Зачем девушка в кокошнике просила всесоюзного старосту Калинина вернуть ее во Владивосток

В конце августа во Владивостоке состоится презентация новой книги краеведа и историка Нелли Мизь «Прогулка по Океанскому проспекту». «В» уже рассказывал об этом уникальном издании, которое продолжает традицию ранее увидевших свет книг Нелли Григорьевны, посвященных истории улицы Светланской и французским страницам жизни нашего города.

Для третьего издания был выбран Океанский проспект, точнее, та его часть, которая называлась Китайской улицей. Всего в книге представлена история 12 зданий, в том числе дома Лангелитье, бывшего японского консульства, дома Демби, черепановской школы, дома Дедышко, дома священника Чистякова, дома Скидельских.

Почему проспект Океанский?

– Океанский проспект – улица, на которой фактически каждое здание так или иначе связано с историей Владивостока, – рассказывает Нелли Мизь. – Конечно, ее нельзя сравнивать со Светланской, они очень разные. На Светланской находились усадьбы, дом губернатора, командира порта, Морское собрание… На Китайской – именно так эта улица называлась – были расположены магазины, очень много магазинов, одних только японских более 50 (в том числе ювелирные, фотоателье), доходные дома, гостиницы, частные дома. Но здесь же, например, располагалось и японское консульство, и женская «черепановская» гимназия, и детская заразная больница. 

Вообще, самый главный вопрос, с которого стоит начать рассказ про Океанский проспект, звучит так: почему же проспект? Ведь так называют длинную и прямую широкую улицу. А у нас в городе с его сопками да пригорками откуда проспекту взяться? И почему он вообще называется Океанским? Вот с рассказа об этом и начинается книга. 

Существует план развития Владивостока от 1868 года. На нем город спроектирован очень аккуратно: меж сопок, ровненько, все кварталы должны строиться квадратами, улицы идут прямо. Так было принято в градостроительстве в императорской России. Когда же этот план стали воплощать в жизнь, выяснилось, что это практически невозможно… 
Есть другой план – благоустройства улицы Китайской на участке Пекинской – Семеновской. Судя по нему, для проведения этого самого благоустройства были срыты две сопки и завалены минимум три большие канавы, внутри которых, кстати, были проложены трубы, чтобы уходила вода. В результате улица стала ровной, ее заложили брусчаткой и пустили по ней трамвай – маршрут шел от железнодорожного вокзала по Алеутской, потом по Светланской, по Китайской и до Первой Речки. Но трамвай ходил там недолго, всего 18 лет: улица все же была и остается достаточно крутой, нередки были крушения. И эту транспортную линию перенесли целиком на Алеутскую. 

Китайской улица звалась аж до 1964 года. Тогда горсовет принял решение продлить название «Океанский проспект» на улицу Китайскую. Так она и стала проспектом.

А где же был изначальный Океанский проспект? Он начинался в районе станции Первая Речка. 

Проспекты во Владивостоке появились сразу после Русско-японской войны. До этого времени правительство царской России больше внимания уделяло развитию Порт-Артура и Дальнего, вкладывая туда большие деньги. Дальний был в три раза крупнее нашего города, а Владивостоку оставались крохи. После войны, когда стало ясно, что развивать любые поселения лучше все же на своей территории, финансирование Владивостока значительно улучшилось. Стали прибывать люди, началось активное строительство. 

Но застраивать центральную часть города не получалось, там и так уже была плотная застройка. Вот и стали осваивать окраины: нынешние районы Гайдамака, 3-й Рабочей, Шилкинской, долину Первой речки. Появились слободки – Каторжная, Первореченская, Нахальная и многие другие. Все они оказались отделены друг от друга, разрознены. И тогда городскому землемеру Николаю Старожилову было поручено сделать проект, который соединил бы все слободки и центр Владивостока.

В 1909 году Старожилов представил свой план, в котором уже не было идеальной городской планировки кварталами-квадратами, но было предусмотрено строительство нескольких круглых площадей, от которых лучами расходились улицы – проспекты. К примеру, всем известная большая круглая клумба на «Инструментальном заводе» – это несостоявшаяся главная въездная площадь. От нее шли Северный проспект (ныне проспект Острякова), Николаевский проспект (ныне Партизанский), по нему выезжал из города цесаревич, и Центральный проспект (ныне проспект «Красного знамени»). Кстати, он должен был, по сути, дублировать улицу Светланскую. 

Тогда же появился и Океанский проспект, он шел от станции Первая Речка. 

Почему Океанский? Когда строили железную дорогу, вели ее по трактовому пути. А он шел от центральной станции – ныне это почтовое отделение на Светланской (в советское время его называли главпочтамтом) напротив ДОФа. Каждые 25 верст по тракту должны быть остановки – станции. Вот и у нас в 25 верстах от центра города была построена почтовая станция, и назвали ее Подгородная. Там, кстати, цесаревич останавливался, когда уезжал из Владивостока… Со временем Подгородную переименовали в станцию Хилково (Хилков – начальник строительства железной дороги). 

А в 1907 году во всем мире очень широко отмечалось 400-летие открытия европейцами Тихого океана. И нашим местным властям, властям города, стоящего на этом самом океане, конечно, хотелось тоже назвать что-то в его честь. Но была проблема. Русские традиционно именовали этот океан Восточным, также были в ходу названия Великий, Южный и Тихий. Решили проблему просто: переименовали Хилково в Океанскую. Не мудрствуя. А проспект, ведущий от железной дороги на Первой Речке к центру города, стал Океанским. 

А экспроприаторам – от ворот поворот

Итак, в книгу включены истории 12 зданий. Нелли Григорьевна охотно объясняет, по какому принципу делала отбор.

– В первую очередь мне хотелось рассказать о малоизвестных фактах из жизни домов на Китайской улице, их владельцев. И выбирала я те здания, о которых у меня есть интересная и мало кому известная информация. Старые здания – как шкатулки с секретом, начнешь искать интересные факты – изумишься!

Начнем с дома Лангелитье, увы, изуродованного сегодня жуткими стеклянными надолбами. Это было первое здание Владивостока, в котором были устроены работающие башенные часы. В газетах тогда отмечали, что ниша под часы была предусмотрена во многих зданиях, но реально они появились только в этом здании и шли всегда минута в минуту. 

Мало того, это самое здание после установления советской власти у семейства Лангелитье так и не смогли экспроприировать! Все дома компаний «Кунст и Альберс», «Чурин и К» забрали легко. А Елена Лангелитье и ее управляющий Толле подали иски во все суды, какие только могли. В итоге там было назначено рабочее правление, но здание все равно принадлежало семье. И только в 1936 году городской совет вынужден был выкупить его у Лангелитье...

А вот интересный факт о здании японского консульства. Взгляните на грифоны и лепнину – пальметты – на здании. Оказывается, все это было сделано на заводе Лусаковского. Он находился во Владивостоке на улице Пушкинской, а особенностью было то, что лепнину на этом заводе делали с учетом влажного приморского климата. Вот и стоят грифоны, пальметты и все прочее с 1916 года! И ничто не рассыпается.

Железная «девушка в кокошнике»

– Участок Китайской улицы от дома Демби примерно до современной «Фреш-плазы» был занят многочисленными магазинами и фотоателье, – ведет нас автор книги дальше. – Есть у меня история, связанная как раз с японскими фотоателье, что находились на Китайской улице. 

Однажды в фотоателье Наито зашел весьма импозантный мужчина и сделал фото. Это был Георгий Демидович Балашов. Чем он знаменит? Скорее, не он, а его дочь. Мария Балашова изображена на знаменитом полотне Константина Маковского «Девушка в кокошнике». Картина эта, правда, была написана еще до приезда семьи Балашовых во Владивосток. 

Мария Балашова была дивно хороша собой. Во Владивостоке она нашла свою любовь и вышла замуж за генерала Петра Артемьева, участника Русско-японской войны. Он был много старше жены, но любили Мария и Петр друг друга очень крепко. 

Петр Артемьев умер до установления советской власти в Приморье, его вдова осталась жить здесь с детьми. А вскоре Марию, как жену белого офицера, выслали из города на поселение аж в Тверскую область. Оттуда она пешком пришла в Москву и добилась приема у «всесоюзного старосты» Михаила Калинина. И смогла добиться пересмотра своего дела, ей разрешили вернуться в семью, во Владивосток. 

Мария Артемьева очень красиво вышивала и хорошо шила, к ней всегда стояла очередь клиентов. А уж сколько раз она получала предложение выйти замуж! Но всегда отказывала. Похоронена она на старом кладбище на станции Океанской. Кстати, потомки семьи Балашовых до сих пор живут в нашем городе. 

Эх, Маруся…

– Но самая удивительная история, – говорит Нелли Мизь, – связана с библиотекой имени Фадеева. Вернее, со зданием, в котором она размещалась. Цены ему нет. 

На этом участке Китайской улицы находилось подворье, принадлежавшее семье Черепановых. Николай Петрович Черепанов был здесь первым окружным судьей. Потом он уехал, но оставил о себе в городе добрую память. 

Вот что писала газета «Владивосток»: «К числу таких редких лиц мы должны причислить бывшего местного судью Николая Петровича Черепанова, сумевшего на должностной высоте на продолжении всего времени существования здесь суда держать знамя истины и справедливости при всех недостатках старого судопроизводства и в особенности судебного следствия. Нам остается только пожелать нашим согражданам увидеть и в представителях нового суда таких же твердых и нелицеприятных исполнителей своего долга, каким был уехавший отсюда Н.П. Черепанов». 

Его сестра Лариса Петровна жила в Петербурге и 14 марта 1905 года прислала письмо в городскую управу Владивостока, в котором сообщала, что хотела бы подарить городу этот участок земли и два деревянных дома на нем, чтобы там была открыта школа имени ее брата. Вторую половину дома следовало сдавать в аренду, чтобы у школы были средства. 

1 сентября 1906 года двуклассная женская школа имени Николая Черепанова начала свою жизнь. Но деревянные дома – они и есть деревянные дома, там было весьма прохладно зимой, не было водопровода, поэтому по проекту архитектора Гольденштедта было построено каменное здание. 27 сентября 1909 года состоялось открытие.

И снова цитируем газету «Владивосток», которая по этому поводу писала: «Здание школы устроено по последнему слову техники: масса света и воздуха, классы вместительны, школа оборудована всеми необходимыми удобствами… После молебствия гостям любезными хозяйками был предложен чай и были сняты две фотографические группы – одна в зале школы, другая во дворе». 

В этой школе, к слову, училась простая девочка Маруся Савицкая. Кто же знал, что, повзрослев, она станет знаменитой певицей Марусей Сава? В прошлом веке ее слава гремела в США... 

Кстати, вы заметили, как отличаются друг от друга первый и второй-третий этажи этого здания? А все дело в том, что надстройку над зданием черепановской школы сделали в конце 30-х годов прошлого века. Заметим, что местные жители вовсе не были довольны тем, как изуродовали красивый дом. Вот что писала газета «Красное знамя» 15 мая 1937 года: «При надстройке зданий совершенно не учитывается архитектура надстраиваемого здания, результатом чего являются два совершенно различных фасада, поставленных один на другой. Особенно это касается дома № 18 по Китайской улице (педтехникум), где над первым этажом с довольно удачными пропорциями окон поставлена гладкая массивная коробка, зрительно уничтожающая весь первый этаж». 

Школа имени Черепанова имела памятную вывеску – она до сих пор сохранилась, правда, бронзовой таблички давно нет – куда она сгинула, неизвестно. 

Священник, игравший словами

– Есть на маршруте нашей прогулки одно здание, которое фактически находится не на Океанском проспекте. Но пройти мимо него в книге я просто не могла, – продолжает рассказ Нелли Григорьевна. – Это дом священника Николая Васильевича Чистякова. Много лет перед этим зданием стоял памятник Дзержинскому, и экскурсоводы рассказывали доверчивым туристам, что за спиной «железного Феликса» – дом ВЧК, вон же, мол, и буквы «ВЧ» видно… 

Василий Чистяков был интереснейшим человеком! Родом он из Смоленска, служил в Благовещенске, затем в Успенском соборе Владивостока. А самое интересное – он был человеком с активной жизненной позицией, как сказали бы сегодня. Участвовал в благотворительных акциях, например. А еще публиковал в местных газетах свои «Филологические догадки» – исследования слов русского языка на предмет их происхождения. 

Например, слово «блины», по его мнению, происходит от слова «былины». «Вот извольте откушать! – писал Чистяков. – Еще со школьных уроков помнится о славянах, что у них в известное время года, соответствующее нашей Масленице, было в обычае устраивать по умершим общественные поминки, на которых непременным кушанием были блины. Низко было бы думать о наших предках, будто поминальные трапезы были у них только в угождение чреву. Нет! Главное там было воспоминание о жизни умерших, назидательное воспоминание о заслугах лиц, имеющих при жизни общественное значение. Поминальные собрания славян не были молчаливыми, напротив, там говорились речи… и воспоминания… Такие речи были повествованиями о прошлом, о былом. Они и поныне называются – былинами! Это название перешло в сопровождающее поминки непременное кушание: блины. Былое – блины – былины…» 

Он подчеркивал не раз, что это не научные исследования, а догадки. Но какой пытливый ум был у человека!

А вот дом Скидельских – доходный. Сами они жили в доме на Фонтанной, а в этом сдавали квартиры, на первом этаже был большой магазин колониальных товаров. Именно Леонтий Скидельский построил детскую заразную больницу – первую в городе. Изначально планировалось построить только больницу примерно на 20 коек. Но потом выяснилось, что нужно строить еще вспомогательные здания – изолятор, например, и еще, и еще. Думаете, меценат отказался от проекта? Нет! В итоге почти весь квартал вниз до Алеутской был застроен зданиями, относящимися к этой больнице, покровительницей которой была великая княгиня Ольга Александровна…

Кстати

К большому сожалению Нелли Григорьевны, в ее новую книгу не вошли стихи известного советского поэта Вадима Шефнера – внука генерал-лейтенанта Алексея Шефнера. Того самого, который командовал военным транспортом «Манчжур», доставившим в бухту Золотой Рог команду основателей Владивостока, и долгие годы был командиром порта Владивосток. А в этих поэтических строках потомка исторической личности, очень значимой для нашего города, по словам Нелли Мизь, отражена суть того, чем она занимается как краевед и историк. 

Тая всю явь, что мимо них текла,
Все отраженья давних поколений,
Как занавешенные зеркала,
Стоят фасады городских строений.
 
Когда-нибудь изобретут прибор:
Направив луч на здание любое –
На особняк, на крепость, на собор, –
Мы прошлое увидим пред собою.
 
Мы краску на стене за слоем слой
Начнем листать, чтобы смогли открыться
Присыпанные пеплом и золой
Империи забытые страницы.

Пройдут ряды повозок и телег,
Проскачет всадник, и промчатся сани,
Прохожие, прошедшие навек,
Проявятся на каменном экране.
 
Поверхности вокзалов и казарм
Сквозь муть натеков, паутину трещин –
Все то, о чем историк не сказал,
Покажут нам в обыденности вещей.
 
И каждый храм, больница и дворец
На голой кладке, за последним слоем,
Вещая и начало, и конец,
Нам явят всех, кто эти стены строил.
 
И пусть мы не услышим голосов –
Мы неизвестных каменщиков лица
Увидим средь строительных лесов 
И не забудем в пояс поклониться.

Скрывая все, что отражалось в ней,
И ни на чей не отвечая вызов,
Стена – немая плоскость из камней –
Стоит, как невключенный телевизор.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ