Зачем медсестра из Владивостока повезла в Японию медведя

Рассказ о том, как в 1956 году был подавлен бунт в лагере для японских военных преступников в Хабаровске, опубликованный в номере «В» за 22 мая в статье «Конец «Кровавой вишне», получил неожиданный отклик. После выхода газеты с этим материалом в редакцию позвонил герой одной из недавних наших публикаций 93-летний участник Великой Отечественной войны, бывший снайпер Евгений Абиночка (см. номер «В» за 8 мая) и рассказал удивительную историю из жизни своей семьи, связанную с пленными японцами.

В сентябре 1990 года супруга Евгения Лукича Зинаида Ивановна (ныне, увы, покойная) была награждена медалью Ассоциации японских военнопленных «За мир и гуманность». Награду ей вручил руководитель японской делегации, прибывшей во Владивосток в дни проведения первого форума стран Азиатско-Тихоокеанского региона. 

Побежденные работали на победителей 

К сожалению, начало этой истории наш рассказчик знает без подробностей. И вряд ли кто ее сейчас дополнит – слишком много воды утекло. 

В декабре 1946 года, когда его будущая жена Зинаида Лобанова приехала во Владивосток после окончания двухлетней Шатурской медицинской школы, он еще находился в рядах Красной армии. В родной город старший сержант Абиночка вернулся после демобилизации только в марте 1950-го и сразу устроился токарем на завод № 178. 

На тот момент 22-летняя медсестра Лобанова по направлению МВД СССР работала в госпитале, обслуживавшем японских военнопленных. Ее пациенты, бывшие солдаты Квантунской армии, трудились на благо страны-победителя токарями, фрезеровщиками, слесарями, плотниками на судоремонтном заводе № 2, что в районе Эгершельда. Там же и жили – в каютах на пришвартованном пароходе, приспособленном под плавмастерскую. И бытовые условия у них были гораздо лучше, чем у их соотечественников, содержавшихся в лагерях, – те жили в бараках и землянках, вырытых собственноручно. 

Задание выполнено. Главное, в срок 

Рядовой Квантунской армии 48-летний Уедо Хироси работал на судоремзаводе № 2 токарем. Он был грамотным специалистом, начальство его ценило и регулярно поощряло дополнительным продовольственным пайком. О мастеровитом японце говорили уважительно, мол, Уедо выполнит задание любой сложности в срок и без брака. 

Евгений Абиночка вспоминает давний рассказ одного из товарищей по заводу, который знал токаря Хироси. Однажды мастер выложил перед ним 35-сантиметровый штифт, изогнутый полумесяцем, очевидно, деформированный неведомой силой, и еще заготовку из обрезка металлического прута. Он сложил их вместе и сказал, разумеется, на русском языке: 

– Уедо-сан, надо сделать точно такой же. И как можно быстрее. Ты уж постарайся. 

Хироси мотнул седой головой в знак согласия и принялся за работу. Первым делом снял размеры с образца, затем закрепил заготовку в патроне токарного станка, а нужный резец – в суппорте. Задание было простым, вскоре кусок металлического прута, покрытого налетом ржавчины, превратился в блестящее изделие, по размерам – в точную копию образца, только прямую. Дело оставалось за малым: подогнать изделие под образец. Хироси на глаз прикинул радиус его кривизны, зажал в тисках один конец изготовленной детали и несколько раз аккуратно ударил по нему молотком. Бил до тех пор, пока штифт не изогнулся в дугу нужного радиуса. 

– Япона мать! – все, что мог сказать мастер, когда довольный Уедо принес ему два абсолютно одинаковых кривых штифта. Только один – ржавый, другой матово блестел, как ртуть… 

Я тебя никогда не забуду… 

Евгений Лукич не знает, где и при каких обстоятельствах его будущая жена познакомилась с Уедо Хироси. Не исключено, что это произошло в амбулатории, когда пленные проходили медосмотр или когда токарь обратился за медицинской помощью. Пленные японцы часто болели. Врачи и медсестры принимали пациентов в амбулатории, обустроенной в нескольких каютах парохода. 

Неизвестно и то, как общались Уедо Хироси и Зина Лобанова без знания языков друг друга. Нужно заметить, это было небезопасно. За контакт с иностранцем, тем более врагом, хоть и поверженным, медсестра могла попасть под статью Уголовного кодекса. К примеру, ее могли обвинить в шпионаже. А это неминуемый срок в лагерях. К счастью, на Зину никто не донес. 

Возможно, токарю Уедо из города Киото русская девушка напомнила его детей или жену – этого тоже никто не знает. Но искра симпатии и взаимопонимания между ними проскочила, это факт. 

В 1949 году перед возвращением на родину репатриированный рядовой Уедо Хироси подарил медсестре Зине Лобановой 30-сантиметровую фигурку медведя, которую вырезал из дерева. Хозяин леса, открыв пасть, стоял на задних лапах, подняв передние к небу. На его спине химическим карандашом по-русски было написано: «Зине на память. Уедо Хироси». Имя и фамилию своей русской подруги из Владивостока бывший военнопленный запомнил на всю жизнь. 

«Я взяла его в плен!» 

Летом 1990 года Зинаида Абиночка (к тому времени Зинаида Ивановна уже 40 лет носила фамилию мужа) узнала от подруги, что ее разыскивает… заместитель председателя крайисполкома. Подруга сказала, что по проводному радио каждый день уже неделю диктор объявляет о розыске медсестры Зинаиды Лобановой, которая в 1946–1949 годах работала во Владивостоке в амбулатории судоремонтного завода № 2. Диктор также называл номер телефона, по которому следовало позвонить в крайисполком, но за какой надобностью ее ищут, не сообщал.

– А мы проводное радио не слушали, у нас на кухне стоял маленький транзисторный приемник, настроенный на волну радиостанции «Маяк», поэтому мы ничего не знали, – объясняет Евгений Лукич. 

Объявление по радио, да еще когда тебя разыскивает аж зампредседателя крайисполкома, – дело нешуточное. Зинаида Ивановна позвонила по указанному номеру, и выяснилось, что разыскивают ее японцы, которые собираются приехать во Владивосток в сентябре. Но зачем они ищут, чиновник тоже не знал. Бывшая медсестра и подумать тогда не могла, что грядущая встреча связана с ее молодостью и дружбой с военнопленным Уедо Хироси.

Японская делегация из 20 человек прибыла в столицу Приморья накануне проведения первого форума стран АТР. Потом был митинг в парке Минного городка, где после торжественных речей на двух языках японцы вручили Зинаиде Ивановне золотую медаль Ассоциации японских военнопленных за номером 44, на которой по-английски было написано: «За мир и гуманность». Они также сообщили, что господин Уедо Хироси ушел в мир духов в 1987 году. И что перед смертью просил своих близких и друзей найти во Владивостоке «врача Зину-сан» и сказать ей спасибо за то, что она поддерживала его морально в трудные минуты. Иначе бы он навсегда остался в холодной России, как тысячи его соотечественников… 

В тот же день вечером в честь японской делегации был дан ужин в ресторане «Амурский залив». Гости много ели и много пили за дружбу между Советским Союзом и Японией. И признавались, что не рассчитывали на такой радушный прием. 

– По случаю торжества я пришел на банкет в пиджаке с наградными планками. Когда японка-переводчица их увидела, то сразу все поняла. Она схватила меня за рукав и как закричит: «Смотрите, я взяла его в плен!» А потом вручила мне знак Ассоциации японских военнопленных. Я его до сих пор храню, – рассказывает Евгений Лукич. 

Под конец вечера принимающая сторона сделала гостям подарок: в ресторан привезли около сотни буханок теплого белого хлеба. Прямо из пекарни. Восторженные японцы рассовывали хлеб по сумкам и пакетам, каждый взял по пять буханок, не меньше. 

Зонт благодарности 

После отъезда японской делегации Зинаида Абиночка загорелась поездкой в Страну восходящего солнца. Через краевой совет профсоюзов купила турпутевку и в ноябре 1990 года на теплоходе «Надежда Нежданова» отправилась в Японию. С собой прихватила того самого деревянного медведя, который несколько десятилетий украшал прихожую ее квартиры. Она надеялась встретиться с родственниками Уедо Хироси и подарить им сувенир, сделанный руками близкого им человека. 

Зинаида Ивановна посетила Отару, Саппоро, Токио, Кобэ, Киото, но следов Уедо Хироси не нашла. Она оставила медведя в офисе представительства советско-японской дружбы. Не везти же его было обратно в Союз. Но в каком именно городе, забыла. В те годы офисы этой неправительственной организации работали во многих городах Японии. 
Вернувшись домой, она рассказала мужу интересную историю. Во время визита в Японию к ее блузке всегда была прикреплена медаль Ассоциации японских военнопленных. Однажды в Токио, на улице Гинзо, ее застал дождь, а зонта у нее не было. Ей нужно было перейти на другую сторону улицы, но мешал плотный поток автомобилей.

– Стою под дождем, жду, когда остановятся машины. Рядом стояла пожилая японка с зонтом, – вспоминала Зинаида Ивановна. – Она посмотрела на меня, затем на мою медаль, достала из своей сумки еще один зонт и протянула его мне. Когда мы перешли дорогу, я хотела вернуть ей зонт, но она не взяла. Женщина показала пальцем на медаль, поклонилась мне и ушла. Я этот зонт привезла домой… 

Это было первое и последнее путешествие Зинаиды Абиночка в Японию. Всю свою жизнь она посвятила здравоохранению. После того как японские военнопленные отбыли на родину, работала патронажной медсестрой в детской поликлинике. Затем трудилась старшей медсестрой в яслях № 14, до самой пенсии. 18 лет назад Зинаида Ивановна ушла из жизни… 

Сегодня Евгений Лукич сожалеет, что в свое время не догадался сфотографировать того деревянного медведя, в которого японский военнопленный Уедо Хироси в далеком 1949 году вложил добрую память…

Справка «В»

После победы Советского Союза над империалистической Японией японских военнопленных распределили в лагеря по всему Дальнему Востоку, Сибири и в Казахстане. Часть из них прикрепили к рабочим батальонам министерства обороны, большинство находилось в распоряжении НКВД, где было создано Главное управление по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ). 

В Приморье лагеря ГУПВИ были организованы в Находке, Артеме, Уссурийске, Арсеньеве, Новосысоевке, Хороле, Чырнышевке, Реттиховке, Покровке, Чугуевке, Кавалерово, Новомихайловке, Самарге. Японцы валили лес, работали на полях, на строительстве заводов и элеваторов, автодорог и плотин. Это они строили Находкинский торговый порт, Седанкинский гидроузел во Владивостоке и жилые кварталы в городах. 

Только в краевом центре было создано 19 лагерей, которые замыкались на 13-е управление по делам японских военнопленных по Владивостоку. Один из них находился на улице Борисенко, на месте нынешнего трамвайного парка. В этом микрорайоне до сих пор благополучно сохранились и эксплуатируются жилые здания, построенные японцами. 

Хотя между победителями и побежденными существовал языковый барьер и контакты конвоиров и местного населения с военнопленными были ограничены, неформальное общение жителей Владивостока с военнопленными было.

Автор: Сергей КОЖИН