Придет ли принц, чтобы пробудить «Зарю»?

Эта выставка небольшая – в отличие от тех, что проводились здесь, в центре современного искусства «Заря», с 2014 года. Она не удивит постоянных посетителей ЦСИ, потому что все экспонаты – из коллекции «Зари». И вся экспозиция имеет явный привкус светлой печали – ведь она, по сути, памятная…

Центр современного искусства «Заря» открылся во Владивостоке в 2014 году. Удивительно быстро он вошел в жизнь города (не только арт-сообщества, но и тех, кто доселе никогда и не думал, что может заинтересоваться современным искусством), стал его неотъемлемой частью. Некоторые проекты «Зари» выплескивались на улицы города, привлекали внимание владивостокцев. А уж в районе от «Академической» до «Магнитогорской» коворкинг, библиотека «Зари», мастер-классы для детей стали той небольшой, но важной деталью, без которой жизнь многих людей пошла бы иначе. В ЦСИ приходили почитать, посмотреть выставку, кино, послушать лекцию… 

В начале марта нынешнего года выставочные залы ЦСИ «Заря» закрылись в связи с пандемией. И потому известие о том, что готовится новая выставка с таким красивым названием – «Сон Зари» (12+) – всех порадовало. Но…

Мы принесли вам новые возможности 

– Это так называемая архивная выставка, то есть постоянная экспозиция, которая останется в «Заре» как своего рода мемориал выставочной деятельности, – рассказала Алиса Багдонайте, куратор ЦСИ, искусствовед. – Да, центр современного искусства сворачивает активную выставочную деятельность и программу резиденций. Большие залы закрыты. Останутся работать малый выставочный зал со «Сном Зари» (он же кино– и лекционный зал), коворкинг (открытое пространство для проведения встреч, семинаров, мастер-классов. – Прим. ред.). При библиотеке останутся уличные объекты, которые были созданы к разным выставкам или как итог работы резидентов. А сам центр продолжит работу, но уже в другом регионе России – в Краснодарском крае, где организуется большой арт-хаб. 

Мы очень благодарны Владивостоку, местному арт-сообществу и публике, которые дали нам возможность не только рассказывать об истории современного искусства в России и за рубежом, но и работать с местным материалом. На мой взгляд, самый большой успех и самая большая заслуга ЦСИ «Заря» в том, что нам удалось описать историю владивостокского, приморского искусства и на основе диссертации искусствоведа Натальи Левданской собрать и показать мегамасштабную выставку «Край бунтарей». Мало того, мы показали ее в Москве, провезли по регионам, она получила престижные премии, нам удалось стимулировать интерес галерей, коллекционеров к работе приморских художников. И что мы видим сегодня, например, в центре «Гараж» в Москве? Триеннале современного искусства открывает Алексей Круткин, всем известный владивостокский Леха К. Творческое объединение «Дальневосточные разлучницы» получает премию «Инновация». И так далее. Это круто. Вот зачем институция была нужна городу – она поддержала арт-сообщество и дала ему новые возможности.

Как стирали крылья и замазывали дома…

Алиса Багдонайте, несмотря на позитивное отношение к жизни, не скрывает светлой грусти, говоря о новой выставке и о том, что, по сути, Владивосток прощается с «Зарей». И придуманное куратором выставки Андреем Василенко название «Сон Зари» в этом смысле весьма многозначно. Помните сказку о спящей красавице? В оригинале ее звали Аврора – Заря, если по-русски… А слова доброй феи о том, что принцесса не умрет, она просто уснет до тех пор, пока ее не разбудит поцелуй прекрасного принца? 

– Да, я намеренно вложил в название выставки такие ассоциации, – улыбается Василенко. – Есть такое волшебное слово – «вдруг». Ведь все может быть… И хотя новых экспонатов на выставке постоянные посетители «Зари», увы, не увидят, думаю, она будет интересна тем, кто следил за деятельностью ЦСИ все эти семь лет, и тем, кто хочет понять, для чего же в нашем городе была создана «Заря». Это попытка рассказать, что было сделано за семь лет работы. Именно поэтому на стенах перечислены названия самых ярких, знаковых проектов в экспозиционной истории ЦСИ, от самых первых – «Реконструкции шума» и «Украшения красивого» до не столь давних «Метагеографии» и «Архитектура. Обреченные на оптимизм». Это попытка показать, как выстраивались отношения с сообществом, с городом в целом, как мы работали здесь, какие были сложности, как нас все поддержали. Мы выставляем лишь отдельные моменты, поскольку демонстрируем не коллекцию, а те подходы, которые старалась реализовывать «Заря» во Владивостоке.
Большой раздел «Сна Зари» посвящен арт-резиденции. Художникам-резидентам в первую очередь был интересен регион, и это было главное. Кроме того, местные художники проводили много времени с резидентами, развивалось местное искусство, появлялись новые имена во владивостокском искусстве. 

Думаю, посетителям также будет любопытно взглянуть на раздел «Город и институция». Это рассказ о нескладушках, которые случались при попытках взаимодействия «Зари» и властей города. Например, там есть рассказ о немецком художнике Evol и его проекте, который он реализовал в рамках резиденции. Evol расписывал – и не только в нашем городе – трансформаторные будки, электрощитовые, превращая их в мини-многоэтажки, в арт-объекты. Такие работы Evol есть во всем мире – от США до Турции. Но во Владивостоке почти все они вскоре были старательно закрашены – трансформаторным будкам ответственные лица вернули положенный по ранжиру серый немаркий цвет… 

В общем, в небольшой выставке собрана та история «Зари», которая и хранит надежду на тот самый «поцелуй принца», на невероятное «вдруг», на случай, который может все изменить. Ведь не пустовали эти залы без экспонатов и посетителей, а город узнавал себя в самых необычных проектах резидентов… Так, может, когда-нибудь «Заря» проснется? 

Один из самых ярких экспонатов выставки «Сон Зари» – футуромобиль – работа всемирно известного художника Гоши Острецова. В 2014 году он был одним из первых, кто провел в ЦСИ персональную выставку. Именно для нее он создал болид «президент-мобиль». Из лакированного дуба и стеклоткани на основе старой «Тойоты-Короны» художник сумел создать авто, лишившее сна и покоя многих коллекционеров и просто знатоков автопрома Владивостока. Полностью на ходу! Разгоняется до 140! Концептуальное! Когда «президент-мобиль» перед открытием выставки проехал по всем мостам Владивостока, это был не просто шок, это был информационный взрыв в городе. Тогда фотографиями и сообщениями пестрели все социальные сети.

Выставка «Пустырь и пустошь» была одной из самых обсуждаемых и, скажем так, интерактивных в истории ЦСИ. Местное арт-сообщество приняло активное участие в ее «бэкграунде», общаясь с художниками, чьи работы были представлены в залах «Зари». Именно так родилась у Павла Шугурова идея выплеснуть позитивный заряд выставки в реальность: вместе с московским художником Ильей Трушевским он установил в Матросской слободке качели и скамейки, целую детскую площадку, сделанную участниками выставки.
Главная же концепция «Пустыря и пустоши», по словам ее куратора искусствоведа Андрея Ерофеева, – переосмысление русского пейзажа. 

– Это ведь до сих пор весьма неопределенная вещь, – рассказывал Андрей. – Да, вспоминаются Левитан, Шишкин, Айвазовский, их глазами мы смотрим на нашу территорию. Но на самом деле Шишкин – это мюнхенская школа живописи, и свои дубы он писал в Германии. Айвазовский – итальянская, средиземноморская школа. А Левитан – это символизм, весьма специфическая вещь. Меж тем в русской традиции существует пейзаж хаоса, разгрома, катастрофы, который идет от передвижников, и ниточка протягивается через весь ХХ век в день сегодняшний. Пейзаж этот развивается, и я показываю эту традицию. С другой стороны, такое изображение «русских просторов» не принято обществом, даже отвергается им. Зритель не знает этого пейзажа, не принимает его, и в итоге получается, что русского пейзажа просто нет. 

Меж тем пустырь, пустошь, которая развивается как родная земля, со своими эстетическими наполнителями, интересами, со своим эстетическим ресурсом, это очень интересно. В природной пустоши существуют многие виды животных и растений, которых не встретишь в облагороженных парках, например. Так что это не просто территория заброшенности, это место, которое хранит в себе много исторических, археологических свидетельств. Именно так нужно воспринимать пустошь, если на нее смотреть позитивно, так, как предлагает искусство, как показано на выставке.

А если смотреть на нее чиновническим взглядом – «тут бы все облагородить и дорожки проложить», то тогда надо этим всерьез заниматься и именно в таком состоянии держать страну. А у нас получается, что держим страну в состоянии заброса и сами же этого стыдимся. Впрочем, это проблема не столько эстетическая, сколько нашего конфликтного отношения к собственной территории. Мы живем на пустыре, но старательно смотрим не на него, а в светлую даль…

Одной из первых выставок в ЦСИ «Заря» была выставка китча «Украшение красивого». Ох, сколько копий было сломано в обсуждении…

– За основу выставки, – рассказал Кирилл Светляков, заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи, куратор выставки, – была взята уникальная коллекция китчевых клеенок 60-х годов прошлого века. Тех самых, на которых неизвестные художники изображали котиков, пруды с лебедями и Ивана-царевича с царевной. А далее начался отбор современных художников, во многом связанных с темой китча: либо они используют китч как ресурс, либо работают на грани поп-арта.

Эти клеенки с лебедями моей прабабушке когда-то казались красивыми, мы с друзьями смеялись над ними как над пошлостью, а теперь это стало предметом искусства и музейным экспонатом…

Время решает все. Чтобы стать искусством, китч должен умереть, исчезнуть из быта людей. В свое время коврики и клеенки с котиками в города принесли люди, имевшие крестьянские корни. А через два поколения горожане уже избавлялись от этих ковриков и украшали свои дома сначала портретами киноактеров, затем календарями с Киркоровым. И вот как только китч 60-х ушел из быта, он вдруг стал предметом интереса коллекционеров. Будут ли искусством плакаты с Киркоровым, зависит от современных художников, от того, станут ли они работать с этим материалом. 

Когда-то искусствоведами советской поры китч не рассматривался как искусство, с ним боролись как с мещанством. Затем ими точно так же отвергался авангард, с ним боролись как с проявлением чуждой идеологии. Сейчас же и то, и то стало искусством. Как я уже говорил, время все расставило по местам.

Самой гламурной выставкой в истории ЦСИ «Заря» была, разумеется, персональная фотовыставка культового фотографа Джана Паоло Барбьери, работавшего не только с самыми мегаизвестными глянцевыми журналами, но и с кинодивами, супермоделями, селебрити…
Джан Паоло Барбьери – человек, с именем которого связывают изменение самого взгляда на моду ХХ века. Все дело в том, что он не только зафиксировал самых известных моделей, звезд кино и сцены, он реформировал само понятие «фешен-съемки», менял визуальную действительность ХХ века. 

Знаменитый снимок Майи Плисецкой. Снимок Рудольфа Нуриева, когда он выступал в Ла Скала. Снимки Вивьен Вествуд, знаменитой модели Верушки. Прекрасная серия обнаженных снимков Моники Беллуччи. Малоизвестные снимки Анжелики Хьюстон… Все это было показано в залах «Зари». 

Мало того, сам маэстро приехал к нам во Владивосток и рассказал о том, что показывает зрителю. 

– Фотографии на выставке посвящены моде и сделаны в 70-80-х годах прошлого века. Большинство из них постановочные. Но все предметы на снимках реальные. Специально оборудовалась комната с окном, работать с ней пришлось очень долго, в частности, со светом, потому что я добивался идеальных теней на пол, – вспоминал Джан Паоло Барбьери. – Для снимков с коллекцией Валентино в студии натягивали канаты, на которых модели балансировали как акробаты, для другого снимка было специально срезано дерево и установлено в студии, для третьего в помещение принесли тонны песка… 

Многие работы снимались для итальянского журнала «Вог», представляли коллекции таких модельеров, как Валентино, Ив Сен Лоран, Вивьен Вествуд, Шанель, Версаче, Джанфранко Ферре. 

Я всегда работал в атмосфере гармонии и красоты, и это мое счастье. Замечу, что в 70-80-х годах фешен-индустрия только формировалась, это была другая мода и другие модели, но каждая была личностью, человеком с характером и собственной историей. Сегодня же моделей столько, что они превращаются в безликий ряд. К сожалению. Слишком много…

Единственная на Дальнем Востоке программа арт-резиденций, открытая при центре в 2014 году, приняла художников из 21 страны и реализовала более 90 проектов. В своей работе художники неизменно делали фокус на локальном контексте – мифологии данной территории, особенностях социальной и культурной жизни и разностороннем сотрудничестве с местными сообществами.

«В» писал о работах резидентов, самой яркой из которых, безусловно, можно считать фильм «Звуки Владивостока» (0+) Мариоса Иоанну Элиа. Это была единственная резиденция в «Заре», участником которой был не художник, а музыкант, и его работа стала значимой для города. 

Совсем недавно этот фильм получил Гран-при на международном фестивале SONIC SCENE Music Film Fest в итальянском городе Трани. 

Фестиваль, продвигающий документальные и художественные фильмы с яркой музыкальной составляющей, проходил уже в четвертый раз. В этом году на фестивале было представлено 33 ленты из 92 стран мира, но «Звуки Владивостока» опередили всех.
Мариос Иоанну Элиа начал работу над проектом «Звуки Владивостока» весной 2017 года. Как он сам потом признавался, более всего его поразил звук, издаваемый льдом Амурского залива, когда по нему ходили люди. «Ходить по морю – это же чудо!» – изумлялся Мариос. Премьера фильма состоялась в 2018 году. 

В процессе производства картины участвовало около 350 музыкантов – 13 музыкальных коллективов (например, академический хор ДВФУ, детский хор школы искусств № 1), 8 дирижеров. Съемки проходили в Приморской краевой филармонии, в Пушкинском театре, в ДКЖД, на Корабельной набережной, в Амурском заливе. 

Фото Алексея Воронина