубили, да и побросали здесь же, на затоптанных сапожищами холмиках. Велик был промысел безнаказанных антихристов: сняты с оградок чугунные цепи, содраны таблички, другие кладбищенские атрибуты, в которых есть хоть намек на цветные металлы.

Спросить за содеянное не с кого. По той простой причине, что кладбища как такового во флотском городе Фокино нет. По документам это место числится лесом первой категории, а в лесу, известно, смотрителей не бывает. Получается, что тот, кто на фокинском погосте де-факто является смотрителем, де-юро - лесничий. Есть у этого “лесника” и график работы - с 9 до 17 с перерывом на обед и выходными. А то, что в этом так называемом лесу под каждым деревом до десятка покойников, так это мало кого волнует. МПКХ за кладбище отвечает лишь в рамках устной просьбы со стороны мэрии заботиться о месте упокоения сограждан да лицензии № 119 от 20.10.95 г. на оказание ритуальных услуг и осуществление погребений.

Получается, что до 1995 года здесь вообще никого легально не похоронили? Какой-то фильм ужасов под открытым небом! Из-за вопиющего беспорядка и безнаказанности случается и такое: недавно копали могилу в указанном “лесником” месте, а раскопали чей-то гроб. Брошенных могил масса, неучтенных также, страшно пройти по кладбищу, а вдруг топчешь чей-то прах!.. Редкая осень и весна обходятся без пала, огонь безжалостно уничтожает памятники, венки, деревья... Средств тушения пожара нет, единственная водонапорная колонка уничтожена лет пять назад, местные же пожарные в лесах пожары не тушат.

Кладбище разрастается, работникам МПКХ, чтобы вырубить здесь дерево, приходится, по словам его начальника Александра Яшкова, сражаться с лесхозом. А елки, посаженные скорбящими родственниками в память о своих близких, в том лесхозе не числятся, а стало быть, и сражаться за них некому.

Уж сколько раз говорилось: не покупайте ничего у алкашей! Злое похмелье напрочь стирает остатки человеческого обличья, алкаш продаст вам за бутылку и родную мать, и сапоги с убитого, а уж кладбищенскую елку!.. Боль моя подвигнула меня провести свое собственное расследование преступления. Мал городок Фокино, все на виду. Тех, кто спилил елочку, вычислить несложно, труднее тех, кто купил. Опросив нескольких свидетелей и сопоставив факты, я могла бы постучать в одну из фокинских квартир, где, купленная всего за бутылку, стоит моя несчастная, в чьих иголках запутались побуревшие от придорожной пыли прошлогодние дождинки, чьи ветки хранят частички праха моего дитя. А ведь стоявший рядом мужичок пытался предостеречь от зловещей покупки: “Э-э, парень, елка-то эта не в лесу выросшая...”

И пока живы те, кто способен плясать на крышке гроба, пить шампанское на могиле отца в день бракосочетания (было и такое не раз на фокинском погосте!), водить новогодний хоровод у кладбищенской елки, не раз еще полоснет ржавая пила по истерзанному материнскому сердцу. Прости, сынок!..

Автор: Татьяна МОТОРИНА, "Владивосток"