Фрегат «Аврора»: скрыться в тумане, чтобы спасти всех

Новым командиром дважды Краснознаменного ордена Октябрьской революции бронепалубного крейсера 1-го ранга «Аврора» впервые стал офицер с Тихоокеанского флота капитан 3-го ранга Юрий Шишкарев. Соответствующее кадровое назначение состоялось накануне недавнего празднования Дня Военно-морского флота. 

Почему именно тихоокеанца, а не балтийца – по многолетней традиции – поставили во главе экипажа прославленного корабля-музея Балтийского флота? Это загадка, ответ на которую знают лишь высшие чины ВМФ. А кого попало на эту должность не назначают. Ведь «Аврора» уже более века является кораблем № 1 в нашей стране.

Путь к Владивостоку отрезала война 

Крейсер «Аврора» был спущен со стапелей Адмиралтейской верфи в Санкт-Петербурге в 1903 году. Почти год ушел на судовые и прочие испытания, а затем в составе 2-й Тихоокеанской эскадры корабль отправился во Владивосток. К тому времени началась Русско-японская война. В русскую гавань в бухте Золотой Рог корабль так и не попал: 27 мая 1905 года «Аврора» приняла участие в Цусимском сражении.

В ходе шестичасового боя в Корейском проливе у островов Цусимы новехонький крейсер выпустил по врагу около двух тысяч снарядов разного калибра и несколько торпед. Сколько из них достигло цели, неизвестно. Хотя в самом начале схватки артиллерийские кондукторы еще фиксировали прямые попадания. 

Саму же «Аврору» вражеские снаряды искромсали вдоль и поперек, а один, наиболее мощный, прошил оба борта сразу. Достаточно сказать, что осколками шесть раз был сбит изрешеченный флаг, но его неизменно поднимали на место. Экипаж потерял около сотни человек убитыми и ранеными, включая командира капитана 1-го ранга Евгения Егорьева. Израненный корабль был вынужден лечь на обратный курс, на юг. 

При дальнейшем разбирательстве действия моряков «Авроры» были признаны геройскими, да и сам корабль, в отличие от множества других в составе эскадры, не утонул и не был захвачен самураями. Члены экипажа за проявленный героизм получили награды.

В дальнейшем крейсер отремонтировали, он участвовал в разных дальних заграничных походах (в 1910 году даже спасал от большого пожара многострадальную итальянскую Мессину), воевал во время Первой мировой войны, сделал исторический выстрел 25 октября 1917 года в Петрограде и защищал Ленинград в Великую Отечественную. Впрочем, большинству читателей «В» все это известно.

Зато мало кто знает, почему этот крейсер носит имя богини утренней зари из римской мифологии. Так вот, именно так он был назван в честь парусного фрегата «Аврора», прославившегося при обороне Петропавловска-Камчатского в годы Крымской войны.

В этом материале «В» расскажет о славном предшественнике символа Октябрьской социалистической революции. И поможет нам в этом камчатский краевед, сотрудник одной из местных телекомпаний Игорь Буймистров. Несколько лет назад мы вместе посетили в объединенном краеведческом музее Камчатки – старинном особняке дореволюционной постройки – экспозицию «Оборона Петропавловска 1854 года». Именно тогда от своего камчатского товарища я услышал удивительную историю участия экипажа «Авроры» в камчатском эпизоде Крымской войны.

Это было единственное сражение, выигранное Россией в той бесславной войне…

Позор, которого не смог пережить английский адмирал

Парусный фрегат «Аврора» был заложен 23 ноября 1833 года на Охтинской верфи в Санкт-Петербурге. Насчет имени, выбранного для парусника, точных сведений нет. Есть версия, что император Николай I приказал назвать корабль в честь фрейлины императрицы Александры Федоровны Авроры Карловны Демидовой-Карамзиной, красотой которой самодержец был пленен. 

Так это было или нет – история умалчивает. Зато достоверно известно, что судьба паруснику выпала героическая. В разные годы, кстати, на нем служили будущие адмиралы Геннадий Невельской, Константин Литке, Иван Изыльметьев, Николай Фессун.

Через 20 лет, 21 августа 1853 года, фрегат «Аврора» под командованием капитан-лейтенанта Ивана Изыльметьева отправился в кругосветное плавание. Конечным пунктом экспедиции значилась бухта Де-Кастри, в Татарском проливе планировалось соединиться с эскадрой вице-адмирала Евфимия Путятина. Никто тогда и предположить не мог, что это плавание станет для российского флота последней кругосветкой под парусами…

 Проблемы начались буквально сразу. Сначала сели на мель в Балтийском море. Только снялись с помощью шведских пароходов, как тут же попали в жестокий ураган. Поэтому пришлось делать заходы в Данию, Норвегию и Англию для проведения срочных ремонтов из-за многочисленных повреждений.

Три недели корабль не мог обогнуть мыс Горн из-за встречных штормовых ветров. Экипаж охватила цинга, более 40 моряков заболели, многие умерли. Кончились еда и вода, вновь требовался ремонт. Но в итоге после всех перипетий «Аврора» благополучно вышла в Тихий океан. Как оказалось, главное испытание было впереди…

Пополнить запасы и поправить такелаж решили в нейтральном Перу. Но в южноамериканском порту Кальяо наш парусник ждала западня в виде объединенной англо-французской эскадры. Ее флотоводцы в лице англичанина контр-адмирала Дэвида Прайса и француза контр-адмирала Фебрие де Пуанта со дня на день ожидали объявления войны. Пять кораблей готовились с ходу расправиться с русским парусником, сочтя его легкой добычей.

Экипаж «Авроры» тем временем продолжал ремонт. Командиры кораблей враждующих стран даже обменялись визитами вежливости. Пока не загрохотали пушки.

За неделю до начала боевых действий в Крыму и на Балтике «Аврора» бежала из порта Кальяо. Сделали это наши мореходы ночью в глубоком тумане. Спустили на воду семь шлюпок, к ним тросами зацепили фрегат без поднятых парусов, и матросы на веслах отбуксировали свой корабль из гавани в открытый океан мимо спавших англичан и французов. А потом подняли шлюпы и людей на борт, выставили паруса и были таковы.

Утром, когда рассеялся туман, командование объединенной эскадры не обнаружило русского фрегата на привычном месте. Это был настоящий шок. Все пять кораблей вражеской эскадры кинулись в погоню. Да куда там – океан безграничен.

Это «недоразумение» позже обернулось для союзников трагедией. Ровно через четыре месяца англичане с французами зашли в Авачинскую бухту и увидели там… «Аврору». Такого позора контр-адмирал Прайс не мог снести. По свидетельствам очевидцев, именно это подтолкнуло его к последующему самоубийству. Неслыханный случай: командующий пустил себе пулю в висок в самом начале штурма, который должен был принести ему славу…

Но вернемся пока к сбежавшей «Авроре». Спустя два месяца фрегат пересек Тихий океан и достиг Камчатки. Очень даже своевременно. Заход в Петропавловск был вынужденной мерой. Парусник за время в пути вновь потрепало штормами, в очередной раз требовался ремонт. Экипаж косили болезни. А для малочисленных защитников молодой крепости на самой дальней окраине Российской империи появление боевого фрегата стало подарком судьбы.

Враг превосходит нас во много раз…

В середине XIX века Петропавловск являлся единственной более или менее боеспособной крепостью России на Тихом океане (до основания Владивостока, напомним, оставалось еще шесть лет). Пятью годами ранее здесь побывал генерал-губернатор Восточной Сибири, генерал от инфантерии граф Николай Муравьев-Амурский. Осмотрев местность и поднявшись на все сопки, он сам указал на расположение будущих фортов. Однако возвести их не успели. Да и пушек, снарядов и комендоров все равно бы не хватило. Впрочем, три артиллерийские батареи – на Сигнальном мысе, у озера Култушного и на Петропавловской косе – все-таки построили.

Командовал крепостью недавно назначенный губернатором Камчатки генерал-майор Василий Завойко. О предстоящем нападении на Камчатку он был уведомлен заранее. Об этом еще в начале весны 1854 года его известил король Гавайских островов Камеамеа III (который, кстати, безуспешно просил русских императоров Николая I и Александра II о включении своего королевства в состав России – перед угрозой вторжения США, Испании или Британии). Будучи другом нашей страны, он через моряков американского китобойного судна отправил соответствующее письмо-предупреждение.

Получив послание, Василий Степанович собрал весь личный состав крепости и обратился к подчиненным с пламенной речью. Он говорил, что во много раз превосходящему по силе врагу будет оказано достойное сопротивление, что противник ощутит нашу военную мощь в полной мере и понесет за свое нападение божью кару, что флаг России над Петропавловском и весь мир станут свидетелями героизма, чести и доблести русских воинов. Это неизбежно случится, даже если погибнут все…

 Генерал Завойко не сомневался в гибели своего малочисленного войска. В городе имелось всего шесть шестифунтовых пушек и одно полевое орудие на конной тяге. Численность гарнизона Петропавловска составляла всего 231 человек. В ожидании поступления из Иркутска пушек для крепости было построено еще несколько батарей. Для стрелковых отрядов собрали всех охотников из тайги, подключили добровольцев из местного населения. Женщин, детей и стариков отрядили для тушения возможных пожаров.

Сибирских пушек защитники крепости, увы, не дождались. Но подмога все же пришла, откуда и не ждали. Вначале появился парусный транспорт «Двина», сам вооруженный пушками и доставивший из Де-Кастри 350 стрелков и военного инженера-строителя поручика Константина Мровинского плюс собственный экипаж. А потом пришла «Аврора». 
Почти половину ее рядовых моряков и офицеров срочно на несколько дней отправили на лечение на горячие источники Паратунки. К началу боевых действий они все уже были в строю. 

Фрегат и военный транспорт поставили на якоря в глубине Петропавловской бухты левыми бортами к выходу из гавани. Их орудия с правого борта (порядка 35 штук) и оба экипажа (за исключением половины артиллеристов) отправили на берег. Они пополнили оставшуюся линию береговой обороны. Часть моряков «Авроры» стала резервом генерала Завойко. Всего собралось около тысячи солдат, матросов и офицеров. Все работы завершили аккурат к появлению эскадры противника.

Силы союзников составили шесть кораблей и вспомогательные суда, которые несли на борту 236 орудий и более 2 тысяч морских стрелков, готовых десантироваться на берег. Таким образом, превосходство врага в пушках было почти в три раза, в живой силе – в два раза.

Но британцы и французы имели устаревшие разведданные. Они не сомневались, что смогут быстро и без особых потерь овладеть слабо укрепленным русским поселением на Тихом океане.

Смертный бой не ради славы

Утром 17 августа 1954 года у входа в Авачинскую губу появилась неприятельская эскадра. Попытка ее командования провести разведку силами небольшого парохода не увенчалась успехом – его отогнали огнем батарей.

18 августа неприятель при артиллерийской поддержке своего флота предпринял первую попытку овладеть Петропавловском. Как на параде, двинулись к берегу шлюпки, с которых невдалеке от города высадилось 600 человек. Однако десант так и не сумел захватить фланговое укрепление русских. Около сотни его защитников держались восемь часов и не просили подмоги, понимая, что в другом месте может начаться вторжение основных сил вражеского десанта. К вечеру англо-французские вояки, подобрав убитых и раненых, сели в шлюпки и возвратились на свои корабли.

 После этого позорного бегства своих подчиненных и застрелился адмирал Дэвид Прайс. Как будто знал, что все закончится настоящим крахом.

20 августа начался мощный артиллерийский обстрел города вражеской эскадрой. Русские отвечали редко, сохраняя боеприпасы, зато наверняка. 

После полудня противник предпринял вторую попытку штурма и вновь высадил десант в 600 человек. Когда нападавшие увидели стремительно приближавшийся к ним для штыковой атаки отряд русских силой до пехотной роты (в пять раз меньший по численности), они трусливо бросились к шлюпкам и отплыли под защиту своих пушек.
 Третий и главный штурм Петропавловска неприятель предпринял 24 августа. Город и укрепления опять усыпали снарядами. На сей раз в центре обороны десантировалось около тысячи солдат и матросов. 

«Размазанные» по всей линии обороны, редкие защитники города под ударом врага все же стали отступать. Англичане и французы овладели важным редутом у Никольской сопки и небольшими соседними возвышенностями. Мало того что к ним в любой момент могло подоспеть подкрепление, они тут же воспользовались своим преимуществом высоты. Сверху начался ружейный обстрел не только защитников крепости в низине, но и стоявшей вблизи берега «Авроры».

 Видя все это, оставшиеся на фрегате матросы быстро сели в шлюпки и на веслах достигли берега. К ним присоединились моряки с «Двины» и лежавшие в цепи амурские стрелки. Набралось около одного батальона бойцов. И вот эти три с половиной сотни воинов с криками «ура!» ринулись снизу вверх на верхушку сопки в штыковую атаку. Им противостояло в три раза больше противников, находившихся на выгодных позициях. Но когда такая «мелочь» останавливала русских? Некоторые из защитников Петропавловска еще помнили походы Суворова и разгром Наполеона… 

У вершины Никольской сопки состоялся яростный бой. В очередной раз русские подтвердили свое же правило, гласившее, что «штык – молодец». Неприятеля сбросили в море. Около 300 нападавших погибло. Кого-то утащили с собой отступавшие и позже сбросили в море, кто-то остался лежать вокруг сопки, и позже их закопали в землю. Раненых не считали.

Для сравнения: потери русских в этом бою составили 34 человека, включая погибшего командира «смертельной» батареи № 3 князя Александра Максутова. 

В трофеях оказались знамя вражеской десантной бригады, ружья и боеприпасы к ним. Но самыми интересными экспонатами, брошенными бежавшим неприятелем, стали… кандалы. Судя по всему, англичане собирались заковывать пленных (возможно, с целью последующей продажи на невольничьих рынках – ведь военнопленных в те времена в кандалах не держали). 

После такого разгрома эскадра двух европейских империй позорно бежала зализывать раны и поджидать пополнения кораблями и десантниками. По пути они подло захватывали коммерческие суда под русским флагом…

«Город сровнять с землей»

Василий Завойко составил депешу императору Николаю I и генерал-губернатору Восточной Сибири Николаю Муравьеву-Амурскому и отправил ее с лейтенантом князем Дмитрием Максутовым (братом погибшего Александра Максутова). Почти два месяца он добирался через Охотск, Якутск и Иркутск в Северную столицу. По дороге чуть не погиб, провалившись под лед северной речки.

В Петербурге нарочного принял государь, а после длительной беседы произвел его в капитан-лейтенанты. Часть депеши опубликовали российские газеты, а за ними и европейские. Это сообщение стало громом среди ясного неба. Мало того что войскам объединенной Европы не удалось захватить северную часть Севастополя и что от Кронштадта их погнали поганой метлой, так еще и на Тихом океане накостыляли по полной! 

Российский император не поскупился на награды героям Камчатки. Самого Завойко не только наградили орденом Святого Георгия 3-й степени, но и из сухопутного генерал-майора произвели в контр-адмиралы – редчайший случай в истории нашей страны.

А вот дальнейшую оборону Петропавловска российские власти признали… нецелесообразной. Все потому, что оказать помощь резервами – живой силой, кораблями и оружием – было невозможно. Да и обычное снабжение полуострова продовольствием, боеприпасами, медикаментами тоже находилось под вопросом. 

Весной 1855 года было решено «город сровнять с землей», а всех жителей и войска срочно и скрытно перевезти в устье Амура. Пристани, жилые дома, казармы, склады разобрали и закопали в землю. Огороды, оставшиеся постройки, колодцы уничтожили. Все казаки и часть местного населения перебрались в отдаленный поселок с фортовыми сооружениями на реке Аваче.

Все остальное, включая пушки и снаряды, запасной такелаж и запасы продовольствия, погрузили на имеющийся в наличии флот и отплыли в Охотское море, держа курс в устье Амура. Повезло, что не было штормов. 

А что же союзники? Они в два раза увеличили количество кораблей, восстановили команду морских пехотинцев и в начале мая 1855-го вернулись в Авачинскую губу. Цель была одна: взять реванш за прошлогодний позор. 

Каково же было их удивление, когда они увидели пустынные сопки и отмели! Побеждать было некого, захватывать нечего. Порт в прекрасной гавани оказался непригодным для использования. Ярости европейцев не было предела. 

Еще дымившиеся пепелища натолкнули их на мысль, что русские ушли отсюда недавно. И их еще можно перехватить. Противник устремился в погоню.

Авангард союзников настиг беглецов в Сахалинском заливе. Встреча произошла неожиданно для обеих сторон. Русские сразу же открыли огонь. Вражеские корабли разведки в бой вступать не рискнули и решили «запереть» нашу флотилию в заливе в ожидании подкрепления. Англичане и французы элементарно не знали, что на юге имеется водный проход через Татарский пролив, что Сахалин является островом и неподалеку расположено устье Амура (несколькими годами ранее все эти открытия сделал капитан-лейтенант Геннадий Невельской).

Поэтому ближайшей ночью россияне вновь незаметно покинули заводь и ушли вверх по течению реки. На следующий день поиски исчезнувшей русской эскадры не привели к каким-либо результатам. Полагая, что корабли противника спрятались в глубине бухты, коей англичане и французы считали Татарский пролив, они приняли решение терпеливо дожидаться, когда голод и холод вынудят русскую эскадру выйти им навстречу и вступить в открытый бой. Но тщетно. В очередной раз одураченный враг остался с носом.

Камчатцы под командованием контр-адмирала Завойко устроили зимовку в устье Амура. Построенный ими пост впоследствии стал городом Николаевском-на-Амуре, и несколько лет здесь базировалась Сибирская флотилия (пока в 1873 году ее не перевели во Владивосток).

Что касается «Авроры», то через месяц парусник через Тихий, Индийский и Атлантический океаны отправился на Балтику. 1 июня 1857 года он вернулся в Кронштадт. Последняя кругосветка россиян под парусами длилась почти четыре года. В память о подвиге фрегата и его экипажа название «Аврора» через полвека передали броненосному крейсеру 1-го ранга.

Кстати

Увековечить память героев обороны Петропавловска в начале ХХ века первыми решили жители Владивостока и моряки Тихоокеанской эскадры. 

После проведенного среди горожан и военных опроса было принято решение поставить памятник губернатору Камчатской области генерал-майору (контр-адмиралу) Василию Завойко. Жители Приамурского края вполне справедливо посчитали, что благодаря его таланту военачальника и личной храбрости Дальний Восток остался частью России. Деньги собирали всем миром, пожертвования приходили из разных уголков страны, крупную сумму передал император Николай II. 

Статую уже почившего к тому времени адмирала отлил из темной бронзы известный столичный скульптор Илья Гинцбург. Высокий постамент в виде капитанского мостика построили в центре города, вокруг разбили сад имени Завойко (теперь он называется Театральным сквером). 

Открытие памятника Василию Степановичу Завойко состоялось в мае 1908 года и было приурочено к 10-летию кончины героя Крымской войны и 50-летию подписания Айгунского договора, по которому Приморье и Приамурье вошли в состав Российской империи. Судьба памятника, как известно, весьма печальна… 

Автор: Николай КУТЕНКИХ