Одинокий хулиган в женском классе

Вспоминая прошлое, читатели «В» не корят настоящее. Они предлагают следовать всему доброму, что давало людям то время

В редакцию газеты «Владивосток» регулярно приходят письма читателей. Все они очень разные и по тематике, и по объему, и по настроению. Радует, что количество посланий в последнее время заметно растет. В этот раз мы решили сделать тематический обзор редакционной почты: какую реакцию вызывают у читателей наши публикации. 

Одинокий хулиган в женском классе

Внимание нашей подписчицы из Владивостока Н.Ю. Стогний (к сожалению, она не расшифровала свои инициалы), письма которой мы уже неоднократно цитировали на страницах «В», на этот раз привлек материал Сергея Кожина «Авторитет из 5 «Б». Он был опубликован 27 февраля и посвящен резонансным событиям в школе № 2 Большого Камня. Напомним, что родители одного из учеников этой школы суровыми методами проучили местного хулигана, который держал в страхе сверстников, избивал их и издевался не только над мальчишками, но и даже над девочками. 

«В вашей газете рассказывалось о ЧП в школе № 2 Большого Камня, – пишет нам читательница. – Хорошо, что вы не замалчиваете явления, которые не красят нашу действительность. Может, мы всем миром начнем справляться с неприглядными фактами, от которых зависят здоровье и судьба детей. В данном случае должны были сработать те институты, которые по долгу службы обязаны это делать: школа, социальная служба, медицина, полиция.

Итак, мальчик истязает учеников. В классе для него нет авторитетов. Ни учителя, ни представители полиции, ни какие бы то ни было взрослые люди…

Мне, честно говоря, жалко тех детей, которых он бил и которым портил жизнь. Несколько лет дети терпели его «упражнения», у них подрывались психика, самолюбие, физическое здоровье. А обществу нужны такие потери? А родителям примерных ребят?

В советские времена за меньшие проступки наказывали строже. За плохую учебу оставляли на второй, а то и на третий год, а уж за побои, отъем денег, воровство, невзирая ни на что, исключали из школы. Сейчас же спасают одного за счет многих других детей.

А как же в советское время справлялись в школе с нарушителями дисциплины? Хочу сразу сказать, что, проучившись десять классов, таких отморозков я не видела. Да, шалили. Да, не выучивали уроки, получали двойки. 

Я помню, в 1952 году (тогда как раз был последний год раздельного обучения), перейдя в шестой класс владивостокской средней школы № 9, среди одноклассниц я увидела мальчика, одиноко сидевшего за первой партой прямо перед столом учителя. Он был небольшого роста, очень чистенький, в аккуратной отглаженной форме. Нам сказали, что перевели его из мужской школы к нам на исправление. Проучившись весь год, мы так и не увидели, чтобы этот «разбойник» даже шалил. Его было не слышно и не видно. В чем он ранее провинился, мне даже сегодня неясно. В следующем году я его уже не видела. Видимо, исправился. 

И еще в те времена знания оценивали адекватно: не знаешь – два, знаешь – четыре. Пятерка – редкость. Когда уже ни к чему не прикопаться. Экзамены сдавали с четвертого класса. В четвертом классе было два экзамена по русскому языку. Два – по арифметике. Устные и письменные. А с пятого по десятый класс экзамены были по каждому предмету и каждый год.

Питание, правда, было слабым. В школе никаких бесплатных завтраков. Конечно, столовая работала, и за деньги можно было что-то купить до обеда. Беда в том, что денег не было. А у меня не было и мамы. В войну умерла. У многих других детей не было отцов. Погибли или умерли в войну. Но мы, дети войны, выжили. Назло всем фашистам и другим врагам.

С детьми, которые не хотели учиться, в советское время разговор был коротким. Они только мешали учителю и одноклассникам. Было ясно, что учить такого ученика еще несколько лет ради бумажки о среднем образовании, которого у него фактически не будет, – только тратить впустую государственные средства. 

И в то же время это спасало растущего человека. Он переставал себя чувствовать ущербным, ни на что не способным. Ведь государство его не бросало. 

После войны для таких и детей-переростков, в силу военного времени, бомбежек, разрухи потерявших родных, угнанных в Германию и выживших, было организовано фабрично-заводское обучение. Там в зависимости от профиля заведения ребят обучали ремеслу: столярному, слесарному, работе на токарных, фрезеровочных станках и так далее. Девочек – шитью и кулинарному искусству. Ребята находились на полном гособеспечении. Были общежития, питание, одежда. 

Для мальчиков важно было еще, что профильное дело преподавали им мужчины, настоящие мастера. Это были замечательные люди. Кроме обучения они, как родные отцы, опекали своих подопечных. Мальчишкам было с кого брать пример. Обучение шло на пользу, у них постепенно получалось делать дело своими руками. А как важна была похвала мастера! Ребята росли в собственных глазах. Куда девалась их бестолковость! А Отчизна становилась для них не пафосным словом, а родной матерью, давшей им все для дальнейшей взрослой жизни.

Кто-то из выпускников позже окончил вечернюю школу, техникум, кто-то – институт. А кто-то стал большим мастером своего дела, как когда-то его учитель… 

В советское время было много хорошего. Мы, старики, это знаем. Мы всегда были патриотами, гордились Отечеством-победителем, гордились, что были пионерами в красных галстуках и комсомольцами, гордились, что жили по совести и, пройдя все трудности сообща, остаемся людьми».

«Перебежчицы» через «грядку»

Послание нашей читательницы Светланы Тазитиновой из Артема – это отклик на еще один материал Сергея Кожина «Где в Приморье живут счастливые люди». Он вышел в номере за 13 марта и рассказывал о современной жизни когда-то крупного, цветущего приморского поселка Байкал. 

«Здравствуйте, уважаемые сотрудники газеты «Владивосток»! В одном из номеров газеты увидела статью о счастливых людях, живущих в почти вымершем поселке Байкал. И екнуло сердце, – пишет Светлана Владимировна. – 60 лет назад, получив дипломы Уссурийского медицинского училища по специальности «фельдшер», мы получили еще и направления от крайздрава (тогда было распределение) в краевую психоневрологическую больницу № 2 в поселке Байкал. Мы – это четыре молодых специалиста 19 и 20 лет: Таня Землякова, Наташа Королева, Ада Гудинова и я, Света Семенюк. 

Ехали мы туда на поезде Владивосток – Гродеково. Ночью в вагоне включили свет, нас разбудили и попросили предъявить паспорта. Перед нами стояли два парня в зеленых фуражках, и самая бойкая из нас, Наташа, хотела с ними пошутить, но, увидев непроницаемые лица солдат и сидевшую рядом собаку, шутить не стала. С нашими документами все было в порядке, и мы благополучно доехали до Гродеково. Там нам вызвали из больницы «уазик». 

1 августа 1959 года мы добрались до места работы. В одном из жилых зданий нам четверым дали трехкомнатную квартиру, и она стала нашим домом. 

Больница состояла из трех корпусов: два мужских отделения и женское. Одно из мужских, как говорят в народе, для буйных больных. Вот туда нас с Таней и направили трудиться. Главный врач познакомил нас с сотрудниками отделения и больными. Работа в психбольнице имела свою специфику. У всех в кармане ключ: открыл, зашел, вышел, закрыл. Никогда и никуда нельзя было заходить одной. Только с санитаром. Санитары были нашими помощниками и защитниками. 

Ну а сам поселок Байкал – это сказка. Все вокруг красивое. Цветет багульник, белые от цветов поляны, ландыши, дикие пионы. Фазаны чуть не под каждым кустом. 

Как-то после смены мы с Таней пошли погулять, нарвать цветов. Благо все близко, за окном почти. Гуляли и увидели какую-то длинную вспаханную грядку, на которой ничего не росло. Мы походили там и перешли на другую сторону этой грядки. Вдали заметили домики. Лаяли собаки. Мы подумали, что это какая-то деревенька. Решили, что сходим как-нибудь туда. 

Но сходить туда нам не пришлось. Вернувшись домой, мы обнаружили там толпу пограничников. Судя по тому, как на нас смотрели, мы поняли, что ждут они нас. К нам подошел начальник заставы, представился и сказал, что мы, обогнув ту «грядку», перешли границу СССР с Китаем. Был, конечно, очень серьезный разговор главврача с начальником заставы: почему мы, приехав в поселок, находящийся в такой близости от границы, ничего не знаем о поведении на этой территории? После этого на танцах пограничники в шутку называли нас перебежчицами.

Скучать нам не приходилось. Рядом была воинская часть, застава. Кавалеров на танцах было в избытке. Вот мы и выбрали себе самых красивых мужей. После демобилизации Наташа с Валентином уехали в Горловку, Ада и Глеб, Таня и Артур подались в Саратов, а я со Станиславом – в Артем. Там жили мои родители, папа-фронтовик часто болел, и я не захотела их бросать. 

Было это в 1961 году, 58 лет тому назад. Недавно моя дочь с мужем путешествовали по Приморскому краю, и я попросила их заехать в Байкал. Я им много рассказывала о поселке, и от того, что стало с ним сейчас, мне очень горько на душе. Там мы были молоды и очень счастливы…»

Автор: Сергей ПЕТРАЧКОВ