Пропавших без вести считать погибшими за Победу

После Великой Победы минуло 75 лет, но по-прежнему продолжаются подсчеты количества советских солдат и офицеров, пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. И по-прежнему эта безвестность угнетает родных: если не нашли погибшим, может, все-таки оставался живым?

«Он рассказал, что сам видел, как в штыковой атаке Яков Петрович упал на землю. Но остановиться и посмотреть, что случилось с моим дедом, не было возможности. Надо было продолжать наступление»

На сегодняшний день Министерство обороны РФ официально считает, что в годы Второй мировой войны без вести пропало 3 млн 396 тысяч 400 человек, включая попавших в плен и умерших в фашистских застенках и концлагерях.

Да что там, до сих пор нет даже четкого определения, кого конкретно считать безвестно сгинувшими в период с 1941-го по 1945 год. Тех, кто не вернулся с фронта и не был официально похоронен на поле боя? Или тех, кто без сознания и «медальона смерти» попал в госпиталь и уже там скончался от ран? А может, тех, кто утонул во время переправы через Днепр, Вислу, Дунай и другие «фронтовые» реки, а их тела унесло течением? Или все-таки тех, кто погиб в партизанских отрядах, не вернулся из плена на родину, потерял не только документы, но и память…

На войне было множество различных ситуаций. К примеру, в 1941 году Юго-Западный фронт попал в окружение и более 600 тысяч военнослужащих скопом записали в пропавшие без вести. Но ведь многие позднее с боями пробились к своим, а кто-то уже после войны вернулся из плена… А вот другой пример: по официальным данным, в годы войны свыше 99 тысяч латышей, 36 тысяч литовцев и 10 тысяч эстонцев, которые были призваны в ряды Красной армии, ушли за линию фронта и переметнулись к немцам, вступили в легионы СС и полицию. Но это выяснилось позднее, а тогда в воинских частях, недосчитавшихся бойцов, многих дезертиров просто оформляли пропавшими без вести… 

Свидетелей их подвигов нет. Они тоже погибли

В связи с предстоящим юбилеем Великой Победы президент Российской Федерации Владимир Путин призвал соотечественников вновь взять на вооружение лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто». В числе первых в стране на него отозвались жители Приморья. 

Во Владивостоке создана инициативная группа, в состав которой вошли представители старшего поколения. Многие являются членами городской общественной организации «Дети войны». Собрание этой группы недавно состоялось в краевой публичной библиотеке имени Горького.

– К сожалению, до сих пор мы имеем мало печатных материалов о количестве советских солдат, пропавших без вести во время Великой Отечественной войны, и обстоятельствах этих потерь среди личного состава. А ведь это злободневная проблема, затрагивающая судьбы миллионов погибших и их потомков, – подчеркнул на встрече руководитель организации «Дети войны» Николай Мозговой. – Профессиональные историки и журналисты мало уделяли и уделяют внимания этой теме. В нашем крае исключение составляет только газета «Владивосток».

Приведу простой пример. Я обращался в краевой военкомат, чтобы узнать общее количество наших земляков, отправленных на фронт (добровольцев и мобилизованных), получивших награды, не вернувшихся с войны. Мне посоветовали собирать такую информацию в райвоенкоматах, а потом суммировать цифры. 

В этой связи возникают вопросы. Почему за 75 лет с момента окончания войны бюрократы в погонах не удосужились подсчитать всех наших земляков-фронтовиков, в том числе погибших и пропавших без вести? А может, они считают, что эти люди еще вернутся с фронта домой? Или в Приморском крайвоенкомате таким образом отваживают надоедливых посетителей преклонного возраста?

Во владивостокской организации «Дети войны» готовят обращение на имя президента России и Верховного главнокомандующего Владимира Путина с просьбой всех пропавших без вести в Великую Отечественную войну считать погибшими за Победу. Ведь подавляющее большинство таких солдат пало смертью храбрых на поле боя! Вот только свидетелей этим подвигам нет. Поскольку участники сражений гибли все вместе. И некому их было даже похоронить…

В начале нынешнего века за решение этой проблемы брался предыдущий председатель Совета ветеранов войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов Владивостока Яков Кан. Участник Великой Отечественной войны, а до этого и боевых действий с Финляндией, закончивший воинскую службу в звании полковника, он, как никто другой, знал об этой проблеме. Поэтому и предлагал приравнять без вести пропавших к погибшим на фронтах и в партизанских отрядах, к умершим от ран в госпиталях. К сожалению, Яков Григорьевич ушел из жизни и не успел довести дело до конца. Поэтому «Дети войны» Владивостока приглашают другие общественные ветеранские движения города и края поддержать их в этом начинании. Ведь потомки военнослужащих, которые призывались из Приморья или до войны служили здесь, а потом отдали жизни за Родину, хотят добиться справедливости. Дадим им слово.

«В боях за социалистическую Родину» – и пропал? 

Виктор Семенович Сидоренко: – Я родился 17 марта 1941 года. Отца Семена Ефимовича Сидоренко на службу в Рабоче-крестьянскую Красную армию призвали на пятый день войны, 27 июня 1941 года, из села Холодного в Скороднянском районе Курской области. Конечно, я его не помню. И знаю только со слов матери.

Весточки-треугольники от него приходили лишь в первые месяцы боев. Потом связь оборвалась. Наш район в Курской области попал под оккупацию. По этой причине не было и писем от отца. 

Воевал он в составе Калининского фронта где-то под Москвой. После сражался на Курской дуге, вполне может быть, что там и погиб, защищая Родину от немецко-фашистской нечисти. Уже позднее на наш запрос пришло сообщение из военкомата Прохоровского района Белгородской области (именно там в 1943-м произошло крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны. – Прим. авт.) о том, что наш отец пропал без вести в 1943 году. Но где и при каких обстоятельствах, так и осталось неизвестным.

В 2013 году из Прохоровского военкомата пришло еще одно сообщение: «Красноармеец Сидоренко Семен Ефимович, находясь на фронте, в боях за социалистическую Родину проявил геройство и мужество, верность воинской присяге, погиб в 1943 году». И уже к этому ниже была дана приписка: «пропал без вести». Больше никаких сведений о моем отце не было. 

Так погиб или пропал? Поэтому я обратился в Центральный архив министерства обороны. Ответ был идентичным. Единственным уточнением было указание месяца: в ноябре. Странно, что не сообщили номер воинской части. Ведь если проследить боевой путь конкретной бригады или дивизии, наверняка прояснятся какие-то детали…

Мама долгие годы ждала возвращения отца, не верила в его гибель, надеялась на чудо. В нашей деревне односельчане без предубеждения относились к родным пропавших без вести. Земляки их считали погибшими в бою – это было всем понятно. Да и я сам в дальнейшем, заполняя анкеты при поступлении на учебу, так и писал: отец погиб на фронте. Бывало, спрашивали, где именно, но я честно отвечал, что не знаю.

Конечно, мне, как и многим «детям войны», хочется, чтобы в юбилейный для Великой Победы год наших пропавших отцов наконец-то признали погибшими за нее, за Победу. 

Деда в список погибших земляки внесли сами

Галина Лукинична Михайленко: 

– Наша семья не дождалась с войны моего дедушку. 

Моя мама Анна Карпович родом из поселка Старые Турдаки в Мордовии. В их семье было семеро детей. Ее отец Яков Петрович Лопатин, 1901 года рождения, был председателем поселкового совета. Он пользовался заслуженным уважением земляков. Дедушка ушел на фронт добровольцем. Притом что он не был военнообязанным из-за своей больной руки. Но в тот момент немцы рвались к Москве, поэтому многие мужчины поступали точно так же. Мой дед считал своим долгом показать пример другим. 

Долгое время о нем не было никаких сведений. И только в 1945 году из военкомата пришло сообщение, что Яков Лопатин пропал на фронте. Без вести. До конца войны и долгое время после нее в нашей большой семье все жили надеждой, что он отыщется, откликнется, вернется домой. Никто не хотел верить в его гибель. 

Мама, окончив медицинское училище, по распределению попала в Дальнереченск, где трудилась медсестрой, потом и врачом. Я на свет появилась уже в Приморье. 9 мая 1945 года мне было почти четыре года, совсем мало, но этот день врезался в мою память. Как горько плакала моя мама… Все люди вышли на улицу: Победа! И было много таких, у кого родственники так же не вернулись с фронта. Чувства у них смешались, их переполняли радость и горе одновременно. Вот такой выдался праздник. 

Еще помню, как на нашу железнодорожную станцию Лазо прибыл состав с военнопленными. Все дети из нашего военного приграничного гарнизона сбежались смотреть на построение на привокзальной площади наших врагов перед их отправкой на работу… 

А спустя много лет после войны в Старых Турдаках объявился человек, который на фронте хорошо знал Якова Лопатина, они вместе служили. Он рассказал, что сам видел, как в одной из штыковых атак Яков Петрович упал на землю. Но у него самого не было возможности остановиться и посмотреть, что случилось с моим дедом. Потому что надо было продолжать наступление. После того смертельного боя он ничего больше не слышал о своем боевом товарище и никогда его уже не видел. Видимо, тот бой для Якова Лопатина стал последним. А поскольку на фронте обходились без сантиментов, то всех погибших в том бою похоронили в одной братской могиле…

Много лет подряд мы с мамой ездили к родным в Старые Турдаки. В центре поселка стоит памятник односельчанам – участникам Великой Отечественной войны. Они все там названы героями. И в списке погибших значится мой дед. Занести его в этот список решили сами земляки. Они это сделали наперекор официальным документам.

Трое суток просили о помощи. Не дождались 

Елизавета Георгиевна Мухина:

– Я родилась в 1938 году в городе Артемовске Донецкой (до 1953 года Сталинской. – Прим. авт.) области. У меня был брат Олег Александрович Малютин, старше меня на 15 лет. Его призвали на Балтийский флот буквально перед началом войны. Он попал в Кронштадт и служил на эскадренном миноносце. 

В конце апреля 1941 года прислал домой письмо со своей фотографией – красавец матрос Краснознаменного Балтфлота. Больше от него сообщений не было. Фашисты ожесточенно бомбили нашу военно-морскую базу и советские корабли в Финском заливе.

Уже после войны мама встретила двух ребят с Донбасса, которые в тот страшный период тоже воевали в Кронштадте. Они и рассказали, что в корабль, на котором служил мой брат, угодила вражеская бомба, а может, и несколько. Эсминец ушел под воду вместе с выжившей частью экипажа. Никто этих матросов не спасал. Еще трое суток из-под воды раздавались стуки, видимо, моряки просили о помощи. Все погибли, никто не выжил. 

С фронта не вернулся и мой отец, на него пришла похоронка… 

А по поводу сына в 1947 году мама обратилась в городской военкомат Артемовска. После этого нашу семью официально уведомили, что Олег Малютин служил под Ленинградом и там же пропал без вести. 

Вообще, эти послевоенные годы были страшными, не лучше, чем во время войны. В 1946-м случился неурожай, как выживали – одному Богу известно. Мама постоянно недоедала и скончалась из-за болезней уже в 1949 году. Она до последнего надеялась, что ее сына признают погибшим на той войне…

 Пять лет ходили за околицу, ждали папу

Елена Пантелеевна Златина:

– Я тоже деревенская, из Партизанского района. В нашей семье было четверо детей, я была самой младшей. Отец Пантелей Федосеевич Кухта, 1904 года рождения, ушел на войну в марте 1942 года, когда мне было чуть больше года. Поэтому я, к сожалению, ни разу не обратилась к нему со словом «папа». 

Отец защищал город Сталина на Волге. И там же погиб. В Книге памяти о нем сразу два упоминания – полные данные с фамилией, именем и отчеством, местом и временем призыва. Но в одном случае написано, что он пропал без вести под Сталинградом, а во втором – уже под Воронежем. Как такое возможно? Между этими городами сотни километров, их обороняли разные фронтовые группировки…

Официальное извещение пришло в августе 1944 года. Мама долго не верила в гибель отца, все надеялась, что он без сознания оказался в каком-нибудь госпитале. Надежду в нас вселяло то, что его письма приходили какое-то время. Но потом и они прекратились… 

Несколько лет подряд, лет пять, в определенные дни мама брала меня за руку и мы шли за околицу на край нашего села Молчановка ожидать с войны нашего папу. Мы ждали и надеялись, что он вернется. Ведь похоронки не было. А «без вести пропал» что значит? Значит, еще найдется. Но наши ожидания оказались напрасными. С фронта отец не вернулся.

Хочу обратить внимание, что в нашем селе отношение к детям, у которых отцы пропали без вести, было неважное. Детям погибших и продолжавших воевать солдат время от времени оказывалась определенная помощь. Помню, как уже в 1945 году в школу привезли какие-то вещи и продукты: конфеты-карамельки (в народе их называли «подушечками») и пряники. Двум семьям, в том числе и нашей, ничего не дали. Было до боли обидно, эта обида сохранилась по сию пору. Ведь мы-то знали, что наш отец такой же герой и честно защищал Родину. От обиды подбежала я к какому-то мальчику и выхватила у него конфету… 

Кстати, от меня в дальнейшем обязательно требовали писать правду об отце в анкетах, в том числе и при поездках за границу. Подобное неприязненно-настороженное отношение было и к моей матери. Сколько она слез пролила… Боль в сердце за десятилетия никуда не пропала. И будет сопровождать меня до конца жизни. 

Цензура вымарала все, кроме приветствия и прощания  

Анатолий Петрович Рыбаченко:

– Для людей моего поколения это крайне тяжелая тема. Нам, «детям войны», обидно не за себя, а за наших родителей. 

Я 1937 года рождения и в своей семье был самым маленьким. У моих родителей было много братьев, моих дядьев по матери и отцу. Практически всех их призвали на службу и отправили воевать. Никто не вернулся домой. Все погибли. На них пришли похоронки. А два родных дяди пропали без вести. 

От одного из них, Николая Акимовича, получили письмо из-под Москвы. Он писал на тетрадном листке. Но прочитать можно было только две строчки. Вначале: «Здравствуйте, мои дорогие!» И в самом конце он попрощался с нами. Все остальное было вымарано цензором. Что он нам написал? О чем хотел рассказать? Этого уже никогда не узнать. Цензура же посчитала, что людям в тылу знать о таком нельзя. 

Просто для понимания скажу, что воевали они, видимо, в страшных условиях. И погибли в жуткой человеческой мясорубке, которую устроила фашистская нечисть. Так неужели наши родные не заслужили права считаться честно отдавшими свои жизни за страну и не числиться вечно пропавшими без вести? 

Вместо эпилога

Великий русский полководец Александр Суворов сказал: «Война не окончена, пока не похоронен последний солдат». Настала пора расширить эту крылатую фразу: «А всех пропавших без вести считать погибшими».

Вечная память павшим в боях за Родину!

P.S. Уважаемые читатели, в преддверии юбилея Великой Победы приглашаем вас присоединиться к нашей традиционной рубрике «Память». Присылайте воспоминания о своих отцах, дедах и других родственниках, воевавших на фронтах Великой Отечественной, погибших, вернувшихся живыми или пропавших без вести – неважно. Мы опубликуем все ваши истории. Давайте вместе отдадим дань памяти людям, которые завоевали Победу для нас и всех будущих поколений.

Фото:

Николая КУТЕНКИХ, Ксении ВОРОНЕЖЦЕВОЙ, из архива Минобороны РФ

Автор: Николай КУТЕНКИХ