Бхута

Окончание. Начало в номере за 17 апреля
Но вернемся к событиям, напрямую касающимся уничтожения неуловимой банды Бхуты.

После скандального ухода из шайки Кравчука и Жилина при Бхуте оставались только Догилаев со своей шалавой и пижон Зыкин. А такого состава для серьезного дела было явно недостаточно. Поэтому в Никольске Бхута взялся, что называется, усиливать банду, намереваясь скорее вернуться во Владивосток. В этом «никольском сидении» к Бурову присоединились несколько известных в уголовных кругах личностей. Григорий (Гоша) Мендель – гастролирующий харбинский громила, белоказак Иван Солоух, известный по кличке Сиплый, верткий никольский пройдоха, промышляющий уличными разбоями, Степан Климов и еще несколько человек составили обновленную банду.

 Интересно, что сам ритуал вступления в бандитское братство был очень замысловатым: все новенькие пустили по кругу одну из никольских проституток, пустили себе кровь и поклялись «на револьвере» стоять до смерти за шайку. То есть, по сути, бандиты совершили ритуальное самоубийство души, отдав себя целиком банде. Ну и как тут не вспомнить, что слово «бхута» означает в Бенгалии? 

Впрочем, обряды отпевания, насколько мне известно, всегда были присущи казацким, бродяжьим и бандитским ватагам. Более того, и у хунхузов, насколько я могу судить, подобные ритуалы имеются…

Никольская эпопея Бхуты закончилась тем, что во Владивостоке взяли с награбленными вещами Золотую Ручку – подругу Догилаева. Она приехала во Владивосток с тем, чтобы сбыть краденое, но попалась прямо на вокзале. И здесь нужно сделать небольшое отступление от рассказа о ликвидации неуловимой банды.

В милиции тогда работали самые разные люди, много было простых парней из слободок, вроде тех, что пристрелили привидение у больницы. Часто это были вчерашние партизаны, которые, между нами говоря, мало чем по поведению отличались от тех же уголовников. Одним из таких молодых сотрудников был Николай, фамилию его называть не буду по причинам, которые станут вам ясны позднее. 

Этот Николай в Гражданскую показал себя знатным рубакой и потому был направлен в уголовный розыск. И так получилось, что именно он допрашивал никольскую подругу Догилаева. Допрашивал, как потом выяснилось, с чрезмерным пристрастием, угрозами, оскорблениями и кулаками. Впрочем, руганью и побоями Николай добился от Золотой Ручки только одного: никольская воровка плюнула в лицо сотруднику, обматерила и пообещала, что ее любовник Догилаев отрежет Николаю «все лишнее». Николай сначала вроде стерпел. Но вечером, совсем ближе к ночи, снова вызвал Золотую Ручку на допрос, вывел на берег бухты и расстрелял. Это дело тогда наделало много шума. Николая, естественно, выгнали из милиции и даже, как мне кажется, посадили в тюрьму на год или два…

Тем временем Бхута с подельниками, не дождавшись возвращения Золотой Ручки, спешно покинул Никольск и перебрался во Владивосток. Как я уже говорил, в банду вошли новые люди, и, вероятно, среди них был кто-то, кто работал на Домбровского. Может быть, это и не так, но по-другому объяснить происходившее далее я не могу, уж слишком все одно к одному складывается. 

О том, что банда Бхуты собирается брать магазин «Сибторгкома» на Ленинской улице, уголовному розыску было известно заранее, и, когда правая рука Бхуты Догилаев с Гошей Менделем, франтом Зыкиным и Сиплым начинают «выгружать» магазин, их пытаются взять с поличным.

Представьте себе картину: вечер, по Ленинской, как обычно, гуляют владивостокцы, слышны смех и разговоры – мирная картина. И вдруг, как по мановению чьей-то руки, идиллия исчезает и на смену смеху и тихим беседам приходят звуки выстрелов, крики, мат. Проносится автомобиль угрозыска, скрипят тормоза. Бандиты убегают запутанными ходами между проходных дворов и отстреливаются. Сотрудники уголовного розыска стреляют в ответ. Почти всем бандитам удается сбежать, но уголовный розыск захватывает раненого Сиплого, и через два часа становится известно, где искать его подельников.

Три часа ночи. На Пекинской улице, в конспиративной квартире, где затаился харбинский рецидивист-гастролер Мендель, выламывают дверь. Гоша Мендель пытается оказать сопротивление, начинает отстреливаться, но падает, тяжело раненный в грудь. Обыскивают квартиру и находят множество ценных вещей с разных краж и ограблений.
В это же время на Китайской во дворе дома пытаются арестовать правую руку Бхуты – Догилаева, но тот, получив пулю в бедро, уходит дворами, переходами и крышами и теряется на Малой Миллионке. 

Четвертый участник сорванного ограбления «Сибторгкома» франт Зыкин смог скрыться, ни на одной из названных Солоухом-Сиплым малин и тайных квартир, которых, кстати, на тот момент у банды было не меньше десятка, не появился. Наверняка залег где-то в катакомбах крепости под городом. Но ничего. Никуда Зыкин не денется.

В эту же шумную, полную на запирательства и признания ночь, пока сотрудники уголовного розыска ловили разбегавшихся, как тараканы, грабителей, банда Бхуты совершила еще два ограбления: одно на Некрасовской, другое на Иркутской улице. И там, и там бандиты убили хозяев и вынесли все ценное. Сам Бхута, как потом стало известно, участвовал и руководил налетом на Некрасовской, а на Иркутской орудовали Климов и еще двое новых членов банды.

Ночь, последовавшая за неудавшимся ограблением магазина «Сибторгкома», была длинна и полна арестами. Наряд за нарядом уходит в ночную тьму по всем известным адресам, на которых может оказаться шайка. К утру в руках уголовного розыска не меньше десяти соучастников банды неуловимого Бхуты. Все они – скупщики краденого, наводчики, содержатели притонов. Напрямую в убийствах и грабежах они не замешаны, некоторые, как, например, несколько быстроногих мальчишек, вообще только гонцы-связные, которым не доверяют даже стоять на стреме. Но тем не менее у каждого из арестованных в голове есть информация: адрес, имя, случайно оброненное бандитами слово. Постепенно из этих кусочков начинает складываться картинка – карта Владивостока, на которой отмечены хазы, малины, схроны, явки, адреса возможных будущих жертв. 

Огромной удачей оборачивается информация мальчишки-гонца, который показывает место главного склада украденного. Более того, этот паренек, взятый в одном из притонов на Миллионке, рассказывает о некоем толстеньком лысом мужчине, состоящем при бандитском складе и оказывающемся до поры неизвестным уголовному розыску счетоводом банды. От него уже удается узнать место основной бандитской базы.

Да, сам Бхута-призрак еще не пойман, еще не схвачены и другие опасные члены шайки, но все уже понимают, что дни неуловимой банды сочтены. 

Вы видели же, наверное, как порой бегает по двору петух с отсеченной головой? Вот так же и шайка Бхуты – просто бестолково бегает по двору, хотя на самом деле уже мертва.

Не скрою, конечно же, у начальников милиции было желание немедленно нагрянуть на главную базу бандитов в пригороде и покончить с шайкой одним ударом. Но, поскольку Бхута и его ближайшие сподручные практически никогда не собирались вместе в одном месте, а если и собирались, то выставляли караулы и были готовы ко всему, было решено перехитрить Бурова.

Итак, участь Бхуты была уже предрешена. 

Я пытаюсь представить себе, что чувствовал этот бывший до поры неуловимым полулегендарный бандит, чьим именем разве что детей не пугали. Лучше всего, наверное, описывает мое представление о его чувствах такая ситуация. Представьте, что у вас в руках высоченная и оттого тяжелая стопка дорогих фарфоровых тарелок. Вам нужно перенести ее, скажем, из этой комнаты в залу. Конечно же, любое неосторожное движение – и вся пирамида хрупкого фарфора теряет равновесие и грозит с убийственным грохотом обрушиться на пол. И вот вы делаете это неосторожное движение – стопка тарелок наклоняется, вы в панике спешите выровнять ее, но делаете еще одно неверное движение, и стопка наклоняется еще больше. В какой-то момент все, что вы пытаетесь сделать, только увеличивает наклон пирамиды, и в результате все движения, которые должны спасти посуду от падения, только приближают тот миг, когда… Грохот. Осколки разлетаются по комнате. Вы стоите среди осколков.

Вот так же и Бхута, как мне видится, чувствовал то, что чувствует каждый, когда незыблемая фарфоровая башня наклонилась и вы уже сделали первое или даже второе неверное движение… 

Но что-то я отвлекся и зафилософствовался… 

Бандиты лишились нескольких важных членов шайки, лишились награбленного, остались почти без сети своих сбытчиков и информаторов, оказались практически в полной изоляции, поскольку молва о том, что на неуловимую банду идет охота, в момент облетела все криминальное дно Владивостока, и теперь даже самые отъявленные злодеи и отпетые негодяи не хотели связываться с теми, чьи дни сочтены. Бхута готов был броситься на любое дело, но все шло наперекосяк, ничего не получалось. Деньги стремительно таяли, а пополнить средства было нечем. Короче говоря, бандиты искали выгодное крупное дело. И такое дело подвернулось. Точнее, не подвернулось, а, как приманка в капкан, было подложено уголовным розыском.

Я уже рассказывал о китайском ване (что-то вроде правителя. – Прим. «В») Миллионки Ли Цзыфане, чьего бухгалтера убили и ограбили Бхута и Зыкин. Я еще раз встретился с этим хитрым стариком-китайцем. Он и предложил план, по которому предполагалось, что бандитам станет известно о ста тысячах рублей серебром, золотом и ассигнациями, находящихся в личном сундуке Ли Цзыфана. 

Между нами говоря, я склонен полагать, что у старого хунхуза, пережившего несколько попыток убить его, было гораздо больше, но это только мои предположения, ничем, кроме слухов о том, что в Гражданскую он финансировал два корейских партизанских отряда, не подкрепленные. 

Ли Цзыфан, попивая свой чай, сказал мне, что, поскольку его самого хорошо охраняют, то, конечно же, Бхута должен будет собрать вместе всю оставшуюся шайку, и вот в этот момент люди Ли Цзыфана и милиция повяжут всех бандитов. Я, конечно же, спросил вана Миллионки, зачем ему нужно поймать Бхуту и что он хочет за помощь милиции. Старик, не усмехаясь, с совершенно каменным лицом сказал, что эти ламазы нанесли ему личное оскорбление, убив бухгалтера Гаврилова. А что касается выгоды, то все просто: если будет тихо в городе, то и дела всех, и его в том числе, пойдут в гору. Ну что ж, вполне резонное предположение, решили в уголовном розыске и приступили к реализации плана.

Не буду вдаваться в детали того, как Бхуту навели на сто тысяч Ли Цзыфана, тем более что подробности эти мне неизвестны, могу только предположить, что в этом деле были задействованы все связи Домбровского и его порученцев. Так или иначе, но в милиции стало известно, что Бхута проглотил наживку и готовит большой налет на двадцатое ноября.

Первым на выходе с малины на углу Ленинской и Луговой взяли никольского вора Климова. Взяли тихо и чисто. Без шума посадили в крытое авто и отвезли в уголовный розыск. Там Климов рассказал о том, что встреча бандитов назначена в квартире на Мальцевском базаре, куда должны были подойти он сам, Бхута, Зыкин и где в это время должен был находиться Догилаев. После встречи всех бандитов вместе они должны были перебраться в неприметный дом в Рабочей слободке (там хранится оружие) и, вооружившись, отправиться на дело в Малую Миллионку, в дом Ли Цзыфана. 

В это время Бхута, Догилаев и Зыкин, не дождавшись Климова на Мальцевском рынке, отправились в слободку, уверенные, что никольский вор отправился прямиком туда. 

Как только сотрудники уголовного розыска увидели, что грабители вошли в дом, тут же начали операцию по захвату. На предложение Леонида Домбровского выйти с поднятыми руками и сдаться грабители ответили стрельбой. И тогда милиционеры после непродолжительной перестрелки пошли на штурм. 

Мы так и не знаем, кто именно из оборонявшихся бросил гранату, но факт остается фактом. Едва пятеро сотрудников заскочили в прихожую, как раздался оглушительный взрыв. Четверо молодых сотрудников были ранены, один из них через день скончался в больнице. Но все же этот взрыв и шквальный огонь из револьверов и винтовок не остановил штурма, а только придал ему злости и ожесточенности. Стало понятно, что живьем бандиты сдаваться не собираются и будут отстреливаться до последнего.

Так оно и произошло. Единственный, кому удалось уйти из дома в Рабочей слободке, – Догилаев. Тяжело раненный девятью пулями, истекая кровью, он как-то ухитрился выйти из перестрелки и даже смог добраться на основную базу банды на Седанке, где его и еще одного бандита из новоприбывших взяли под утро следующего дня.

Франт Зыкин и еще двое (тоже из новеньких) бандитов были убиты. Мне говорили, что Зыкин пытался сдаться, но был застрелен Бхутой, а новеньких убили милиционеры. Сам же неуловимый Бхута Буров засел на чердаке и отстреливался до последнего. И только когда закончились патроны, крикнув, что выходит, выкинул на землю револьвер и винтовку, стал спускаться. 

Казалось бы, на этом все. Но, едва встав на землю, Бхута в последнем рывке раненого затравленного зверя бросился на ближайшего сотрудника розыска, надеясь отобрать оружие и прорваться через заслоны. Завязалась борьба, закончившаяся тем, что то ли сам Леонид Домбровский, руководивший операцией, то ли один из его порученцев приставил маузер к виску Бурова и нажал спусковой крючок.

Вот так бесславно, как и история с привидением у больницы, закончилась история неуловимого призрака Бхуты.

Александр Валерьевич Руданцев замолчал. Гости тоже молчали, каждый по-своему переживая услышанное. Затем старик-востоковед откашлялся, откланялся и, пожелав всем собравшимся хорошего вечера, ушел в свой кабинет то ли спать, то ли работать над очередным переводом…