В тыл врага без оружия

Война в Чечне, начавшаяся ровно четверть века назад, растянулась на две кампании и долгие годы. И хотя эта война полыхала на Северном Кавказе, на самом деле она опалила всю Россию. В том числе и наше Приморье...

Во всем мире участие войск морской пехоты в боевых операциях вне побережья является нонсенсом. Только не для наших «черных беретов». В Великую Отечественную краснофлотцы с ленточками бескозырок в зубах наводили ужас на фашистов в Заполярье, у стен Ленинграда и в Крыму. И горные отроги или городские кварталы ни тогда, ни сейчас не являлись для них препятствием. 

В 1995-м по приказу министерства обороны в зону боевых действий в Чечне отправился 165-й полк 55-й дивизии морской пехоты ТОФ. В его составе находился заместитель командира дивизии Сергей Кондратенко, назначенный на время боевой командировки руководителем оперативной группы соединения. Несколько месяцев полковник находился в гуще боевых событий. Итогом воспоминаний и размышлений о них стала его книга «Командировка на войну. Чечня-1995. Свидетельство очевидца». 

Вспоминать, так каждого

О том, что Сергей Константинович пишет книгу, я знал давно. Почти в каждой своей газетной публикации о чеченских событиях мне приходилось обращаться к нему за помощью. Его советы помогали мне избежать досадных ошибок в материалах. Более того, перед одной из моих собственных командировок в пылающие Чечню и Дагестан он давал практические наставления. О том, как себя вести с местным населением, как передвигаться по той или иной местности, как не зацепить вражеских растяжек у земли, и даже о том, как уберечься от самодельных взрывных устройств в виде детских игрушек или авторучек.

Мне довелось писать о многих героях той поры: морских пехотинцах ТОФ, разведчиках 14-й бригады спецназа, бойцах приморского ОМОНа, пограничниках мотоманевренной группы, офицерах сводного приморско-сахалинского СОБРа, специального отряда быстрого реагирования. И неоднократно я предлагал Сергею Константиновичу сделать отдельное военное интервью с ним. Однако каждый раз он мне отказывал: сначала вот про этого офицера надо рассказать, об этом прапорщике никто не знает. А ведь они геройские ребята, честно воевали, рисковали своей жизнью, спасали боевых друзей и мирных жителей, уничтожали врага… 

Но на сей раз повод обязывает рассказать о полковнике Кондратенко, ныне председателе Владивостокской городской общественной организации ветеранов войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов. Потому что именно сегодня, 11 декабря, состоится презентация его книги, после которой пройдет митинг в парке Победы возле памятника приморцам, погибшим в ходе локальных войн и военных конфликтов. Нет никаких сомнений, что эта почти биографическая книга не только о событиях 25-летней давности, но и о самой профессии защитника Родины. Повезет тому, кто ее прочитает (книгу можно заказать на сайте командировканавойну.рф). Дадим слово самому автору.

Бой под Черноречьем

Взвод 7-й роты морской пехоты под командованием старшего лейтенанта Долотова, в составе которого воевал Кузнецов, удерживал насосную станцию у моста через Сунжу. С позиций на станции взвод держал под прицелом мост и подходы к нему и не позволял противнику беспрепятственно передвигаться и иметь связь между несколькими пригородными районами Грозного. Для боевиков наш опорный пункт на насосной станции был как кость в горле. 

В ночь с 30 на 31 января они решили уничтожить взвод и захватить станцию. Ранним утром 31-го, часов в шесть утра, считая, что наши матросы еще спят, рассчитывая на внезапность, воспользовавшись темнотой и туманом, группа духов переправилась через реку выше моста и напала на насосную станцию с правого фланга. В это время основные силы боевиков изготовились на правом берегу реки для броска через мост на позиции морпехов и захвата насосной. 

Андрей Кузнецов в это утро находился на позициях взвода в составе боевого охранения. Бдительно неся службу, он первым обнаружил подкрадывавшихся к позициям духов и открыл по ним огонь из автомата. Чем сорвал их внезапное нападение и предотвратил уничтожение взвода. 

Рассчитывая на то, что наше охранение уничтожено, через мост на позиции взвода рывком бросились основные силы боевиков. Но расчет не оправдался: они были встречены плотным огнем передового дозора. 

(Кстати, матросы свидетельствуют: когда они открыли огонь по бежавшим по мосту духам, они услышали, что один из нападавших, видимо, получивший пулю, закричал по-украински: «Шо ж вы робите, хлопцы!» Значит, в отряде боевиков были и братья-славяне.) 

В ходе завязавшегося скоротечного боя пятеро матросов из шести человек охранения были ранены, а матрос Кузнецов убит. Погиб Андрей от разрыва гранаты, брошенной в него боевиками. 

Ранения получили матросы Рязанцев В.В. (особенно тяжелое осколочно-взрывное ранение обеих ног от взрыва ручной гранаты), Толстых В.И., Седенко Д.П., Хохлов Р.И. и Долмашенко А.И.

Боевики мнили себя самураями

Утром 31 января, едва рассвело, я прибыл в 3-й батальон для уточнения деталей боя на насосной. Комбат майор Дорогаев, командир 7-й роты старший лейтенант Пересунько и командир взвода старший лейтенант Долотов рассказали мне о бое и на месте показали, как все происходило.

Мне показали двух погибших боевиков, оставшихся после боя у забора станции. Один из них, лысый мужчина лет 45, во время нападения был вооружен самурайским мечом, другой оказался молодым парнем лет 17 и был вооружен автоматом. Мы обратили внимание на то, что молодой был обут в мягкую самодельную кожаную обувь, похожую на унты. Кто-то из окружающих заявил, что такую обувь носят горцы…

Уточнив детали боя, я сообщил о них по радио в штаб полка. Когда я уже собирался уезжать, поступила команда от начальника штаба группировки полковника Александра Павлющенко на вывоз тела погибшего молодого боевика в штаб группировки. Командование заинтересовало мое сообщение о возможной принадлежности его к горным чеченским племенам. 

Я дал команду на загрузку трупа на свой бронетранспортер. Но выполнили ее матросы не сразу. Они не могли дотронуться до тела погибшего, морально не были к этому готовы. Не привыкли наши 18–20-летние мальчишки к убитым и к крови…

Я также привез с собой трофейный самурайский меч, чтобы показать его командующему. Хотя старлей Пересунько не хотел отдавать его – боялся, что начальство заберет этот ротный трофей себе. Я заверил командира роты, что обязательно привезу меч назад. Но, к сожалению, свое обещание не выполнил. Меч передали в Моздок, в штаб Объединенной группировки войск в Чечне, оттуда он уже не вернулся. И сейчас, видимо, является украшением коллекции оружия какого-нибудь крупного военачальника… 

Завершив осмотр тела погибшего боевика, мы вместе с полковником Павлющенко спустились в подвал ресторана «Терек», в котором размещался штаб группировки «Запад». Оперативный дежурный доложил начштаба о том, что в 12.40 через чернореченский мост к насосной станции вышел парламентер с белым флагом. Он сообщил, что его послали боевики с предложением произвести обмен тел погибших на насосной духов на наших бойцов, находившихся в плену в Черноречье. Оперативный представил список семерых солдат, в котором были указаны не только звания и фамилии, но и наименования частей, в которых они служили. Услышав это сообщение, я тут же выехал обратно в 3-й батальон.

Меняем живых на трупы

На КНП батальона я сразу встретился с парламентером. Это был русский житель Черноречья лет 40. Он повторил, что его послали с предложением об обмене находящихся в Черноречье в плену солдат федеральных войск на тела погибших боевиков. Если мы согласимся на обмен, то с нами готовы встретиться представители боевиков и подробнее оговорить процедуру обмена.

Я передал полученную информацию по радио и вскоре получил ответ: командующий группировкой дал мне добро на проведение переговоров и организацию обмена. Начальник штаба группировки рекомендовал мне быть бдительным, так как со стороны чеченцев возможна провокация. Пленных принимать по одному, при этом тщательно обыскивать их. Сначала забрать троих пленных и отдать один труп, затем забрать остальных солдат и передать тело второго боевика. 

Поскольку опыта в подобных делах у меня не было, я очень серьезно воспринял указания полковника Павлющенко и строго выполнял их. Но оказалось, что я совершил ошибку, строго придерживаясь этих указаний во время обмена.

Часов в 16 со стороны Черноречья на мост вышли чеченцы с белым флагом. Одеты они были в гражданскую одежду. Мы познакомились. Старший представился начальником штаба ополчения Черноречья, звали его Казбек. Второй назвался начальником разведки и контрразведки Чернореченского ополчения, его звали Хамид. Я сразу же довел до парламентеров условия и порядок обмена. 

Незавершенный обмен

Примерно через полчаса Хамид вывел через мост к насосной станции троих солдат. Одного из пленных сопровождала мать. Я сверил фамилии прибывших с имеющимся у нас списком. В первой группе боевики вывели рядовых Холепо, Колдашева и Гайнутдинова – именно с ним была мать.

Кратко опросив солдат и убедившись, что они являются именно солдатами федеральных войск, попавшими в плен, я отправил их в расположение нашего взвода.

Наступила очередь чеченцев забирать первый труп. Они подошли к носилкам и открыли лица погибших. Убедившись в том, что это их товарищи, погибшие в утреннем бою, они забрали носилки с телом пожилого и унесли его через мост. Как впоследствии выяснилось, забрали они тело именно того боевика, который им был нужен. 

Минут через 30 Казбек с Хамидом вернулись, но вторую группу пленных солдат с собой не привели. Казбек заявил нам, что второй обмен сегодня не состоится, поскольку уже темно и передвигаться через линию противостояния небезопасно. Он предложил продолжить обмен утром следующего дня. Я был против прекращения обмена и попытался уговорить их закончить все сегодня. Но Казбек на мои уговоры не поддался. Действительно, было уже темно…

Оговорив с комбатом 3-го батальона порядок действий на следующий день, я убыл в штаб группировки. Там меня подробно расспрашивали о деталях переговоров: почти для всех присутствовавших это был первый случай переговоров с боевиками. Оказалось, что и для полковника Павлющенко это был первый обмен пленными. И инструктировал он меня не исходя из собственного опыта, а руководствуясь требованиями руководящих документов.

Особенно подробный разговор состоялся у меня с начальником разведки группировки подполковником Нужным. Его интересовали мельчайшие детали моего общения с боевиками, все, что касалось личностей чеченцев и положения дел в Черноречье. Я рассказал Василию Дмитриевичу о том, что Казбек до войны занимался коммерцией, а Хамид был милиционером. Мы договорились с Нужным о том, что в следующей встрече с боевиками будет участвовать и он. 

На следующий день, 1 февраля, с утра я прибыл в 3-й батальон и сразу же вместе с комбатом и командиром роты проследовал к мосту. Со мной приехали подполковник Нужный, контрразведчик майор Аркадий Д. и заместитель командира полка по воспитательной работе подполковник Игорь Попов.

К установленному времени к насосной со стороны Черноречья подошли чеченцы. Казбек заявил, что остальные четверо солдат не хотят, чтобы их передали нам. Возможно, боятся ответственности за то, что сдались в плен. 

Мы были готовы услышать от чеченских парламентариев что угодно, только не это. Боевики вполне могли запугать наших солдат несуществующими репрессиями по отношению к тем, кто попал в плен. 

Тогда я предложил чеченцам организовать мне встречу с этими бойцами, чтобы я лично убедился в причинах их отказа. Казбек вывел на середину моста худощавого солдата среднего роста. Это был рядовой Сергей Мартынец, во время пленения он был ранен в руку. Я сообщил Мартынцу, что мы готовы забрать его из плена и что он будет свободен, как только перейдет мост и окажется в расположении наших подразделений. Но солдат насупился и заявил, что он не хочет уходить из Черноречья, поскольку в поселок должна приехать его мать и забрать его домой.

Я сказал парню: «Сережа! Тезка! Ведь ты же ранен. Тебе необходимо квалифицированное лечение в госпитале. Мать твою мы найдем. Давай я сейчас возьму тебя за руку, мы перейдем на левый берег Сунжи, и ты будешь свободен!» Но рядовой Мартынец не хотел меня слушать. У меня даже промелькнула мысль силой перетащить его на свой берег реки. Но этого, конечно же, делать было нельзя. Во-первых, мы находились на середине моста под прицелом боевиков. Во-вторых, у духов оставались еще трое наших солдат. 

Мы продолжили переговоры. Казбек предложил нам отдать труп второго боевика просто так, раз наши бойцы сами не захотели возвращаться. Стало ясно, что чеченцы не собираются отдавать нам наших солдат… 

Впоследствии мне удалось более подробно установить детали боя возле насосной, а также причину, по которой боевики пошли на обмен семерых солдат на трупы своих товарищей и почему не завершили обмен до конца. 

То ночное нападение совершил отряд боевиков специального назначения «Черная акула». В нем воевал местный житель, тот самый лысый мужчина с самурайским мечом. Он принадлежал к влиятельной чеченской семье из Черноречья и был одним из командиров отряда «Черная акула». Родственники настояли на том, чтобы его обменяли на семерых пленных российских солдат. Им надо было похоронить его по мусульманскому обычаю. Второй погибший, юный парнишка, для них большого значения не имел.

В том, что мы не забрали сразу всех семерых пленных, мы были виноваты сами. Из-за нашей неопытности четверо солдат остались в плену у боевиков… 

Переговоры в Черноречье

Заканчивая рассказ о бое 31 января, необходимо остановиться еще на нескольких деталях. Местные жители из числа русских рассказывали нам, что после боя боевики вывезли из Черноречья полный автобус «Икарус» с ранеными. 

2 февраля мы опять встречались с представителями чернореченских ополченцев. Начали обсуждать другие проблемы. Прежде всего разговор шел о прекращении сопротивления чернореченского ополчения. Они не являлись явными сторонниками Дудаева. Но и нашу военную операцию в Чечне не приветствовали. Казбек говорил мне: 
– Зачем вы пришли в Чечню? Мы бы и сами убрали Дудаева. Уйдите, мы сами у себя разберемся! Наша задача на переговорах состояла в том, чтобы убедить чернореченцев в бесполезности сопротивления федеральным войскам. Мы гарантировали ополченцам, что, как только будет прекращено сопротивление с их стороны, мы прекратим огонь. Тогда поселок не будет подвергаться разрушению и среди жителей жертв не будет.

В ходе переговоров мы убедились, что Казбек готов был пойти на перемирие, но ему нужны гарантии на самом высшем уровне. Я предложил ему встретиться с командующим группировкой генерал-майором Бабичевым. Он согласился.

Эта встреча дала положительный результат. Вследствие достигнутой договоренности ополченцы Черноречья никаких враждебных действий против наших войск не предпринимали. 

По окончании переговоров Казбек попросил меня: 

– Сергей Константинович! Отдайте тело погибшего 31 января парня. Его нужно похоронить. 

Понимая, что все равно в настоящее время наших четверых солдат из плена не вернешь, я распорядился отдать труп боевика чеченцам. Я посчитал, что негоже нам дальше торговаться погибшим в бою парнем.

Вечером, по окончании моего доклада генералу Бабичеву об итогах прошедшего дня, он поинтересовался, где находится труп молодого боевика. 

– Мы сегодня отдали его чернореченцам, – ответил я.

– Ну и правильно сделали! – одобрил генерал.

На следующий день, 3 февраля, Казбек попросил нас присутствовать на сходе жителей поселка в местном Доме культуры и выступить там. Вместе с контрразведчиком Аркадием Д. на «Жигулях» Хамида мы выехали в Черноречье. Свое оружие оставили в расположении наших войск.

Садясь на мосту в машину, я обратил внимание на то, что в салоне «Жигулей» лежала новенькая снайперская винтовка СВД. 

– Откуда она у вас? – спросил я у Хамида.

– Это ваши, чеченская оппозиция, которая воевала против Дудаева, нам оружие продала, – признался он.

 Получалось, что по нам стреляли из оружия, которое мы же и передали чеченцам… 

Переехав через мост на правый берег Сунжи, мы подъехали к посту чернореченских ополченцев, расположенному за поворотом дороги в 200 метрах от моста. У костра за небольшим укрытием располагались человек пять вооруженных людей. Хамид посадил к нам в машину двух боевиков, и мы поехали дальше. 

Остановив «Жигули» на окраине, Хамид ушел в поселок. Примерно через полчаса вернулся и заявил: наша встреча с жителями на общем сходе состояться не может, не все в поселке приветствуют эту идею. В данной ситуации он не может гарантировать нам безопасность, поэтому на сход не поведет.

4 февраля мы опять должны были встречаться с Казбеком, но ночью чернореченский мост был взорван. Связаться с Казбеком удалось только после обеда. Он сообщил, что мост взорвала специальная команда подрывников по приказу главного штаба боевиков. 

После 4 февраля подразделениям полка была поставлена задача на проведение операций в районе Минутки и в поселке имени Войкова. Из-за отсутствия моста чернореченское направление стало для нас второстепенным, а затем наши подразделения вообще были сняты с этого участка. Поэтому больше мне не приходилось работать с чернореченцами...

Выписка из полкового «Журнала событий» от 31 января 1995 года: «Матрос Андрей Кузнецов. 7-я РМП. Погиб 31.01.95 г. на территории насосной станции в районе чернореченского моста через Сунжу». 

Список пленных солдат:

Холепо Сергей Иванович, 81-й самарский полк.
Колдашев Дмитрий Викторович, 276-й уральский полк.
Гайнутдинов Фариз Фанисович, 131-я майкопская бригада.
Мартынец Сергей Васильевич, 81-й самарский полк.
Алтухов Сергей Александрович, 81-й самарский полк.
Бултаков Евгений Юрьевич, 81-й самарский полк.
Федотов Александр Николаевич, 131-я майкопская бригада. 

Выписка из полкового «Журнала событий» от 31 января 1995 года:

13.04 – Вышел на связь 3 БМП – в район расположения батальона прибыл парламентер с предложением обменять трупы убитых боевиков на российских военнослужащих: Мартынца С.В., Алтухова С.А., Бултакова Е.Ю., Холепо С.И., Колдашева Д.В., Гайнутдинова Ф.Ф и Федотова А.Н.
14.40 – Вышел на связь 3 БМП – обстановка нормальная. Просит прекратить артиллерийский огонь по противнику для проведения переговоров.
17.20 – Доклад из 3 БМП – обменяли трех пленных военнослужащих на один труп боевика.

Выписка из полкового «Журнала событий» от 1 февраля:

– 19.00 – По информации из трех источников (местные жители русской национальности, матери освобожденных из плена солдат и парламентеры из числа чеченцев) личный состав 7-й роты утром 31 января в бою у водо-насосной станции уничтожил 17 боевиков. 

Фото из архива Сергея КОНДРАТЕНКО

Автор: Николай КУТЕНКИХ