Жизнь не дает билета на другой сеанс

Сергею Соловьеву – 75! Три четверти века! Когда-то каждый его фильм становился настоящей сенсацией, событием, которое долго обсуждала вся страна, – «Станционный смотритель», «Сто дней после детства», «Спасатель»... И наконец «Асса», флагман перестройки, где Виктор Цой на всю страну спел: «Перемен! Мы ждем перемен!»... 

Но потом, когда эти перемены наступили, Соловьев вдруг оказался где-то в тени... Он, конечно, снимал и экранизировал классику: «Три сестры», «Анна Каренина»… И снял трагическую историю молодой влюбленности в картине «О любви»… Но эти фильмы прошли как-то незаметно для зрителя, лишь «Анна Каренина» попала в номинанты «Золотого орла» как лучший фильм 2009 года, но награду в итоге получили «Стиляги» Валерия Тодоровского… И с тех пор о Соловьеве практически ничего не слышно… И это странно – такой творчески энергичный человек не может же просто валяться на диване… Чем-то же он, конечно, занимается, но чем и где? 

По примеру Додина

– Сергей Александрович, поздравляем вас с днем рождения. Как отмечаете свой 75-летний юбилей?

– Спасибо за поздравление. Но вот отмечать не планировал. 

– Это невыполнимые планы? 

– Мой школьный товарищ Лев Додин – сейчас он уже вырос в главного режиссера Малого драматического театра в Санкт-Петербурге, он мой ровесник, и сидели мы с ним за одной партой. И вот я его накануне его 75-летия спрашиваю: «Ты где будешь отмечать?» – «Я не скажу, где я буду, я нашел такое место, где меня никто не найдет!» – «Где место-то? У нас? За рубежом?» – «Ничего не скажу!» Так и не сказал! Так что для меня он является примером юбиляра. Если бы все юбиляры были столь разумны и ответственны перед своими юбилейными датами, как Лев Додин, то все было бы хорошо. 

А кино не очень-то люблю

– Все же, возвращаясь к вопросу…

– Я никак не отмечаю. Какие тут празднества? У нас огромное количество работ, которые требуют своего завершения, в первую очередь – театральных. Было принято решение, что правительство Москвы даст нам возможность работать в собственном театре. Мы сейчас ищем место для театра, площадку для него. Театр – это же не шутка, это репертуар! У нас сделано уже восемь спектаклей! Я такой плодовитостью еще никогда не обладал. А тут за эти последние два года сделал эти спектакли. А кроме того, в этом году выпускается моя мастерская, актерско-режиссерская, и это тоже чрезвычайно ответственное дело. 

– То есть теперь вы больше увлечены театром?

– Я могу сказать вам, что с театром довольно странная вещь... На самом деле я не очень люблю кино! (Смеется.) Мне как-то всегда муторно на съемочной площадке, когда я вижу сотни людей, которым надо кричать что-то. Есть там что-то фальшивое... Я очень люблю театр и фотографию – они доставляют колоссальную личную радость. Посмотрим, чем это дело закончится... Хочется попробовать сделать что-то неформатное. 

А кто не любит Генделя, тот получит пенделя

– Но кино вы все же вряд ли оставите. Я знаю, что вы не так давно сняли небольшой короткометражный фильм. 

– Это была такая смешная история. Моя дочь (Анна Друбич. – Прим. авт.) пишет музыку к кино. В частности, она сейчас много работает в Голливуде, пишет для американских фильмов. Я приехал погостить, посмотреть на своих внучек. Бездельничал дней десять, но потом понял, что не могу без дела, я не умею отдыхать в свое удовольствие. И решил прогуляться. Стали мы мотаться с моим приятелем по окраинам Лос-Анджелеса, а это такая красивая фактура! И я заинтересовался – не как турист, а уже как режиссер. Дня два поцокал языком и сказал, что надо снять небольшую короткометражную картину. Подобрали актеров, нашли оператора. Потом пошли в секонд-хенд, набрали всякой дряни. Постирали ее, выгладили, примерили – стало что-то такое образовываться... Короче говоря, в один из дней мы начали снимать. Когда мы пришли в эту фактурную декорацию, было семь часов утра. Не было ни сценария, ничего… К шести вечера мы завершили съемки этой картины. Я уже ее слепил, смонтировал, и она стала походить на кинокартину. В Москве уже сделали озвучание… 

– Картина как называется?

– «А кто не любит Генделя, тот получит пенделя». Это история про музыканта-мигранта. Вот спросите меня: зачем я ее снял?

– Зачем вы ее сняли?

– А я не отвечу. Потому что не знаю. Для меня это просто состояние души. Я лично его ценю в своей работе как самое главное. Я не знаю, зачем я это делаю. Я снял более 20 полнометражных картин. Каждая из них для меня – главная. Это огромная работа, я даже сейчас не понимаю, как я мог это все осилить... Я делал кино не для фестивалей, не для показов, не для отчетов, не для сумасшедшего зрительского успеха – я это делал для собственного удовольствия. Для собственного счастья.

Как много ныне фальшака

– Что смотрите из российского кино?

– Я всегда говорю, что надо очень осторожно общаться с современным кинематографом. Есть такое понятие в искусствоведении – «фальшак». Когда все очень похоже на настоящее, но не настоящее. И огромное количество фальшаков сейчас производится. Я лично смотрю старые картины. В них с годами я нахожу огромное количество новаторских и чудесных вещей. Мы исключительно разорительный народ. Говорим: «Да ладно, мы наснимаем множество таких картин!» Нет, не наснимаем! Наснимаем только то количество, которое удастся снять с участием души, ума и сердца. Кинематографическое чувство очень редко встречается…

– Вы президент фестиваля «Дух огня», который проходит в Ханты-Мансийске. Часто приглашаете туда иностранных звезд. Со всеми дружите?

– Они очень все разные. Но за каждым этим именем, за этой вывеской стоит личность человеческая. То, что это звезда, ничего не означает. И это относится не только к иностранным звездам, но и к нашим. Сейчас вспомнил смешную историю с Фанни Ардан, с которой мы знакомы уже много лет, дружим, бываем друг у друга в гостях. Она поразительно умная, настоящая женщина! И вот мы с ней сидим, разговариваем. Я ей: «Фанни, я в Париже так долго искал квартиру Полины Виардо, где она жила. Вижу на схеме, где она обозначена, и не могу найти!» Фанни посмотрела на меня, как на тяжелобольного придурка: «Ты сумасшедший: в квартире Виардо я живу!» 

Переписать черновик не получится

– Вы уже 30 лет преподаете во ВГИКе, у вас своя мастерская, вы – профессор. А вы помните своих учителей?

– Всю мою судьбу слепил Михаил Ильич Ромм (советский режиссер театра и кино. – Прим. авт.), он был моим мастером на курсе. Есть же такая песня: «Я его слепила из того, что было». Это как раз про меня. С чего он так ко мне хорошо относился, не знаю. Но он относился не просто хорошо, а глубинно хорошо! Я поступил во ВГИК, когда мне было 17 лет. Ромм мне говорит: «Тебе позвонит домой Сергей Урусевский (великий советский кинооператор. – Прим. авт.). Я ему посоветовал, чтобы он с тобой написал сценарий». Как?! Мне 17 лет, ему – 45! Урусевский – одна из самых главных звезд мирового кино! Что Ромм такое говорит?! И это меня поразило, конечно. Так я сразу начал работать. Вспомнил еще одну историю. Мы в первый раз показывали на курсе Ромму свои отрывки. Нас было 16 человек, и он все смотрел. Сидел на столе, качал ногой, мусолил сигарету, и все ждали, что сейчас он скажет. И вот он говорит: «Ребята, ну что вам сказать? Когда интересно, то это интересно, а когда неинтересно – неинтересно. Ладно, давайте, до следующей среды… Пока!» И эта лекция – одна из самых мудрых, лучшая, что я слышал в своей жизни: четко, коротко и ясно!

– Какое напутствие вы дали бы молодому поколению?

– Такое же, как и всем остальным поколениям. Мы к нашей жизни должны относиться всерьез. Другой у нас не будет. У Василия Шукшина есть рассказ «Билетик на другой сеанс». Герой там жалеет о том, что купил билетик и пошел не на тот сеанс. Смешной рассказ. Но он там пишет самое главное: «Ребята, помните: билета на другой сеанс не будет! Ни у кого!» Поэтому давайте ценить свой первый сеанс. Нам иногда кажется, что мы начерно живем, что это – черновик. Вот сейчас что-то наваляем, а потом там, когда-нибудь, разберемся – чего это мы наделали. Ничего этого не будет. Все, что мы делаем, это навеки, это единственная наша жизнь! И это ощущение единственной жизни, по-моему, и есть самое дорогое. 

Автор: Валерия ХВАЩЕВСКАЯ (ИА «Столица»)