Сергей Пранц: Я строю дом на песке

Справка “В” Сергей Пранц - физик-теоретик, доктор физико-математических наук, заведующий лабораторией нелинейных динамических систем Тихоокеанского океанологического института. Основные научные интересы связаны с нелинейной теорией колебаний и волн, в частности с исследованием симметрии и хаоса в динамических явлениях в океане и в лазерах. Опубликовал монографии и статьи об осцилляциях нейтрино в океане, о взаимодействии вещества с вакуумом, а также по эхо-процессам в теории управления квантовыми процессами, по алгебраическим методам в динамике и теории лазера.

- Сергей Владимирович, последние акции ученых развеяли миф о том, что это люди не от мира сего, научная общественность сегодня политизирована. В то же время кризис реанимировал дебаты “о поддержке отечественного производителя” - поддержка науки снова оказалась как бы вне первоочередных интересов правительства?

- Давайте поддерживать отечественное производство, но наука это то же производство, только производит ученый специфический продукт - новые знания. В “черную дыру” провалились несметные деньги, десятилетиями выделявшиеся на поддержку отечественного сельского хозяйства. Результат известен. Дадут еще - уйдут туда же. Потому что поддерживать прежде всего надо не производство вообще, а конкретных людей, хорошо делающих свое дело.

Номинально в стране полмиллиона ученых. Подсчитано, что публикуют статьи в рецензируемых научных журналах (а это и есть научный продукт, прошедший экспертизу) и выигрывают гранты на разного рода конкурсах (тоже экспертиза!) - от силы 50 тыс. человек. Вот их-то и нужно поддерживать в первую очередь. Даже не столько их, сколько их научные проекты. Это и есть последний родник живой науки в России. Неужели много денег требуется на его поддержание?

- Не могу избежать традиционного вопроса: какой научной проблемой вы сейчас занимаетесь?

- Очень актуальной проблемой для нашей действительности - природой хаоса.

Хаос в древнегреческой мифологии - это зияющая бездна, наполненная туманом и мраком, из которой произошло все существующее, для нашей действительности - просто полный беспорядок и неразбериха. Что такое хаос с научной точки зрения?

Сравнительно недавно выяснилось, что в очень простых системах самого различного происхождения (физических, биологических, химических, экономических) могут возникать очень сложные движения, практически не отличимые от совершенно случайных. Этот особый вид движения, получивший название детерминированный, или динамический, хаос, встречается повсеместно - от биения наших сердец до движения планет.

Крупномасштабный динамический хаос возникает и в океане. Известный природный феномен Эль-Ниньо, поражающий своей масштабностью и последствиями для планеты, возможно, управляется законами динамического хаоса.

- Принято считать природные катаклизмы явлениями случайными, их внезапность и разрушительность наталкивают на размышления о фатуме и мести природы человеку. Насколько эти явления могут подвергаться научному осмыслению?

- В отличие от настоящей случайности детерминированный хаос содержит в себе зародыши порядка. А может быть, то, что мы считаем “настоящей случайностью”, является на самом деле детерминированной случайностью? В общем, это проблема концептуальная. На одном полюсе которой - зарождение Вселенной, а на другом - квантовые процессы в вакууме. Искусство физика-теоретика заключается в умении упрощать сложную задачу до такой степени, чтобы ее можно было строго анализировать на языке математики, не потеряв при этом сути дела.

- Сергей Владимирович, вы активно работаете в науке, как при этом себя ощущаете?

- Как быстро все переменилось! Совсем недавно занятия наукой были престижными и в общем-то хорошо оплачиваемым делом. И вдруг оказалось, что даже докторская степень гарантирует в лучшем случае зарплату уборщицы в какой-нибудь фирмочке.

Прекратился приток молодежи в науку. Возраст научного работника в России сейчас лет 50-55. Многие из моего, среднего, поколения либо ушли из науки в коммерцию, либо эмигрировали. Лучшие научные центры страны опустели. Многие институты напоминают нерентабельные шахты. Кое-кому хотелось бы их позакрывать, но куда девать “шахтеров”? Дешевле пособие по безработице выплачивать.

- Какой же смысл заниматься наукой в России сейчас?

- Ну, во-первых, есть люди, которые ничего другого себе не представляют. Их можно морить, как тараканов, разнообразными средствами, а они все равно будут заниматься этим делом. Мотивы научного труда не изменились. И раньше, и сейчас люди занимаются наукой прежде всего потому, что им это безумно интересно. Но если раньше можно было выдавать результаты, так сказать, местного уровня и безбедно существовать, то сейчас работа на таком уровне потеряла всякий смысл. Только продукция действительно мирового класса дает право заниматься наукой.

Это на непосвященную публику производят впечатление “академические” титулы расплодившихся академий или удостоверенное соответствующим дипломом почетное звание “выдающегося ученого ХХ века”, которое любой желающий может купить за 100 долларов в каком-нибудь “биографическом центре”. Проблема в том, чтобы тебя признало международное сообщество твоих коллег. Конечно, прежде всего необходимо иметь достойные результаты. Но этого мало. Требуется убедить других в их достоинствах. Для этого публиковаться нужно в международных научных журналах, имеющих наивысшие импакт-факторы (это критерий “читаемости” издания), регулярно докладывать свои результаты на авторитетных международных конференциях. Желательно вести совместные с учеными Запада и Востока исследования. Чтобы иметь оборудование, компьютеры и возможности ездить на конференции, нужно регулярно выигрывать гранты на свои исследования. Все это, конечно, дается тяжким трудом.

Угнетает то, что с таким трудом построенное тобой здание может оказаться без средств на содержание по совершенно не зависящим от тебя причинам. Как будто строишь замок на песке, который может смыть набежавшая волна...

Не знаю, как в других областях, а в математике и теоретической физике отъезд массовый. А ведь это те науки, где Россия действительно была на передовых позициях.

Бывая ежегодно на конференциях за рубежом, я наблюдал одну и ту же тенденцию. С каждым годом увеличивается доля участников, родной язык которых - русский. Но приехавших на конференцию из России становится все меньше. Остальные приезжают откуда угодно - от Австралии до Аляски. В таких странах, как Англия, Франция, Канада и США, в теоретической физике и математике уже на “четверть бывший наш народ” в буквальном смысле этих слов. Осваиваются и экзотические места вроде Южной Африки, Тайваня, Бразилии и Мексики. Не от хорошей жизни уезжают наши люди. Жизнь в чужой стране не сахар, даже при хорошей зарплате, но и возвращаться на отечественное пепелище никто не хочет.

- Физическое существование науки напрямую связано с бюджетным финансированием. Бюджет-99 уже на стадии обсуждения был окрещен как жесткий. Как вы оцениваете перспективы взаимоотношений бюджета и науки?

- По оценке нашего выдающегося математика В. И. Арнольда, затраты на математику за все эти годы перестройки обошлись госбюджету России в стоимость одного танка(!). Так разнообразные российские правительства последних лет “отблагодарили” науку, без которой у России не было бы ни ракет, ни тех же танков! А что такое Россия без своей науки и ракет? Та же Нигерия с ее нефтью и коррупцией. Правомерен и другой вопрос. Как используются те деньги, которые все-таки выделяются на науку? Боюсь, что так же, как и в советские времена, то есть размазываются по огромному количеству учреждений, в вывеске которых есть слово “научный”. С той немаловажной поправкой, что в сопоставляемых ценах финансирование науки сократилось в десять раз.

- Да, мы привыкли к тому, что бюджет России трещит по швам. События августа по некоторым макроэкономическим показателям отбросили нас в

95-й год. Так что же, опять за перестройку науки?

- Одну пользу можно извлечь из сложившейся ситуации. Найти другие варианты финансирования научных исследований. Тут изобретать ничего не нужно. Во всем мире финансируется не фундаментальная наука вообще, а конкретные проекты. Это осуществляется на конкурсной основе через национальные научные фонды. Еще пять лет назад у нас ничего подобного не было, пока не появился Международный научный фонд, созданный на деньги Дж. Сороса. МНФ в кратчайший срок провел международную экспертизу 12 тысяч проектов ученых из всего бывшего СССР, отобрал лучшие 3 тысячи, выделил деньги на каждый из них, добился, чтобы они дошли до адресатов, да еще и не превратились по дороге из долларов во что-нибудь другое. Многих эти гранты поддержали и удержали в науке. В том числе и меня. Если бы не успешная работа МНФ, до сих пор не было бы у нас российских научных фондов, потому что система peer review (свободной научной экспертизы) глубоко противна отечественным чиновникам от науки.

- Хорошо, адресное финансирование фундаментальных научных исследований у нас как бы уже существует. Это, на ваш взгляд, и есть путь и выживания, и реформирования?

- Беда в том, что в эти фонды попадает лишь несколько процентов денег, выделяемых на науку вообще. В результате и суммы грантов малы, да и всех денег, что обещают сначала, не дают, потому что министерство финансов ежегодно не выполняет своих обязательств перед фондами. Любую хорошую идею наше чиновничество способно извратить! В этом году они стали перечислять деньги грантов РФФИ только на зарплату. А налоги и накладные расходы “съедают” до 70 проц. денег, приходящих по статье “зарплата”. Купить приборы, компьютеры или съездить в командировку не на что.

Жизненно необходимо, чтобы финансирование фундаментальной науки осуществлялось главным образом на конкурсной основе. И экспертиза проектов должна проводиться не чиновниками министерства или двумя-тремя “главными учеными”, а самим научным сообществом в лице регулярно сменяемых экспертов. Конечно, бывают и эксперты необъективные, и личные отношения могут повлиять на оценку. Но лучшей системы, чем peer review, никто еще не придумал.

Автор: Дина ДЕМЧЕНКО, специально для "В" Конференции