Крутая партия левого полузащитника

Он был обычным киргизским мальчишкой. Играл в футбол и целыми днями пропадал с друзьями на улице. Скажи кто тогда, что делом его жизни, именно призванием станет балет, он ни за что бы не поверил. А сегодня премьер Приморской сцены Мариинского театра заслуженный артист Киргизии Канат Надырбек твердо уверен: с балетом он навсегда. 

Балет как повинность

– Вы первый в истории Киргизии премьер Мариинского театра. А как в вашей жизни появился балет?

– В балет меня привел дядя, народный артист СССР Чолпонбек Базарбаев. Именно он отдал меня в балетную школу. При этом до девяти лет, до того момента, как наша семья переехала из города Балыкчы в столицу, в Бишкек, балетом я не интересовался совсем. Любил футбол, каратэ. Но родители, когда мы стали жить в Бишкеке, очень хотели, чтобы я занимался в кружке каком-нибудь или студии. И вот когда мы были в гостях у дяди, случайно об этом зашла речь. Дядя посмотрел на меня, попросил сделать несколько движений, слух проверил музыкальный. И сказал: пойдешь в балетную школу! Я был немного в ужасе, потому что про балет знал только то, что там девочки танцуют в пачках. И я тоже буду в пачке, как девчонка?! Но меня отдали в балетную школу. Я учился там, но воспринимал ее именно как школу, только где еще балетом надо заниматься. И так было довольно долго. Класса до девятого точно. 

– Вы жили в Бишкеке и учились там же, то есть после занятий ехали домой?

– Нет. Поскольку город большой и от балетной школы до моего дома было довольно далеко, родители решили, что я всю неделю буду жить в интернате при школе и только в выходные приезжать домой.

Но, даже поступив в балетную школу, я, как был, так и остался обычным мальчишкой: любил играть на улице, нередко дрался, когда дворовые ребята начинали дразнить балериной. А в целом считал, повторю, учебу в такой школе просто учебой, только с балетным отягощением. Никаких мыслей о том, что это может стать моей профессией, делом жизни, и близко не было. 

Честно скажу: балету как таковому с четвертого по девятый класс я учился шаляй-валяй. Приходил в класс, говорили что-то делать – делал, но рвать жилы и мысли не было. Одноклассники с утра до вечера репетировали в зале самостоятельно, по своему желанию. Их никто не заставлял. А я не понимал, зачем им это, я отбывал в балетном классе повинность…

А вот в девятом классе – впервые! – пошел на балет (в Бишкек приехала на гастроли московская труппа) и посмотрел «Жизель». Полностью. И понял, что балет – это круто! Что это искусство, которое может захватить навсегда.

Расправить крылья – и в полет!

– И это стало поворотным пунктом в вашей жизни?

– Да. Я стал заниматься всерьез. С утра до вечера торчал в балетном зале. У нас ужин был в шесть вечера, после я шел, брал ключи и занимался, занимался. За три года догнал то, что потерял за пять лет учебы спустя рукава. 

На третьем курсе училища уже точно знал, что балет – моя жизнь. Впереди был выпуск, я старательно готовился: хотел принять участие в престижном конкурсе. Но незадолго до него сломал ногу. Очень сложный перелом. Кости срослись, но… Вылечить ногу до конца не удавалось. Врачи разводили руками. В итоге я не поехал на конкурс, я даже экзамены по специальности не сдавал. И хотя в училище пошли мне навстречу и все равно выдали диплом (поскольку три года подряд у меня были только пятерки по специальности), казалось, что с мечтой о балете покончено. 

Меня в армию призвали. Правда, в Киргизии все немного иначе, чем в России, я прослужил всего месяц (у работников культуры есть такая преференция: служба только до принятия присяги, а потом ты просто не имеешь права год выезжать за пределы страны). После армии пошел учиться в политехнический техникум на экономиста и отучился… Но тело протестовало, душа протестовала, меня манила и терзала мечта о балете, душа просила танца!

С большим трудом мои родители нашли лекаря, который помог мне восстановить ногу. И я начал все заново. Спасибо высшим силам: у меня и правда оказались отличные данные, и мне в целом восстанавливаться было легче. За три месяца я подготовил партию Принца Зигфрида в «Лебедином озере», затем еще несколько. И понял, что пора расправлять крылья. И уехал. Меня пригласили на полгода в Moscow City Ballet.

– Это было сложное решение – оторваться от семьи, от родных?

– Понимаете, меня зовут Канат. По-киргизски это значит «крылья». Такое имя мне дал отец. И не зря. 

Сначала я уехал в полугодовой тур вместе с труппой Moscow City Ballet, побывал в Лондоне, Париже… Мама с отцом были очень рады, что сын открывает мир. А потом я уехал в Корею, затем – во Владивосток. Жизнь так складывается, что домой, в Киргизию, приезжаю только в отпуск. Но это же не самое важное – важно, что мы все время поддерживаем связь!

Мама приезжала в Санкт-Петербург, когда я рассказал, что буду танцевать на исторической сцене Мариинского театра. Для меня это было великое событие, на этой сцене пел мой земляк – великий оперный певец Булат Минжилкиев, там танцевал Михаил Барышников! Когда я это осознал, был счастлив. Мама приехала посмотреть. И тоже была счастлива.

А этим летом мы вместе с моей женой Ириной Сапожниковой танцевали для участников саммита ШОС в Бишкеке. И это выступление видели и мама, и папа. 

Сложный простой спальник

– Вы проработали в Сеуле год…

– Да, там очень рады артистам из России, из стран бывшего СССР. Они очень хотят балет, похожий на русский, почти все педагоги там из Мариинки, из Большого. Вообще, много русских там работает. Но при этом корейский балет все же очень сильно отличается. Он больше ориентирован на безупречную технику, чем на артистизм, на те эмоции и чувства, которые передает артист. Но балет – это не акробатика, увы. Они стараются преодолеть этот перекос, но…

Я считаю себя русским танцовщиком, хотя и киргиз по национальности. Для меня пример – великие русские танцовщики. Конечно, молодому артисту сложно сначала «давать эмоцию», этому нужно учиться. Но чем больше ты танцуешь, тем меньше зажимаешься эмоционально, открываешься – и чувства просто летят к зрителю. Уверен, что каждый артист должен не только прислушиваться к мнению своего педагога, но и сам вдумчиво относиться к тому, какие партии выбирать, какого героя как танцевать…

– Какая публика более эмоциональная – корейская или российская?

– Русский балет везде принимают очень хорошо. Если говорить об опыте работы в Сеуле… Именно сеульская публика очень разборчива, к ним часто приезжают на гастроли лучшие труппы мира, так что они даже немного пресыщены. Во Владивостоке все совсем иначе, тут публика только привыкает и вникает в то, что же такое балет. И их восприятие самое искреннее. Уже есть поклонники, очень приятно их внимание. 

– Как вы узнали о нашем театре, как попали во Владивосток?

– Я прочел, что Мариинский театр открывает во Владивостоке четвертую сцену и набирает артистов балета. И сразу послал заявку. Приехал уже на конкретные партии: танцевал Принца Зигфрида в «Лебедином озере». Сразу три спектакля отработал – и остался здесь.

– Есть ли партии, которые вы только мечтаете исполнить?

– У нас пока в репертуаре нет «Спартака», а я бы хотел исполнить эту партию, причем в хореографии Юрия Григоровича. 

– Какая из ваших партий была для вас самой сложной в смысле вживания в образ?

– Спальник в «Коньке-горбунке». Я вообще не понимал сначала, как это делать. В этой партии мало хореографии, гораздо больше пантомимы, актерской игры, если хотите. Я не мог представить, что буду делать на сцене, очень волновался. Но чем дальше шли репетиции, чем дольше с нами работали педагоги с исторической сцены Мариинки, тем яснее мне становился и мой герой, и то, как его сыграть. А перед премьерой вообще уже казалось, что это легкая партия! 

– Вы любите смотреть балет как зритель?

– Да, особенно с участием тех танцовщиков, которыми я восхищаюсь. В детстве я восхищался Фарухом Рузиматовым, премьером Мариинского театра, такие танцовщики раз в сто лет рождаются. Еще восхищает Леонид Сарафанов, он невероятно крут. 

– Следите ли вы за тем, как развивается балет в Киргизии?

– Частично. Знаю, что многие мои одноклассники успешны в профессии, один уже ставит балеты как режиссер: получил образование в ГИТИСе, учился на балетмейстера в академии Вагановой. Но что касается развития балета в Киргизии, то, увы, культура в стране очень плохо финансируется. 

– Вы сказали в интервью одной из киргизских газет: если артист думает, где ему взять сомы (деньги) на жизнь, то какой из него артист…

– Конечно! Разве получится полностью отдаваться роли или партии, если в голове мысли, что на продукты нет денег и на что купить еды, где подработать? Мысли должны быть совершенно о другом! 

Артист балета – это не круглосуточно

– Легко ли вы вошли в ритм Владивостока, в его климат, легко ли привыкли к нашим сопкам?

– Совсем нет. До сих пор привыкаю к здешним ветрам. Я, конечно, рос в городе, где тоже бывали сильные ветры, но все же не настолько. Для меня это еще нечто необыкновенное. Все же остальное – сопки, бухты – это прекрасно! Мыс Вятлина, мыс Тобизина, Шамора – для меня и Ирины это любимые места отдыха.

– А вообще отдых для вас – это что?

– Если в отпуск, то к маме, к папе, домой! Восстановиться во всех смыслах этого слова. Душевно, физически… Знаете, бывает, очень устаешь от работы, даже от людей, хочется просто побыть чуть поодаль ото всех. А когда я приезжаю домой, забываю про усталость, про то, что болят ноги, мышцы, суставы, да про все. Мне дома легко. Потому что это дом. Там никто не смотрит на меня как на артиста балета, премьера. Я просто Канат. Сын. 

– Вам тяжело поддерживать физическую форму?

– Пока что нет. Возраст позволяет даже особо не следить за этим, расслабляться в отпуске: полакомиться вкусным, не подходить месяц к станку… Я понимаю, что это ненадолго и уже не за горами то время, когда не смогу позволить себе такую беспечность. Но пока могу. И когда дома, не занимаюсь. Конечно, если в отпуске предстоит ответственное выступление, как перед президентами стран – участниц ШОС, то я и у мамы занимаюсь…

– А как вообще строится ваш день? После работы в зал идете, как в девятом классе?

– Нет. Все по расписанию, и это правильно. У моего тела уже нет таких ресурсов, как в 15 лет, и не нужно давать ему нагрузок сверх меры. Одно дело быть в форме, другое – работать на износ. После трех часов спектакля нужно восстанавливаться, а не идти в зал. 

– Насколько для вас важно ощущение команды, чувство, что рядом единомышленники?

– Очень важно. Когда окружающие тебя артисты в таком же кураже, как и ты, это невероятно! И даже когда ты, бывает, выходишь на сцену уставшим, это самое чувство команды может придать сил. Проверено. На гастролях. Когда у тебя спектакли каждый вечер (на Приморской сцене у меня спектакли три раза в неделю), не успеваешь восстановиться. И вот тогда настрой партнерши, даже зрителей тебя вдохновляет, поддерживает, и ты уже летишь… 

– Сложно ли вам было в Корее в бытовом смысле? Ну, например, легко ли вы привыкли к тамошней острой пище?

– Я с детства привык к кочевой жизни артиста, ведь в балетной школе мы довольно часто ездили на гастроли по стране. Так что привык питаться тем, что есть. Да, в Корее было чуть сложно с острой пищей, я часто ходил в киргизские рестораны, их в Сеуле много. А потом как-то и острое стал есть. Хотя не очень это люблю, скажу честно.

– А сами вы в быту можете о себе позаботиться, пришить пуговицу, например?

– Разумеется. С детства. Могу и еду себе приготовить, и даже люблю готовить. Хотя и делаю это редко. А вот что не люблю, так это мыть посуду. 

Фантазеров по ногам не бьют

– Не так давно в вашей жизни произошла прекрасная перемена – вы вступили в брак с Ириной Сапожниковой. Вы познакомились во Владивостоке?

– Да. Она уже работала, была примой, звездой, невероятно крутая. Мы стали танцевать вместе. А потом пришла любовь…

Знаете, я ведь и представить не мог еще лет 10 назад, что буду работать во Владивостоке, что именно в этом городе найду жену. А судьба сложилась так. 

Но вот что интересно: мой отец в молодости, еще во времена СССР, два года служил срочную службу именно во Владивостоке. Я слышал от него про этот город, и для меня это было где-то очень-очень далеко… Папа вспоминал о небольшом закрытом городе, где очень холодно. А я приехал в мегаполис с прекрасными мостами, великолепной природой и огромными перспективами. Какие лайнеры сюда приходят! 

– Вы говорите о работе с Ириной дома?

– Вообще, я стараюсь не говорить о балете, но как-то оно само собой получается. Я премьер, она прима… У меня то и дело какие-то идеи возникают. И всегда с интересом слушаю ее мнение и советы. Я пытаюсь попробовать себя в роли балетмейстера, ставить номера, придумывать что-то. Идей очень много! Я большой фантазер еще с детства. Могу целый балет в голове нарисовать. Знаете, я иногда сажусь в автобус, обычный автобус маршрутный, включаю плеер, слушаю, например Моцарта, и катаюсь по Владивостоку. И в это время в голове рождается столько идей! 

Мы с Ириной думаем о проекте своего рода гала-концерта, в который вошли бы номера из балетной мировой классики и номера, которые я поставлю. Возможно, это удастся осуществить к весне. Например, на сцене FESCO Hall. 

– А кто из вас готовит дома?

– Ира. Она так вкусно готовит, вы не представляете! Хотя и я могу… 

– Ваши родители хорошо встретили Ирину?

– Конечно! За год до свадьбы мы ездили знакомиться, и Ирина всем очень понравилась. Ей тоже понравились мои родители. Хотя не скрою, когда уже была свадьба – нике, некоторые наши традиции ей были не совсем понятны. Например, она первый раз увидела, как режут барана. Для Иры это был шок! А для нас (родители живут в своем доме, кстати) это нормально, естественно. Барана режут по торжественным случаям, для дорогих гостей. Это и жертва богам, и традиция…

– А вы какие-то русские бытовые традиции переняли? Чувствуете себя чуть-чуть русским?

– Почему чуть-чуть? Вполне русским! Когда в школе учился, друзья и одноклассники были русскими, все соседи. Я с детства привык к киргизской и русской кухне, с детства говорю и на русском языке, и на киргизском. Когда я приходил к другу в гости, его мама тетя Наташа кормила нас борщом, а моя мама, когда приходили друзья к нам, угощала всех бешбармаком. Это все такое родное. А какой борщ моя мама готовит! 

– Есть ли у вас хобби?

– Не связанное с балетом? Игра в футбол! Это так снимает стресс – побегать, покричать! Я часто играю с командой оркестра, они знают, что я балетный, и по ногам не бьют. Я левый полузащитник. И в балете тоже левша, кстати. Еще я меломан. Очень люблю музыку. Какое-то время назад очень интересовался работой оператора, снимал видео. И фотографировать люблю. Такой вот разносторонний…

Фото предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ