Квантовая реальность: ни работы, ни профессий
Выступая в июне этого года на Международной конференции труда, премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что он не исключает в дальнейшем введения четырехдневной рабочей недели. По словам главы кабинета министров, технологический прогресс приводит к сокращению не только рабочих мест, но и рабочего времени, что способствует расширению досуга.
Резонансное предложение было озвучено еще в начале лета, но до сих пор обсуждается россиянами, которые взвешивают возможные плюсы и минусы: чиновники – как скажется сокращенка на производительности труда, а население – на зарплате. Причем если государевы люди оптимистично оценивают последствия урезания рабочей недели, то мнение россиян разделилось. Кто-то уверен, что свободное время пойдет на оздоровление, спорт и самообразование, однако большинство людей убеждены, что в итоге работники недосчитаются доходов, а некоторые заверяют, что народ попросту сопьется от безделья.
Тем временем специалисты считают, что в нашей жизни рабочих моментов будет все меньше. Наука и техника не стоят на месте, роботизация и автоматизация заменяют человека не только на производстве, но и в других сферах нашей жизни, куда ни взгляни. Искусственному интеллекту доверяют уже не только стирать, убирать в доме, печь блины и смешивать коктейли, но и водить автомобиль, делать медицинские операции, обеспечивать безопасность объектов. Куда заведет нас цифровизация всего и вся, даже представить трудно. Возможно, доверив сегодня водительские права роботам, завтра придется отдать им и наши гражданские права. Такое не исключают писатели–фантасты. Насколько реальны их прогнозы, попытался проанализировать Кирилл Мартынов, доцент Школы философии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ. Его видение не таких уж и далеких перспектив представлено в электронной версии газеты «Ведомости», отрывок из публикации которой «В» предлагает своим читателям.
«Если бы мы могли посмотреть на нынешнюю эпоху из раннего времени, из XIX или даже из середины ХХ века, то нам было бы трудно объяснить нашим предкам, как мы живем и чем мы занимаемся», – приводит мнение Кирилла Мартынова Vedomosti.ru. – Если на вечеринке кого-то спрашивают «над чем работаешь», то ответ часто весьма расплывчат: «над проектами». Вместо стабильной, железобетонной занятости мы работаем над проектами, которых может быть одновременно несколько.
Мы заканчиваем проект, получаем деньги, а потом все по новой. Объяснить аграрному или индустриальному человеку прошлого, как все это устроено и зачем это вообще нужно, было бы крайне сложно. Мы не выращиваем пищу и не заняты изготовлением каких-то полезных материальных вещей. Тогда что же мы делаем? Правда, есть еще сфера услуг, но и она производит ценности, полезность и необходимость которых вовсе не очевидна. Вряд ли сервис заказа такси по приложению в телефоне критически важен для выживания человечества. Тем не менее мы совершенно уверены, что очень загружены очень важными вещами, что мы креативны и заняты чем-то чрезвычайно полезным.
Ближайшее будущее создаст еще более радикальную ситуацию, когда все потребности человека будут удовлетворены, но у человека не будет профессии, не будет работы. Общество все это даст, ничего не требуя взамен. Мы столкнемся, таким образом, с принципиально новой ситуацией. Хотя давайте о новизне-то как раз и поговорим.
Индустриальный мир, мерками которого мы мыслим, появился от силы 200–300 лет назад. До этого люди жили преимущественно натуральным хозяйством и у них не было работы в индустриальном понимании этого слова – от звонка до звонка. Они пахали землю, которая досталась им от родителей, и кормились плодами своих рук. Работа была так слита с образом жизни, что сама им становилась – человек не думал о том, что он работает, он просто жил. Зимой появлялось много свободного времени, которое люди заполняли, а не убивали.
Слом этой картины мира случился в XIX столетии, то есть совсем недавно. Да, сейчас мы снова переживаем трансформацию, которая выглядит радикальной и пугающей, но и тогда трансформация, переход к индустриальному укладу казался столь же пугающим и непонятным. И только когда переход уже случился, появились мыслители вроде Адама Смита или Карла Маркса, которые попытались объяснить, что же произошло. Я думаю, когда новая трансформация завершится, появятся мыслители новой формации, которые дадут ответы на наши вопросы. Но это будет уже постфактум.
Что же конкретно случится? На этот вопрос есть оптимистический и пессимистический ответ. Оптимисты говорят: люди – очень гибкие существа, им уже не раз приходилось все менять, а потом в этих переменах жить, они справятся. В самом деле, тысячелетиями люди занимались охотой и собирательством, но потом случилась неолитическая революция, которая вместе с сельским хозяйством дала нам контуры современной цивилизации. Мы знаем из истории, что эта революция далась тяжело, однако человек справился. Потом случилась промышленная революция, и, хотя пострадавших в ходе этой революции тоже было очень много, мы адаптировались и к ней. Значит, можем адаптироваться и к тому, что у нас больше нет ни работы, ни профессий.
Пессимистическая точка зрения достаточно широко известна. Я говорю не про те мрачные прогнозы, согласно которым люди от безделья начнут сходить с ума. Как показывает практика, люди без труда находят себе занятия, сколько бы свободного времени у них ни было. Сегодня человек даже в 30 лет может не иметь опыта постоянной занятости, однако же у него все меньше вопросов, чем занять свой досуг. Появляется все больше культурных практик, Интернет дает безграничные возможности для коммуникаций, кто-то становится ученым-любителем, кто-то – музыкантом-любителем, и таких возможностей миллион.
Проблема совершенно в другом. Если мы начнем анализировать общественный договор в его нынешнем виде, мы поймем, что он к новым реалиям совершенно не приспособлен. Почему человек считается некой ценностью?
Во-первых, потому, что он гражданин и платит налоги. Государство – сервис, который предоставляет услуги, оплаченные гражданином через налоги. Если ты не только не платишь налоги, потому что не работаешь в привычном понимании этого слова, но еще и получаешь некий гарантированный базовый доход, непонятно, зачем ты вообще нужен государству и в чем источник твоих гражданских прав.
Во-вторых, предполагается, что ты в случае чего можешь встать на защиту государства с оружием в руках. Поскольку в будущем армия станет компактной, профессиональной и вдобавок состоящей из роботов (зачем рисковать людьми, если роботы воюют лучше?), встанет вопрос: кто из вас гражданин – ты или машина? А если машина, то кто же ты? Иными словами, пессимисты предполагают, что люди будущего, этакие креативные цветы жизни, потеряют гражданские права, поскольку станут крайне зависимыми от новых подателей благ. Понятно, что перед законодателем и гражданским обществом будет стоять крайне сложная задача по формированию нового гражданского договора.
Нам может казаться, что молодежь, занятая «проектами» и порхающая от работодателя к работодателю, периодически затевая свой бизнес или вовсе выпадая из трудовой деятельности, занята полной ерундой. Но правда в том, что всегда, во все времена примерно 80 % того, чем занимался человек, было сущей ерундой. И это, возможно, является его серьезным эволюционным преимуществом. Постоянная активность огромного числа людей, деятельность, не скованная рамками, возможно, дает некий набор знаний, который пригодится человечеству в будущем для выживания».
Автор: Отдел новостей «В»
