Ода механикам

Если представить подводную лодку или другой какой военный корабль в виде некоего живого организма, то получившийся монстр будет выглядеть приблизительно так. Голова, вернее ее мозг, – это, естественно, командир. Правая рука – старпом, левая – помощник, глаза, уши – это, понятное дело, начальник РТС со своими подчиненными (акустиками, радиометристами и связистами). Куда прицепить и какой частью организма назвать штурмана, минера, доктора, если напрячься, тоже можно придумать. Трудновато будет пристроить замполита, но и ему при желании можно найти достойное место в организме – язык, например, хотя нет, скорее аппендикс. 

Но есть один человек на корабле, которого не надо никуда пристраивать и напрягаться мозгами, подыскивая равновесный его значимости член, извините, орган. Человек этот – механик. Без него валялись бы все вышеперечисленные члены, тьфу ты, органы, на полу бесформенной, жалкой кучкой. Именно механик есть тот позвоночный столб, тот становой хребет корабельного организма, на котором все держится. А его чумазые подчиненные: мотористы, электрики, трюмные – те самые, хоть и дурно пахнущие порой, но жизненно необходимые внутренние органы, без которых организму никак нельзя. Если, не дай бог, где-нибудь посредине океана в воду, кишащую акулами, одновременно упадут командир и механик и мне придется делать нелегкий выбор, кого же из них первым спасать, я без лишних раздумий брошусь на помощь механику. И командир за это не будет на меня в обиде. И вот почему. Без командира подводную лодку в базу может привести кто угодно: старпом, помощник, штурман, на худой конец даже я – минер, а вот механика в море не заменит никто. 

Все механики подводного флота Советского Союза внешность имели хоть и не одинаковую, но легко узнаваемую. В любом совершенно незнакомом экипаже из полутора десятков офицеров с одного взгляда легко можно было определить механика. 

Обычно это были люди в годах, а если и не в годах, то выглядели они значительно старше своих лет. Огромная ответственность накладывала отпечаток. И звание они имели максимум капитан третьего ранга (должность выше прыгнуть не позволяла). Подчеркнуто уважительное отношение к данному офицеру всех членов экипажа – от карася до командира – также безошибочно свидетельствовало о том, что перед вами механик. На атомоходах все было приблизительно так же, только к тридцати годам у механика, как правило, образовывалась лысина, и звание он мог иметь на ранг выше.

Сама эта Должность (я не описался, а специально написал это слово с большой буквы) подразумевала и, надеюсь, все еще подразумевает присутствие в характере человека такой важной черты, как ответственность, а также наличие в голове работоспособных мозгов, а в них огромного количества всяческих знаний. Представьте себе подводный корабль, этот огромный и сложнейший механизм. Я не буду углубляться в устройство, но для иллюстрации кратко поясню, что напихано туда и между собой переплетено столько всего, что только перечисление может занять часа два. Каждая из основных систем подразделяется еще на несколько второстепенных. И все это хозяйство находится в ведении механика! Он должен знать все и в случае чего с кувалдой ли в руках, с гаечным ключом или с паяльником уметь устранить любою неисправность. Отсюда становится понятно, почему должность механика на корабле считается самой ответственной, самой сложной и самой неблагодарной. Известно: чем сложнее механизм, тем выше вероятность поломок. И кто, как не механик, ежедневно и ежечасно на собственном опыте имеет возможность убеждаться в правильности этого утверждения! Понятно, что в большинстве случаев не сам он гайки крутит, но для того, чтобы иметь возможность отправить подчиненного устранить ту или иную неисправность, механик должен его сначала собственноручно научить, показать, а после выполнения задания обязательно проконтролировать. Именно эта довлеющая над головой огромная ответственность и необходимость постоянно находиться в нечеловеческом напряжении накладывает свой неповторимый отпечаток и на внешний облик механика. 

Если вы, уважаемый читатель, где-нибудь в общественном транспорте увидите скромно стоящего в уголке неказистого морского офицера в засаленном, не первой свежести кителе, в звании, явно не соответствующем его годам, лысоватого, с брюшком и, возможно, не совсем трезвого, знайте: перед вами Механик подводной лодки. Снимите перед этим человеком головной убор, освободите ему лучшее место и поклонитесь в ноги – он того заслужил. 

Наш механик не менее прочих был достоин всяческих почестей, отличий и наград, но по причинам, о которых разговор будет ниже, не имел ни того, ни другого, ни третьего. Звали его Виктор Александрович, и фамилию он имел не совсем обычную – Генерал. Столь же нетипичную не только для механика, но и вообще для флотского офицера имел он и внешность. Породистое классического, этакого эллинского, типа лицо, бакенбарды до половины щек, почти как у Пушкина, мясистый, солидно выступающий вперед подбородок, состоящий как бы из двух самостоятельных половин, и высокий, профессорский лоб, уходящий под плотную шапку кудрявых, чуть тронутых сединой черных волос. Рост выше среднего, мощный борцовский торс и небольшое, но правильной округлой формы брюшко придавало ему еще больше солидности. 

Когда Виктор Александрович надевал на свой породистый нос массивные в роговой оправе очки (после сорока лет зрение стало садиться), открывал какой-нибудь свой механический журнал, брал в руки карандаш, древнюю, как бивень мамонта, боевую свою логарифмическую линейку и, склонившись над столбцами цифр, погружался в рабочий процесс, то выглядело это со стороны совершенно потрясающе. Казалось, что сам гений научной мысли вершит здесь величайшие открытия. 

Не менее колоритно смотрелся мех и в промасленной робе, с невероятных размеров гаечным ключом в руках (который он однажды умудрился погнуть!), копошащийся в каком-нибудь вонючем трюме в обществе своих чумазых чертенят-мотористов. И не было случая, чтобы мех не смог устранить ту или иную неожиданно свалившуюся на наш корабль неисправность. И не только на наш. 

Однажды по недосмотру вахты на соседней лодке оказался затопленным трюм седьмого отсека, а в нем, как известно, находится электродвигатель экономхода. Вызванные с завода специалисты запросили месяц времени и по смете насчитали около ста тысяч народных денег. Узнав о таком бесчинстве, Генерал взялся устранить неисправность за неделю и потребовал за все про все бочку спирта. Куда он дел спирт и как провел последующую неделю, история умалчивает, но уже раньше срока, всего лишь через пять дней, двигатель показывал положенные ему мегаомы сопротивления изоляции и был в полной исправности. Генерал также был в полном порядке. Медный цвет лица говорил о том, что здоровья у него ничуть не убавилось. Пару поллитровок спирта, оставшихся от двухсот литров, находящихся в бочке, он заботливо принес в кают-компанию как заслуженный боевой трофей, где свободные от вахт офицеры корабля тут же нашли им достойное применение. 

Командование Виктора Александровича по-царски поощрило: сняло ранее наложенное взыскание и пообещало в течение месяца не накладывать новых. 

Но вид маститого профессора, светлая голова и золотые руки не способствовали успеху карьеры Виктора Александровича. Сегодня, как и двадцать лет назад, он все еще был механиком дизельной подводной лодки и в свои неполные сорок пять лет звание имел более чем скромное – старший лейтенант. 

– Почему? – спросите вы. – Что за несправедливость? Все это так, уважаемый мой читатель. Подводники растут в званиях довольно быстро, и старший лейтенант Генерал Виктор Александрович уже лет пять как мог бы щеголять погонами капитана первого ранга и иметь теплую должность (соответствующую его знаниям и опыту) где-нибудь на берегу. Более того, практически все его одноклассники по училищу в таком звании и при отдельных кабинетах давно уже и находились, а двое даже умудрились получить адмирала. 

Что же помешало старшему лейтенанту Генералу, изначально имевшему все необходимые для карьерного рывка данные – внешность, глубокие знания специальности, недюжинный ум, золотые руки и даже соответствующую фамилию, – стремительно рвануть вверх по ступеням карьерной лестницы?

Обстоятельства, при которых происходила его служба, трудно было назвать благоприятными, хотя на результатах служебной деятельности это почти не отражалось. Заведование его постоянно находилось в идеальном порядке, механизмы исправны, матросы ухожены, накормлены, посчитаны и вовремя уложены спать. Неприятности поджидали Виктора Александровича исключительно во внеслужебное время, за бортом прочного корпуса, когда его истосковавшаяся по бескрайним российским просторам широкая душа требовала разгула, вернее, загула. И что греха таить, иногда он себе это позволял. 

Надо заметить, что первая половина флотской службы Виктора Александровича в части, касающейся карьеры, складывалась вполне удачно. Прослужив на всех типах дизельных подводных лодок, состоящих тогда на вооружении Тихоокеанского флота, десять лет, имея за плечами несколько длительных боевых служб и бессчетное количество автономок, он в положенный срок получил звание капитана третьего ранга и успел даже его обмыть. 

Чествование новоиспеченного каптри происходило в ресторане «Зеркальный», который испокон веков считался во Владивостоке рестораном сугубо офицерским. По этой ли причине или по какой другой, но штатские граждане там всегда находились в подавляющем меньшинстве. 

Надо сказать, что мероприятие вполне удалось. Водка лилась рекой, редкие гражданские посетители приглашались выпить во славу флота, а многие из них так и оставались сидеть за богатым офицерским столом. Бутылки, как патроны в обойме, сменялись с ужасающей быстротой, компания становилась все шумней и разнузданней. 

К полуночи все официантки, включая администраторшу, были в стельку пьяные, сидели, дрыгая ножками, у офицеров на коленях, и можно было со всей определенностью сказать, что на предстоящую ночь они были надежно пристроены. Оркестр беспрерывно исполнял на заказ морские песни и полюбившуюся тогда механику «Червону руту». Провозглашались бесчисленные тосты во славу новоиспеченного капитана третьего ранга и военно-морского флота в целом. Как ни хорош получился праздник, но пора было закругляться. 

Как хозяин мероприятия, Виктор Александрович вызвался развести гостей и счастливые парочки по домам. Для этого он вышел на улицу проветриться и заодно зафрахтовать несколько машин такси. Как назло, у дверей ресторана ни одной не оказалось. Он спустился на площадь Луговую и принялся голосовать у обочины дороги. Такси не было и здесь. Показавшийся на пустынной улице милицейский бобик, пронесшись было мимо, остановился и, сдав задним ходом, подрулил к пышущему здоровьем и жаром красномордому механику. Будучи уверенным, что стражи порядка просто решили подвезти загулявшего офицера домой, Виктор Александрович без задней мысли подошел к машине и стал договариваться о том, чтобы прихватить с собой еще десятка два человек. Но менты ни с того ни с сего стали заламывать ему руки и пихать в просторный зиндан-салон. Как бы ни был Виктор Александрович по жизни миролюбив, но тут он вынужден был оказать деятельное сопротивление. А как же иначе? Будучи крайне ответственным человеком, пообещав товарищам развезти их по домам, он не мог не выполнить обещание. 

В результате произошло небольшое, так сказать, насилие над властями. Вышвырнув из-за руля милиционера-водителя, нахлобучив ему шапку-ушанку чуть ли не до плеч, мех так же бесчеловечно поступил и с его напарником. Дав им по размашистому пинку под зад и уронив мордами в снег, он сел за руль бобика и с шиком подкатил к дверям сверкающего неподалеку ресторана. Никто тому особенно не удивился и не стал расспрашивать, где это посреди ночи меху посчастливилось раздобыть столь необычный экипаж. Менты также не спешили бежать к ресторану и предъявлять права на машину, видимо, боясь получить еще. Без лишних вопросов шумная компания разместилась в просторном зиндан-салоне спецавтомобиля. Всего влезло пятнадцать человек! Всех их Виктор Александрович собственноручно развез по домам и в третьем часу ночи приехал на подводную лодку. Машину оставил на пирсе, предварительно тщательно заперев все двери (чтобы ничего не пропало), подложив под колесо чурку (чтобы не укатилась), и отправился спать. 

Пришедший утром на службу командир, едва увидев на пирсе канареечного цвета с синей полоской автомобиль, сразу же почуял неладное. Когда вылезший ему навстречу протрезвевший мех чистосердечно и в деталях обо всем доложил, у командира волосы встали дыбом. Первой мыслью было столкнуть машину с пирса и утопить. Но мех воспротивился: народное имущество, никак нельзя. Подошел старпом, предложил отогнать «уазик» на другой конец города и там где-нибудь во дворах оставить. Менты найдут – обрадуются и дальше не станут копать. Но и этот вариант меху не подошел: он привык сам за все отвечать и не прятаться в случае чего за спины товарищей. В итоге, помывшись, побрившись, собрав в дежурный чемоданчик кое-какое барахлишко и сухой арестантский паек, Виктор Александрович сел за руль трофейного автомобиля и прямым ходом направился на нем в комендатуру. Там капитан третьего ранга Генерал лично сдался коменданту гарнизона, в целости и сохранности передал машину и получил за все это заслуженные десять суток ареста. Шел третий день пребывания его в новом звании. 

Дело заводить не стали, командир поднял все свои связи и познакомился с начальником УВД. Когда через десять дней мех вышел на свободу, уже был подписан приказ командующего о его разжаловании. Так Виктор Александрович во второй раз стал капитан-лейтенантом. 

Подобные неприятности случались с механиком и в дальнейшем. С этого случая стремительное продвижение его по ступеням карьерной лестницы вверх сильно замедлилось и неминуемо сменялось не менее стремительным падением вниз. Следующее звание, которое Виктор Александрович получил, было также вторично и, как вы можете без труда догадаться, еще на один ранг ниже – старший лейтенант. Прискорбно, конечно, но на свете еще не существовало такого матерого старлея! 

Таким образом, за последние десять лет наш механик единожды побывал лишь лейтенантом и майором. Зато трижды был старлеем и столько же раз капитаном. Нынче у Виктора Александровича наблюдалась очередная карьерная яма, но уже через год он надеялся получить капитан-лейтенанта, и это должно было произойти в четвертый раз!

Рисунок Геннадия КУНГУРОВА. Предоставлен автором

Автор: Юрий КРУТСКИХ