Конец «Кровавой вишне»

С интереснейшим человеком и великолепным рассказчиком полковником милиции в отставке Сергеем Романовичем Трубниковым, прослужившим в транспортной милиции без малого 40 лет, мы познакомили читателей в номерах «В» за 13 и 20 марта нынешнего года. Сегодня – продолжение публикации его увлекательных историй, записанных нашим корреспондентом.

Напомним, что в правоохранительные органы Сергей Трубников попал в 1957 году после окончания Хабаровской школы милиции. Новоиспеченного лейтенанта направили в отдел уголовного розыска отделения транспортной милиции на станции Ружино, который замыкался на линейный пункт в Спасске-Дальнем. 

История, которую мы сегодня расскажем, происходила в 1956 году, когда наш герой, тогда еще 17-летний юнец, носил курсантские погоны. 

Плен любви не помеха 

В те годы в районе Хабаровска размещалось несколько исправительно-трудовых лагерей МВД для советских граждан – нарушителей закона и изменников Родины. И один – для японских военнопленных, осужденных военным трибуналом на большие сроки заключения за преступления, совершенные во время Второй мировой войны. 

После капитуляции Японии 2 сентября 1945 года 1,070 млн японцев были взяты в плен Красной армией в Маньчжурии, на Южном Сахалине и в Корее и высланы в лагеря, разбросанные по всему Дальнему Востоку и Сибири. В СССР японские военнопленные трудились на лесозаготовках, на строительстве жилых и промышленных зданий, автодорог. В Хабаровске они построили здание Высшей партийной школы (ныне Дальневосточная академия государственной службы), стадион «Динамо», большое количество двухэтажных кирпичных жилых домов в рабочих районах города.

В лагерях поддерживалась строгая дисциплина силами японских офицеров. На работу пленные ходили колоннами самостоятельно или в сопровождении одного-двух советских солдат.

По воспоминаниям старожилов, гражданское население доброжелательно относилось к пленным японцам. Зимой они отогревались в частных домах, хозяйки поили их горячим чаем, зачастую подкармливали, давали теплую одежду. В знак благодарности японцы помогали по хозяйству, рассказывали о своей родине, учили русских детей японскому языку. Были случаи, когда между русскими женщинами и японскими военнопленными завязывались тесные отношения, от которых рождались дети… 

Массовая репатриация пленных японцев из лагерей МВД началась в октябре 1946 года и завершилась в 1956-м – после бунта японских военных преступников в исправительно-трудовом лагере под Хабаровском. Здесь высокопоставленные офицеры из именитых японских родов создали подпольную профашистскую организацию «Чисакура», что в переводе на русский значит «Кровавая вишня». В разгроме «Кровавой вишни» участвовали и курсанты Хабаровской школы милиции. 

«В СССР японских военнопленных нет» 

– Как-то ранним утром, когда еще было темно, нас подняли по тревоге «В ружье!», – рассказывает Сергей Романович. – Я тогда учился на втором курсе. Наша группа была самой малочисленной, всего 60 человек. Мы вскочили сонные, не понимая, что случилось. Подъемы по тревоге были и раньше, чаще всего учебные, но не так рано. Случалось, что нам приходилось ловить беглых заключенных. Лагерей вокруг Хабаровска было много, даже один женский. Зэки бежали часто, иногда поодиночке, но чаще небольшими группами – так легче выжить в тайге. На поиски беглецов привлекалась охрана лагерей, солдаты из ближайших воинских частей и курсанты нашей школы. Нам выдавали в ружейном парке короткие кавалерийские карабины, командир отряда вооружался пистолетом-пулеметом Шпагина и пистолетом ТТ. 

В тот раз курсантам также выдали оружие. Построившись на плацу, парни стали ждать привычной команды на погрузку в грузовые автомобили, оборудованные для перевозки людей. Но тут прозвучало неожиданное: «Отставить! Сдать оружие в ружпарк!» 

Затем перед курсантами выступил подполковник невысокого роста, это был представитель министерства внутренних дел. Он объявил, что японские военные преступники, осужденные военным трибуналом, подняли бунт в лагере и требуют, чтобы их вернули на родину. 

– Ваша задача, товарищи курсанты, подавить бунт. Для этого надо разделить военнопленных на две группы, загнать их в бараки и не позволить вырваться за периметр. Дело это серьезное и опасное. Японцы вооружены кустарным самодельным оружием: пиками, заточками, ножами. Разрешаю применять против них физическую силу, но на рожон не лезьте. Сынки, оберегайте себя от травм, – по-отечески предупредил подполковник. 

Необходимо добавить, что за несколько дней до описываемых событий Советский Союз посетила делегация из Японии. Впервые после окончания Второй мировой войны. Один из членов миссии обратился к тогдашнему министру обороны СССР Николаю Булганину с просьбой разрешить посетить лагерь японских военнопленных в Хабаровске. 
– В Советском Союзе нет военнопленных японцев, – ответил Николай Александрович. – Были, но их отправили на родину. Есть японские военные преступники, которые отбывают заслуженное наказание. Но о месте их дислокации я не осведомлен. Проконсультируюсь – сообщу. 

Ответ Маршала Советского Союза члену японской делегации был опубликован в газете «Известия». 

На подавление бунта – 40 минут

Безоружных 17–19-летних курсантов привезли прямо к воротам взбунтовавшегося лагеря. Большая часть зоны была оцеплена солдатами и пожарными машинами. По команде «Приступить!» завизжали бензопилы «Урал», и через несколько минут рухнуло несколько подпиленных столбов с колючей проволокой, из-за чего в ограждении образовалась брешь шириной примерно 20 метров. 

В лагерь можно было проникнуть и через ворота, но тогда у бунтовщиков было бы преимущество. Вооруженные пиками, заточками и ножами, японцы огромной толпой, как пробкой, могли запросто перекрыть проход, и тогда кровопролития не избежать. И стрелять охране лагеря запретили. 

– Мы вооружились кольями, палками, камнями – кто чем мог. Только наша помощь не пригодилась. Когда столбы упали, японцы строем, подбадривая себя криками «Банзай!», попытались прорваться за колючку. И тут пожарные ударили по ним из брандспойтов. Мощные струи сбивали людей с ног. Они, как тараканы, ползали по земле и что-то кричали на своем языке. Тем временем пожарные подцепили крюками колючую проволоку и оттащили ее машинами в сторону вместе со столбами, чтобы расчистить нам проход. 

Японцы не стали дожидаться, когда солдаты зайдут на территорию лагеря и начнут их дубасить. Они забаррикадировались в бараках, заперли двери изнутри и закрыли окна столами. Кто не успел скрыться, тех валили на землю и связывали веревками: наручников тогда было мало. Японцы пытались поджечь один барак изнутри, чтобы совершить массовое самоубийство, но им это не удалось. Почему – не знаю. Мы в этой стычке не участвовали. Нас берегли, – вспоминает Сергей Романович. 

На подавление бунта ушло не более 40 минут. К рассвету самые буйные японцы лежали связанными в кузовах машин. Кто пытался подняться, тех солдаты били прикладами по голове. 

Зачинщиков смуты выявили в тот же день. Среди военнопленных были завербованные агенты, снабжавшие советскую контрразведку информацией за хорошую еду и поблажки на работе. 

– Чекисты держали «Чисакуру» под контролем. Наше командование было осведомлено о готовящемся восстании, о контактах военнопленных с японской делегацией, о настроениях в лагере. Но до поры до времени мы не вмешивались в их дела. Нам был выгоден порядок в зоне, поддерживаемый руководством «Чисакуры». И до этого случая мы без проблем заходили на территорию лагеря: привозили японцам бушлаты, валенки, морковь, картошку. С питанием у японцев было плохо, – говорит полковник Трубников. – Через три часа после подавления бунта, когда рассвело, из лагеря с песней «Катюша» вышла колонна военнопленных. Поверженные и посрамленные самураи шли на строительство жилых объектов, чтобы заработать себе на обед. Перед выходом на работу японцев, разумеется, хорошо покормили. Мы же не звери какие… 

Фанатики убивали своих 

Еще через четыре дня в лагерь прибыло два грузовика с тюками, набитыми гражданской одеждой: брюками, рубашками, кальсонами, пальто, пиджаками, ботинками. И все абсолютно новое, с иголочки. Одежду и обувь доставили курсанты школы милиции со складов МВД. 

 Военнопленных построили на плацу и сообщили, что скоро их отправят домой, поэтому надо переодеться в чистое. Информацию о свободе японцы восприняли одобрительными криками, однако многие переодеваться отказались. Они хотели вернуться на родину в рваном военном обмундировании, чтобы показать, как плохо они жили в России. Некоторые поверх пальто или костюма натягивали телогрейку или стеганый бушлат. 

Японцев привезли на железнодорожный вокзал, посадили в общие вагоны и под присмотром сотрудников госбезопасности доставили в Находку, откуда отправили домой пароходом. Поднимаясь по трапу, некоторые бывшие военнопленные материли русских на своем языке. Но большинство прощались с Россией с радостью в глазах, без обиды. Они по достоинству оценили преждевременное освобождение из заключения. 

– Наш особист рассказал, что фанатичные члены «Чисакуры» убивали тех своих соотечественников, кто не подчинялся самурайским законам и контактировал с лагерным начальством. Даже на пароходе по пути в Японию они закалывали отступников от своей милитаристской идеологии, которых считали предателями и недостойными возвращения на родину. Трупы сбрасывали в море. Их потом вылавливали наши моряки и возвращали на берег. Чекисты проводили опознание убитых. У нас все японские военнопленные были учтены в специальной картотеке с фотографиями, отпечатками пальцев и особыми приметами. Позже эта информация пригодилась, – рассказывает Сергей Романович. 

Держи свой «банзай» при себе

Эта история получила продолжение в начале 1960-х, когда в Советский Союз буквально валом повалили туристы из Японии – посмотреть на лапотную Россию, победившую немецкий фашизм и разгромившую Квантунскую армию. Японцы приезжали группами, морем прибывали в Находку, садились на поезд, доезжали до Хабаровска и далее самолетом добирались до Москвы. Некоторые предпочитали путешествие по великому Транссибу. 

В то время Сергей Трубников работал старшим оперативным сотрудником уголовного розыска линейного отделения милиции на станции Тихоокеанской в Находке. 

– Помню, как швартовался теплоход с одной из первых туристических групп из Японии. На верхнюю палубу выскочил здоровенный японец с рыжими волосами и красным лицом. Он размахивал руками и кричал «Банзай!», видимо, был пьяный, – говорит Сергей Романович. – Транспортную милицию тогда привлекали к встрече теплоходов с иностранными гражданами. Во-первых, мало ли что может с ними случиться в чужой стране. Во-вторых, чтобы они не сбежали. Все Приморье, кроме Находки, было пограничной зоной. Туристов автобусами подвозили от морского вокзала к железнодорожному, где их уже ждал поезд. 

В тот день я был на причале вместе с капитаном милиции Николаем Шубиным. Он стоял, засунув руки в карманы форменных брюк, и презрительно смотрел на толпу японцев, спускавшихся по трапу. Я вежливо попросил его вытащить руки из карманов, мол, все-таки иностранцы. Неудобно. Мало ли что о нас подумают. А тот в ответ разразился бранью: «Да я их, мать-перемать, видал в гробу! Особенно этого рыжего. Он мне на зоне все кишки вымотал!» 

Оказалось, что у Шубина давняя неприязнь к японцам. Во Вторую мировую он с ними воевал, а после войны работал в лагере для японских военнопленных, где отбывал наказание и этот рыжий японец. По словам капитана, среди других военнопленных он был самым неугомонным и доставлял много проблем лагерному начальству. Его и наказывали, и по-хорошему просили не буянить и не мутить воду, но он не унимался.

Между тем японец тоже узнал Шубина. И бросился к нему… с объятиями, как к родному. А милиционер от него отворачивался с каменным лицом. По всему чувствовалось, что Шубин с удовольствием врезал бы хмельному гостю… 

 Визит в Советский Союз для этого рыжего верзилы, а также еще для 12 японских туристов, воевавших против нашей страны на Сахалине, в Корее и Китае, закончился, едва начавшись. Их вычислили благодаря специальной картотеке, сняли с поезда в Хабаровске, вернули в Находку и на теплоходе отправили в Японию. Чтобы знали, когда можно кричать «Банзай!», а когда лучше промолчать в тряпочку. Для здоровья полезней.

В Японию – через Находку 

Рассказывая о работе Сергея Трубникова в Находке, необходимо сказать несколько слов об этом городе. С 1947-го по 1992 год это был единственный город и порт на Дальнем Востоке, открытый для посещения иностранцами. 

В Находку из Хабаровска транзитом в Японию нередко заезжали зарубежные артисты и коллективы. Здесь 3 ноября 1958 года начал работу (и до сих работает) Международный морской клуб (Интерклуб), оказывающий иностранным морякам социально-бытовые услуги. В других портовых городах СССР о подобном учреждении в те годы только мечтали. 

На улицах и в магазинах вольного приморского города можно было встретить представителей практически любой страны мира. Изредка здесь проводились международные выставки товаров народного потребления, чаще всего made in Japan. 

В 1963 году Находку посетили знаменитые путешественники из Чехословакии Мирослав Зикмунд и Иржи Ганзелка, они возвращались из Японии к себе на родину («В» подробно рассказывал об их путешествии в номере за 6 марта). Старший опер уголовного розыска Сергей Трубников присутствовал на импровизированном митинге по случаю их прибытия в СССР, организованном городскими властями на территории морского вокзала. 

Советские деятели культуры также отправлялись в Страну восходящего солнца через этот портовый город. Так, 8 мая 1966 года из Хабаровска на станцию Тихоокеанскую прибыл на поезде Михаил Шолохов. В тот же день автор «Тихого Дона» отбыл в Японию на теплоходе «Байкал». В Советский Союз он возвращался этим же маршрутом, но без заезда во Владивосток. Сергей Трубников был в числе встречавших и провожавших живого классика советской литературы. Он, как и его коллеги, сотрудники транспортной милиции, следил за порядком на причале морвокзала и на железнодорожном вокзале. 

В 1967 году в Находке открыли генеральное консульство Японии. 

Синяк – не повод для скандала 

Однажды в дежурную часть отдела милиции на станции Тихоокеанской пришел японец средних лет, прилично одетый, в чистых туфлях и… со свежим кровоподтеком под левым глазом. 

– По внешнему виду мужчины мы поняли, что у него проблемы, – вспоминает полковник Трубников. – У нас в штате не было переводчиков. Если была необходимость, мы обращались в Интерклуб. Но в ту смену дежурил молодой сотрудник, который мало-мальски знал английский. Он спросил у японца: «How can we help you?» – «Мы можем вам чем-то помочь?» Японец обрадовался, что милиционеры отнеслись к нему с пониманием. «Yes, yes», – запричитал он. Поначалу переводчик не сообразил, о чем так возбужденно пытался рассказать зарубежный гость, смешивая английские и русские слова: 

– Моя ходи бросай вода фур-фур, – повторил он дважды, видя, что русские его не понимают. 

– Куда ходи, какую воду бросали? – спросил толмач в погонах сержанта милиции. 

– Моя фур-фур делай. Really want фур-фур. Русский хулигана man ходи и бум-бум in my face! Хулигана man кулака на глаз поставила, бум-бум! – горячился японец, размахивая руками. 

Когда переводчик наконец-то догадался, что случилось с японцем, и своими словами изложил коллегам его рассказ, помещение дежурной части едва не развалилось от дружного хохота. Милиционеры так заразительно смеялись, что японец тоже стал улыбаться. Хотя не понимал, отчего русские веселятся. 

По словам сержанта, во время прогулки по городу бизнесмену из Страны восходящего солнца приспичило по-маленькому. Так прижало после двух банок пива, что невмоготу. А сделать «фур-фур» негде. Общественных туалетов поблизости не наблюдалось. Тогда японец решил «бросить воду» за углом ближайшего дома. Но едва японец опорожнился и застегнул ширинку, как тут же получил кулаком в глаз от какого-то русского мужчины. После чего агрессивный незнакомец громко, на всю улицу, почему-то вспомнил маму японца. Обалдевший иностранец не понял, почему его ударили: он же никого не трогал и не оскорблял.

– Японец попросил найти и наказать обидчика. В противном случае он пообещал пожаловаться в свое консульство. Надо сказать, что Советский Союз только начал налаживать отношения с Японией, поэтому международный конфликт из-за синяка под глазом представителя дружественной страны нам был совсем не нужен. Поэтому мы всем отделом отправились в город на поиски «хулигана man». Хорошо, что японец запомнил, в каком районе ему звезданули под глаз, – говорит Сергей Романович. 

Мужчину, наградившего японского гостя фингалом, милиционеры нашли на морском вокзале. Он пил пиво в буфете. Потерпевший его опознал. Обидчиком оказался местный житель, 42-летний моряк сухогруза, стоявшего на рейде. В этот день у него был выходной. Негостеприимный советский гражданин не стал отрицать, что приложился к физиономии чужестранца. Но, по его словам, он это сделал из «политических соображений». 

– Мы здесь горбатимся, коммунизм строим, а этот гад, капиталист на мой дом поссал. Мне так стало обидно, что я не сдержался и врезал, – объяснил свой поступок задержанный «хулигана man». Когда дежурный милиционер заполнял протокол, выяснилось, что незадачливый иностранец действительно помочился на угол хрущевки, в которой жил политически подкованный моряк торгового флота. 

Драчуну оформили административный арест на 15 суток с отбытием наказания в изоляторе временного содержания и выписали штраф. Хотя по большому счету надо было штрафануть японца за его «фур-фур» в общественном месте. Когда ему сказали, что хулигана закрыли в тюрьме, он обрадовался, стал интересоваться, сколько стоит услуга правоохранителей в иенах. Ответ был категоричным: советские милиционеры не принимают вознаграждение за свою работу. 

Справка «В»

По данным министерства здравоохранения, труда и благосостояния Японии, после стабилизации советско-японских отношений на родину вернулось 730 тысяч военнопленных. Остальные солдаты и офицеры нашли последний покой на погостах в России. В том числе и на Центральном кладбище Хабаровска, где находится японский сектор захоронений. 

В 1995 году в Краснофлотском районе Хабаровска был разбит Мемориальный парк мира, посвященный памяти жертв Второй мировой войны. В других районах Дальнего Востока на месте бывших японских кладбищ установлены памятные знаки. Захоронения японских солдат регулярно посещают официальные делегации и родственники умерших.

Автор: Сергей КОЖИН