Чатарингу* – не мешки таскать

О том, как японский генеральный штаб готовился к войне с СССР с середины 20-х годов прошлого столетия, мы рассказали в номере «В» за 24 ноября, публикация «Кан-ток-эн» для Дальнего Востока». И это после того, как еще в 1925 году императорская Япония подписала в Пекине договор об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом.

«Благодаря поддержке «Фашистская партия» Родзаевского смогла занять руководящую роль среди других белогвардейских организаций. В период 1938–1940 годов при активной помощи БРЭМ военными миссиями из белогвардейцев на территории Маньчжурии было создано несколько диверсионных отрядов, которые должны были организовывать диверсии в тылу советских войск в период войны с Советским Союзом»

«По сообщению управления «Смерш» Забайкальского фронта, 29 августа с.г. на территории специальной тюрьмы особого отдела японской губернской полиции города Хайлара была обнаружена яма с закопанными в ней 43 мужскими трупами. Установлено, что в день начала военных действий между СССР и Японией по заранее составленным спискам японской жандармерией и полицией было арестовано в городе несколько советских граждан из числа бывших служащих КВЖД. Все они были казнены»

Потерпев поражение в столкновениях с Красной армией в 1937 году у озера Хасан и в 1939 году на реке Халхин-Гол, Япония не перестала строить агрессивные планы в отношении Советского Союза и только ждала удобного случая нападения на нашу страну. Стартовой площадкой для реализации амбициозной стратегии самураев должны были стать Маньчжурия и Китай.

Напомним, что согласно секретному плану «Кан-току-эн» («Особые маневры Квантунской армии») японцы планировали захватить весь советский Дальний Восток вплоть до Байкала. 

В основе публикации рассекреченные материалы ФСБ России и протоколы допросов высокопоставленных японских военачальников, захваченных контрразведкой «Смерш».

Расстреливать без суда и следствия 

Нападение фашистской Германии на Советский Союз вдохновило японских стервятников. Офицеры японского генерального штаба открыто заявляли, что, напав на нашу страну, Германия получила ряд важных преимуществ и должна в связи с этим выиграть войну. Из рассекреченных документов следует, что уже в середине сентября 1941 года Япония была готова напасть на СССР.

Высшие чины японского командования были убеждены, что «война между Германией и Советским Союзом вызовет внутри СССР выступление населения против правительства, что будет использовано Квантунской армией, которая вступит в войну на стороне Германии». Готовясь к вторжению на территорию Советского Союза, японцы усилили антисоветскую пропаганду в Маньчжурии. Они опасались возможных восстаний в своем тылу патриотически настроенных китайцев. Поэтому «принимали необходимые предупредительные меры».
Бывший начальник главного полицейского управления Маньчжоу-Го Тосио Хосико на допросах в Москве в феврале 1946 года рассказал о пытках, применявшихся японской полицией в Маньчжоу-Го к лицам, которые подозревались в «нелояльности» к японцам: «…арестованные на допросах избивались палками, подвешивались за руки и подвергались другим истязаниям. Как один из методов получения показаний от арестованных полицией широко применялось насильственное вливание через нос различных жидкостей вовнутрь допрашиваемых».

Из показаний действительного советника 2-го класса Тосио Хосико:

«С назначением меня на должность начальника главного полицейского управления я получил в мое распоряжение все средства для подавления любых противояпонских проявлений в Маньчжурии. Мне подчинялись полицейские вооруженные отряды, тюрьмы и концентрационные лагеря. Став руководителем полиции, я получил право расстреливать без суда и следствия людей, заподозренных в шпионаже, а также лиц, обвиненных в антияпонской деятельности».

По приказу Тосио Хосико в состав особых (политических) отделов полиции был включен разведывательный орган «Хоанкеку» (бюро общественной безопасности), до этого существовавший самостоятельно. На особый учет были взяты все лица, высказывающие антияпонские настроения. 

В своей работе полиция использовала членов японо-маньчжурской организации «Кио-Ва-Кай» и кружки так называемой соседской взаимопомощи («Танари-гуми»), которые следили друг за другом. Буквально за всем населением Маньчжурии был организован тотальный повседневный гласный надзор. Это когда официально назначенные лица открыто наблюдали за поведением жителей городов и поселков.

Шпионские сведения, поступавшие в полицию от ее агентов, направлялись в штаб Квантунской армии. Кадры для шпионской работы готовились в Чанчуне в специальной школе, ее начальником был японец Такамацу Сейдзи, опытный разведчик, под руководством которого велась активная подготовка агентуры и ее нелегальная переброска через советскую границу. Именно он руководил разведкой против СССР и Монгольской Народной Республики.

Русские фашисты против СССР 

На случай войны с Советским Союзом японцы создавали диверсионные отряды, в которые вербовались китайцы, монголы и корейцы, но в первую очередь члены белоэмигрантских организаций, созданных японцами в Маньчжурии. В каждом отряде 200-300 человек.
Руководил антисоветской деятельностью бывших царских и белых офицеров генерал-лейтенант Гендзо (Кендзо) Янагита. Политика Японии в отношении белоэмигрантов сводилась к тому, чтобы создать из них свою опору на оккупированной территории Китая и подготовить белоэмиграцию к войне против Советского Союза на стороне Японии.

В феврале 1946 года на следствии в Москве генерал-майор Сюн (Шун) Акикуса рассказал, что еще в 1933–1936 годах Харбинская военная миссия помогала бывшим белогвардейцам, люто ненавидевшим советскую власть, вести разведывательно-диверсионную работу против СССР. В те годы в Китае среди русской эмиграции существовало большое количество антисоветских организаций и политических группировок: «Союз мушкетеров», «Русский общевоинский союз» и т.д. Все они так или иначе проповедовали так называемый русский фашизм. Наиболее влиятельными среди них были антисоветские организации «Казачий союз», «Легитимисты» и «Русская фашистская партия». 

В целях наиболее эффективного использования белогвардейцев на антисоветской работе по предложению генерал-майора Андо, на тот момент начальника Харбинской военной миссии, разрозненные антисоветские и белогвардейские группировки было решено объединить в одну организацию. 

Формирование нового антисоветского альянса поручили генерал-майору Сюн (Шун) Акинуса. Для этого он пригласил на переговоры генерала белой армии Бакшеева – руководителя «Казачьего союза», генерала белой армии Кислицына – представителя «Легитимистов», личного представителя атамана Семенова генерала белой армии Власьевского и руководителя Русской фашистской партии Константина Родзаевского*. После затянувшегося рандеву соглашение было достигнуто. Официальное объединение русских фашистов произошло в Харбине 26 апреля 1934 года на втором (объединительном) съезде русских фашистов. Генеральным секретарем новой Всероссийской фашистской партии (ВФП) был избран Константин Родзаевский.

В 1931–1943 годах ВФП была крупнейшей политической организацией в среде русской эмиграции в Китайской Республике и Маньчжоу-Го. Забегая вперед, скажем, что судьба этой партии плачевна и закономерна. В июле 1943 года японцы ее запретили и разогнали, а генсека русских фашистов посадили в тюрьму, заподозрив в нем советского шпиона. Освободил Родзаевского все тот же генерал-майор Сюн (Шун) Акинуса. Харбинской военной миссии были нужны фанатичные антикоммунисты. 

Из показаний генерал-майора Сюн (Шун) Акикуса, с февраля 1945 года начальника Харбинской военной миссии:

«Благодаря нашей поддержке «Фашистская партия» Родзаевского смогла занять руководящую роль среди других белогвардейских организаций. Вокруг этой партии как основного ядра в 1935 году в Маньчжурии было создано так называемое Бюро российских эмигрантов (БРЭМ), перед которым была поставлена задача подготовить белоэмигрантов к активной борьбе против Советского Союза. БРЭМ с момента его организации являлся основным источником, откуда японская разведка черпала кадры для подготовки шпионов и их засылки в Советский Союз. В период 1938–1940 годов при активной помощи БРЭМ военными миссиями из белогвардейцев на территории Маньчжурии было создано несколько диверсионных отрядов, которые должны были организовывать диверсии в тылу советских войск в период войны с Советским Союзом. Такие отряды имелись в городах Хайларе, Хандаохедзе и на станции Сунгари. 

План «Кан-току-эн» провалился 

При Харбинской военной миссии также был организован «особый отряд». 9 августа 1945 года в день объявления Советским Союзом войны Японии руководитель миссии генерал-майор Сюн (Шун) Акикуса получил по телефону приказ командующего Квантунской армией генерала Ямадо «организовать в районе Харбина диверсионную войну в случае приближения советских войск». 

Для выполнения приказа генерал-майор Сюн (Шун) Акикуса предложил начальнику «особого отряда» полковнику Макино сформировать в горах к востоку от Харбина три диверсионные группы. Причем для действия этих групп выбрать районы, где проживают японские колонисты. 

Но из-за стремительного наступления Красной армии на Харбин приказ генерала Ямадо остался невыполненным. 

15 августа 1945 года после передачи по радио речи императора Хирохито о капитуляции Японии генерал-майор Сюн (Шун) Акикуса в соответствии с очередным приказом, поступившим из штаба Квантунской армии, сжег все документы Харбинской военной миссии, чтобы они не попали в руки противника. 

Точно так же поступили начальники всех остальных японских военных миссий, расположенных в Маньчжурии и Китае. Тем не менее японским оккупантам не удалось скрыть следы преступлений, совершенных в 1937–1945 годах по отношению к китайскому народу и гражданам Советского Союза, сотрудникам Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД).

Из докладной записки начальника Главного управления контрразведки «Смерш» Наркомата обороны СССР генерал-полковника Виктора Абакумова в Совет народных комиссаров СССР (И.В. Сталину) и НКВД СССР (Л.П. Берия) от 16 сентября 1945 года. Совершенно секретно: 

«По сообщению управления «Смерш» Забайкальского фронта, 29 августа с.г. на территории специальной тюрьмы особого отдела японской губернской полиции города Хайлара была обнаружена яма с закопанными в ней 43 мужскими трупами, умерщвленными путем отсечения головы. Проведенным предварительным расследованием установлено, что 9 августа 1945 года, в день начала военных действий между СССР и Японией, по указанию начальника Хайларской военной миссии подполковника Амано по заранее составленным спискам японской жандармерией и полицией было арестовано в городе 19 советских граждан из числа бывших служащих КВЖД, оставшихся на жительство в Маньчжурии. 

Большинство из них было схвачено японцами на улице, заковано в кандалы или связано веревкой и доставлено во двор губернской полиции, где им на глаза были наложены повязки, после чего все они были заключены в специальную тюрьму, в которой уже содержалось 24 арестованных японцами жителей г. Хайлара. 

В тот же день по приказанию подполковника Амано и начальника управления японской губернской полиции Северо-Хинганской провинции Кагеямо содержащиеся в этой тюрьме 43 арестованных были казнены путем отсечения головы. 

Подполковник Амано, Кагеямо и 10 японских жандармов, принимавших непосредственное участие в убийстве советских граждан, арестованы управлением «Смерш» фронта».

И здесь в нашем рассказе можно поставить точку. Нет сомнения, что японцы осуществили бы план «Кан-току-эн» зимой 1941 года, когда фашистские войска окружили Ленинград и стояли в нескольких километрах от Москвы. Тогда нам действительно было очень тяжело. И только дальновидность нашего командования, подкрепленная данными разведки, не позволила японскому генеральному штабу реализовать вероломные замыслы. Советский Союз не стал оголять свои дальневосточные рубежи, перебросив из Сибири и Дальнего Востока на войну с гитлеровцами лишь несколько частей Красной армии. 

Кстати, как показала история, ставка японцев на русских фашистов в Маньчжурии и Китае не принесла Квантунской армии ожидаемых плодов. Господин Родзаевский и его компаньоны по партии очень много говорили, а на деле их слова оказались мыльным пузырем.
В 1945 году Константин Владимирович Родзаевский добровольно вернулся в СССР, где был арестован, осужден, в августе 1946-го расстрелян. Ему было 39 лет. 

Публикацию подготовил Сергей КОЖИН

* В заголовке использовано японское слово в транскрипции, звучащее как chataringu, буквально «трепаться».

Фото из открытых источников