90-е: не лихие, а смутные

С воспоминаниями полковника милиции в отставке Сергея Романовича Трубникова, прослужившего в транспортной милиции почти 40 лет,  мы в первый раз познакомили читателей в номерах «В» за 13 и 20 апреля. А потом нам стали звонить и писать: хотелось бы еще почитать про Трубникова. Поэтому мы вновь встретились с Сергеем Романовичем, и он нам опять рассказал много интересного («Конец «Кровавой вишне» – номер за 22 мая). Сегодня – продолжение его увлекательных милицейских историй, записанных нашим корреспондентом. 

Начало 90-х годов застало Сергея Трубникова во Владивостоке в должности заместителя начальника линейного отдела милиции на транспорте. На его плечах уже красовались погоны подполковника. 

Без меха не до смеха 

Весной 1991 года во Владивосток со станции Избербаш (Республика Дагестан) по железной дороге прибыл пятитонный контейнер. На первый взгляд, ничего необычного в нем не было, аналогичные контейнеры, и даже большего объема, ежедневно сотнями приходят в столицу Приморья не только со всех концов России, но и из-за рубежа. 
Согласно сопроводительным документам пятитонник под завязку был забит пальто с меховой подкладкой, мужскими и женскими полушубками и другими изделиями из высококачественной овчины. Дорогостоящий груз шел транзитом на Камчатку. Когда контейнер стали снимать с железнодорожной платформы, чтобы перегрузить на теплоход, крановщик обратил внимание на его подозрительно легкий вес. О своих сомнениях бдительный портовик сообщил своему начальству, начальство тут же доложило дежурному транспортной милиции. Контейнер для проверки вскрыли: он был пустой… 

При этом пломбы станции отправления Избербаш оказались целыми. И сам контейнер был технически исправен. То есть по пути следования его не вскрывали. Тем не менее полушубков, душегреек, воротников и шапок не было, будто они испарились… 

Ответственность за потерю груза общей стоимостью 5 млн рублей возлагалась на железную дорогу, которая на тот момент еще не была акционирована и принадлежала Министерству путей сообщения РФ. Поэтому ущерб получателю (груз был отправлен по предоплате) обязано возместить государство, если, конечно, преступление не будет раскрыто.
Каким образом меховые изделия исчезли из опломбированного железного ящика, предстояло выяснить сотрудникам уголовного розыска линейного отдела милиции на транспорте города Владивостока, где по факту кражи было возбуждено уголовное дело. Сыщики не сомневались: исчезновение полушубков – дело рук ловкого мошенника, возможно, что не одного. Не исключено, что на железной дороге действовала преступная группа. 

Рассказывает ветеран МВД Сергей Трубников: 

– Первым делом наш эксперт осмотрел место происшествия. Все грузы, перевозимые в контейнерах, в ящиках или чемоданах, оставляют свои специфические следы, тем более мех. Мы искали клочки шерсти, кожи, оторванные этикетки или бирки и ничего не нашли – ни ворсинки, ни пылинки, ни волосинки. Несколько химических и биологических экспертиз показали: овчины в этом контейнере никогда не было. Что делать, куда плыть дальше – неизвестно. И тогда я решил лететь вместе со старшим следователем Леонидом Егоровым (он сейчас на пенсии) в пункт отправки груза. 

До Избербаша следственно-оперативная группа добиралась на перекладных. Из Владивостока до Москвы, от Москвы до Грозного. 

– В Грозном нас встречали местные милиционеры черные от копоти. В Чечне тогда только начиналась борьба с боевиками. Обстановка в городе была напряженная, гарь и дым от горевших домов закрывали небо, только что взрывов не было. Люди, оставшиеся без крыши над головой, бродили по Грозному, как заблудшие овцы. У них не было ни работы, ни питания, ни надежды на лучшее будущее. Никто не знал, чем закончится вооруженное противостояние с боевиками, – вспоминает Сергей Романович.

Из Грозного они отправились поездом до Махачкалы и далее до станции Избербаш. 

Прибыв на место назначения, Трубников с Егоровым изучили документацию товарного двора железнодорожной станции и установили: накладные на меха и сопроводительные документы на контейнер поддельные. Если верить бумагам, то отправителем пятитонника значилось некое общество с ограниченной ответственностью, которое в реестре местной налоговой службы не значилось. В реальности отправителем оказался здешний предприниматель. Выйти на него не составило труда с помощью работников станции, занимающихся отправкой грузов. 

Это был известный в городе коммерсант мелкого пошиба. Он за недорого скупал у населения овчину, домашнее вино, фрукты, овощи и перепродавал их своим компаньонам в других городах страны. Груз отправлял по железной дороге: у купца был свой склад. 

– Мужчина клялся Аллахом, что отправил контейнер с товаром, и даже предъявил соответствующие бумаги. Мол, у меня все по закону и сам я пострадавший. Но мы уже знали, что это липовые документы. Он также показал договоры закупки и акты приемки меховых изделий у населения, где указаны фамилии и номера паспортов продавцов овчины. Проверили несколько адресов, и выяснилось: данные граждане в Избербаше не проживают. Где их искать, неизвестно, Дагестан большой. Кроме того, данные паспортов некоторых поставщиков барышник вообще высосал из пальца,– говорит Сергей Романович. 

Цена вопроса – ящик коньяка

Но перекупщик продолжал утверждать: груз в контейнере был. Даже привел милиционеров на склад, где якобы хранились приобретенные по договорам шкуры и полушубки. Но и там Трубников с Егоровым не нашли следов меховых изделий. Переговорив с работниками станции, сыщики установили, что пятитонник грузился на платформу без участия представителя железной дороги. Кроме того, контейнер опломбировал сам отправитель, но не своей пломбой, как это предписывала инструкция, а железнодорожной станции. После чего ответственность за сохранность груза падала на железную дорогу. И в случае его пропажи отправитель получал компенсацию за товар по полной его стоимости. На что, собственно, и рассчитывал «находчивый» перекупщик. 

– Доступ к свинцовым пломбам и  пломбиратору был свободный. Они лежали в ящике на видном месте в грузовом отделе. Этим преступным разгильдяйством воспользовался крановщик. Когда мы ему пригрозили статьей из Уголовного кодекса, он признался, что помог приятелю опломбировать и отправить пустой контейнер за ящик коньяка. В качестве подтверждения своего чистосердечного признания мужчина показал, где хранил тару с бутылками. К нашему приезду в ящике оставалось еще пять штук, – рассказал Сергей Романович. 

Собранные доказательства свидетельствовали, что кражи не было, но было мошенничество. Поэтому уголовное дело, возбужденное во Владивостоке, было закрыто за отсутствием события преступления и снято с учета. Чем закончилась эта меховая история, Сергей Романович не знает, не интересовался. Он и Егоров благополучно вернулись во Владивосток, дальнейшим расследованием, но уже по факту мошенничества, занимались дагестанские милиционеры. 

– В 80-90-е годы наши оперативные работники, иногда следователи и эксперты-криминалисты, специализирующиеся на борьбе с посягательством на грузы, часто работали в длительных командировках по всему Советскому Союзу. Как-то в конце года я отчитывался о проделанной работе в Дальневосточном управлении транспортной милиции. Оказалось, что за отчетный период я находился в командировках 186 суток. А в это время мои дети росли «сиротами», – улыбается Сергей Романович. – Конечно, я мог послать в командировку подчиненных, но какой смысл привлекать к делу неопытного сотрудника, неважно, в каком он звании, который не знает, с какой стороны подойти, например, к контейнеру. Не знает, что искать, где смотреть. Здесь очень много значит опыт оперативной работы, а я на грузах проработал половину жизни. Поэтому сам ехал и брал с собой нужных людей. Потому как знал, кто из моих ребят на что способен. Я им доверял, и они в меня верили. 

Не брат он нам…

Вспоминая 90-е годы прошлого столетия, полковник Трубников называет их смутными, а не лихими, как этот период жизни нашей страны именуют в СМИ и литературе. По его словам, никакой лихости на улицах Владивостока и в пригороде тогда не было. Хулиганство и грабежи были, убийства были и даже взрывы. Но лихость и тем более удаль не наблюдались. 

Это было время, когда в столице Приморья неофициально существовали две власти, днем – конституционная, в темное время суток – бандитская, так называемая третья смена. Лидеров и членов организованных преступных группировок горожане знали по кличкам, заменявшим криминальным элементам имена и фамилии. Многие из них нашли последний приют на Морском и Лесном кладбищах, не дожив до пенсионного возраста. Кто выжил, подались либо в бизнес, либо в политику. 

Жители Владивостока наверняка помнят, как в начале 90-х едва ли не в каждом пивном баре и небольших продовольственных магазинах можно было купить на розлив недорогой коньяк, красное полусухое и полусладкое вино. Хочешь – подставляй трехлитровую банку, хочешь – 200-граммовый стакан. Страждущим наливали даже в бутылки через воронку. 

Коньяк и вино цистернами завозили в Приморье торговцы из солнечного Азербайджана. Останавливались в тупике на железнодорожных путях станций Седанка и Угольная, где торговали с колес. Здесь же они и жили в товарных вагонах, теплушках, приспособленных под жилье. 

Набеги бандитов на продавцов вина, которые зарабатывали большие деньги, по словам Сергея Трубникова, были частыми и жестокими. Однажды ночью на станции Угольной на продавца-азербайджанца напали соотечественники, проживавшие во Владивостоке. 

Избили его, отобрали все до рубля. Но им показалось, что земляк отдал не все, поэтому решили его сжечь, чтобы наказать за строптивость и в назидание другим. Заблокировали дверь вагона, в котором жил мужчина, и подожгли его. 

– Если бы не железнодорожники, которые знали, что в этой теплушке кто-то живет, азербайджанец сгорел бы вместе с вагоном. Они сбили пламя, выбили запор на двери и вытащили обгоревшего торговца через люк на крыше. Благодаря свидетелям мы быстро задержали бандитов. На допросе спросил у них: «Зачем поджигаете своих братьев по крови? Вы что, не знали, что вино продают азербайджанцы?» «Какой он нам брат, – говорят, – это не наш человек, это армянин. А у нас с ними кровная вражда». Когда я им показал паспорт едва не сгоревшего мужчины, где в графе «национальность» было написано «азербайджанец», они потупили головы. Им нечего было сказать в свое оправдание. Потому что они целенаправленно шли на грабеж, – говорит Сергей Романович. 

В банде был высокий и крепкий азербайджанец. Несколько лет назад он служил срочную в Приморье и после службы осел в Артеме. Официально работал в теплицах, но зарабатывать на жизнь честно не хотел. Сколотил ОПГ из своих единоверцев. Группировка специализировалась на налетах на квартиры мелких предпринимателей, на цветочные и продуктовые киоски и поздних водителей. Преступников не могли поймать: потерпевшие боялись писать заявления в милицию. По городу гулял слух, что правоохранители заодно с бандитами и обращаться к ним бесполезно. И свидетелей нападений не было. Возможно, они так бы и промышляли грабежами небольших фирм (государственные магазины бандиты трогать боялись), если бы не подожгли вагон с человеком. Пройти мимо цистерны со спиртным, стоящей на путях в тупике, да еще без охраны, грабители не могли. Они знали: продавцы вина скупают во Владивостоке золото, которое везут на родину. 

Но при поджоге уже были и свидетели, и потерпевший, который не побоялся мести и обратился за защитой в транспортную милицию. 

– Нападение на продавцов вина и проводников товарных вагонов – это был наш бич. Был случай, когда преступники (уже из другой группировки) напали на экспедиторов вагонов с вином на стации Угольной. Грабители подошли к ним среди белого дня и потребовали отдать деньги. Рассчитывали на испуг своих жертв. Но проводниками оказались два чеченца, которые дали отпор бандитам. Когда одного экспедитора выкинули из вагона, другой схватил заранее приготовленный дробовик и долбанул по налетчикам. Убить никого не убил, но одному бандиту часть головы разворотил. В ответ в вагон прилетела боевая граната… Это была настоящая война на рельсах. Трудно поверить, что этот беспредел творился во Владивостоке всего лишь 28 лет назад, – вспоминает сегодня полковник Трубников. 

Надо отметить, что в смутные 90-е годы преступники были хорошо вооружены, в их арсенале имелись не только пистолеты и автоматы Калашникова, но и пулеметы. Оружие брали из… металлолома, поступающего из расформированных воинских частей. Сколько тогда бесследно пропало стволов, патронов и гранат из воинских складов, одному богу известно. 

Выхода не было: стреляли на поражение

Станции Угольная, Океанская и Седанка, где стояли товарные вагоны, прибывшие из южных республик Советского Союза, сотрудники транспортной милиции держали на особом контроле. Поэтому, когда на Угольной началась стрельба, из Владивостока выдвинулась группа оперативников. Среди них был и Сергей Трубников. 

Милиционеры опоздали и не успели задержать бандитов на месте преступления. Лишь увидели, как три человека за руки и за ноги тащили через рельсы окровавленного мужчину. Раненого забросили в кузов грузового автомобиля, как куль с мукой, и машина скрылась. Ее госномер был закрыт тряпкой. 

– Мы знали, что с таким тяжелым ранением разбойнику больницы не миновать, иначе помрет. За один вечер наши опера обработали все больницы во Владивостоке и в Артеме. И нашли этого здоровенного быка в хирургическом отделении «тысячекоечной» больницы. Он был настолько плох, что не мог ходить. Бандиту оказали необходимую медпомощь, а мы посадили к нему в палату оперативника на всякий случай, если грабитель вдруг попытается сбежать или его навестят братки. 

А на следующий день транспортный прокурор потребовал с нас объяснение, на каком основании мы его задержали и почему охраняем, если у нас против него ничего нет. Даже личность раненого опознать некому, чтобы подтвердить, что это именно он нападал на вагоны в составе вооруженной группы, – рассказывает Сергей Романович.
Проводник, в которого бросили гранату, остался жив. Осколок, застрявший у него во лбу, благополучно извлекли там же в «тысячекоечной». Но он отказался писать заявление в милицию о нападении, чего оперативники никак не ожидали. 

Развязка этой истории не заставила себя долго ждать. Через несколько дней после стрельбы на Угольной в дежурную часть линейного отдела прибежал… тот самый проводник и попросил помощи. Он рассказал, что к нему приходили двое скрывшихся грабителей и в качестве компенсации своих моральных издержек потребовали выкуп в золотых изделиях. 

– Если ты в первый раз не сгорел, то мы тебя спалим во второй. Принесешь золото, будешь жить. Ты знаешь, на что мы способны, – пригрозили бандиты, пообещав навестить через два дня. 

Перепуганный чеченец согласился с их требованиями, а сам помчался в милицию писать заявление на грабителей. 

В день получения выкупа подполковник Трубников и двое оперативников устроили засаду недалеко от вагона с вином, где жил экспедитор. И вымогатели действительно появились. Их было двое. Оперативники вышли им навстречу. Заметив милиционеров, которые, кстати, были в штатском, грабители, отстреливаясь из пистолета, побежали через пути в сторону перекрестка на трассе Владивосток – Уссурийск, где в те годы находился КП-2 Госавтоинспекции.

– На наше несчастье в этот день проходили соревнования по велоспорту, и на перекрестке стояла толпа зрителей. Если бы бандиты выбежали на дорогу и начали палить, то наверняка были бы жертвы среди зрителей. Риск был огромный. Мы не могли этого допустить, поэтому стреляли на поражение. 

С нами был Олег Карака, начальник розыска, отличный человек. Я знал, что он хороший охотник и оружие его стихия. Он рассчитал траекторию пути отхода преступника, перекрыл ему дорогу и дал очередь из автомата, ранив убегавшего грабителя в ногу. Второй бандит понял, что бегать бесполезно, и сдался. Когда мы отстрелялись, появились начальник отдела милиции города Артема и симпатичная женщина примерно 40 лет в цивильном костюме. Оказалось, что это прокурор города. 

– А я не знал ни его, ни ее, – признается Сергей Романович. 

Дама стала истерично кричать, почему на вверенной ей территории стреляют без ее разрешения. 

– Кто вы такие? – спросил подполковник Трубников у нее. 

– Я – прокурор! – громко заявила работник юстиции. 

– Что еще скажете? – хладнокровно спросил ее подполковник. – Я слышу, что вы прокурор. Тогда я – японский император Микадо. Вы мне верите? 

– Не верю! Вы что, издеваетесь? – опешила женщина. 

– И я вам не верю. Откуда я знаю, что вы – прокурор. Вы же без формы и удостоверение не предъявили, а пытаетесь наезжать. У нас есть свой транспортный прокурор, и мы ему подчиняемся. 

Но прокурорша не унималась. Потребовала провести экспертизу на алкоголь в крови у стрелявшего сотрудника милиции. Имела право: от Олега пахло спиртным, хотя он уверял, что вчера не брал ни капли в рот. И тогда за него на экспертизу отправили Владимира Боровского, третьего оперативника из группы захвата. Боровский взял служебное удостоверение Олега Караки, благо оно было без фотографии, и отправился сдавать кровь. Экспертиза показала, что алкоголя в крови стрелявшего не было. Конфликт с прокурором города Артема был исчерпан. А бандиты осуждены на длительные сроки пребывания в колонии строгого режима.

Автор: Сергей Кожин