На арене цирка только работники крайкома!

Ежедневно редакционная почта «В» пополняется все новыми и новыми письмами от читателей. Каждое такое послание – это маленькая журналистская победа. Доказательство того, что наши материалы не только перелистываются, но и вызывают реакцию. 

В письмах люди делятся своими мыслями, переживаниями, мнениями по той или иной теме или прочитанной статье. Открывают перед нами самые интересные страницы своей жизни. И хочется отметить высокий литературный уровень наших читателей. Почти каждое послание достойно публикации – они написаны складно, их авторы выражают мысли емко, грамотно, порой философски. Все-таки бумажное письмо, написанное от руки, – это не комментарий в Сети. Оно обладает и авторской индивидуальностью, и особым почерком. Сегодня мы публикуем несколько писем, которые пришли в редакцию за последнее время, но обязательно продолжим эту прекрасную традицию в дальнейшем. 

Некоторое б/у сгодится и на вторую жизнь 

Это послание пришло от нашего читателя Хмелевского В.Г., которого беспокоит экологическая ситуация в нашей стране и городе. Точнее, бесхозяйственное и недальновидное отношение к бытовым отходам, часть которых при рачительном подходе могла бы обрести вторую жизнь и превратиться не в горы мусора, а в новые материалы.
«Неправильно мы смотрим на проблему, господа, – уверен автор письма. – Во-первых, называть вторичное сырье мусором – это не то чтобы неправильно, а саботаж в решении вопроса о переработке вторсырья. Во-вторых, необходимо запретить попадание чистого вторсырья в вывозимые на свалку отходы. В-третьих, вернуть в практику понятие «обременение торговли», то есть ответственность торгующих организаций за сохранность и возврат вторсырья производителю!

Пример – торговля бытовой техникой. Весь упаковочный материал должен возвращаться производителю. Поскольку на производителе товара всегда есть экологический налог, возвращенный упаковочный материал и есть основа на снятие налога в процентном отношении. Вернули упаковочный материал в объеме 70 процентов – снимите с производителя экологический налог соответственно!

В-четвертых, в каждой отрасли производства в обязательном порядке необходимо стандартизировать транспортный объем единицы товара. Это особенно касается мелкотоварного производства.

Пример – медикаменты, которыми торгуют в аптеках, которых стало в десятки раз больше, чем при извращенном социализме. Десятки производителей одного и того же медикамента (препарата) выпускают его на плато разных размеров. Стандартизация плато даст возможность установить стандартный транспортный блок, в который будет входить не одно или несколько плат, а сотни. Это даст возможность продавать плат столько, сколько нужно больному по рецепту, тем самым уменьшатся цены и количество неиспользуемых лекарств.

 В-пятых, все разливочное производство продукции, как то: молоко, пиво, напитки, соки, вернуть в стеклотару, тем самым обеспечить ее многоразовое использование. Прием стеклотары необходимо использовать не поштучно, а по весу! Обеспечить приемные пункты оборудованием по дроблению некачественной тары и возврату стеклопеска в повторное производство. И так по всем отраслям!

Маленький пример из жизни. 1960 год. Польша, Воеводство Полония, город Капанки. Мы – солдаты СССР, занимались разборкой ВОЛС (волоконно-оптической линии связи) и других стационарных линий связи. Были там три месяца. Пришлось пойти в магазин и купить лезвия для бритья. Одна пачка стоила 17 злотых. Пошла вторая группа, хозяйка магазинчика спрашивает: «А где б/у?» Мы же россияне, мы и понятия не имели, что в магазине можно сдать использованные лезвия, получить скидку в злотых! Я поинтересовался: а для чего собираются использованные лезвия? Оказывается, лезвия дробят, ведь это особенная сталь, а песок из этой стали используется в порошковой металлургии для ремонта горной техники.

Принимается любая консервная банка, ведь она тоже имеет стоимость. А мы и не знаем, что она что-то стоит, и выбрасываем все в мусорные баки до сих пор».

Комментарии, как говорится, излишни…

Чемодан из сумасшедшего дома

Бывают письма, которые вызывают и улыбку, и грусть одновременно. Они проникнуты жизненным опытом, историей человека, города, в котором он живет. Послание от нашей читательницы Людмилы Кочетковой как раз их таких.

«Здравствуйте, дорогой «Владивосток», – пишет Людмила Викторовна. – С наступающим вас 30-летием. Желаю вам интересных сюжетов, добрых тем, творческого вдохновения, здоровья и личного счастья.

Я благодарю вас за шикарный приз в конкурсе – билет на выставку «Живопись Приморья». И в письме попытаюсь повторить несколько историй, связанных с Приморьем. 

…Вторая половина 60-х годов. Тогда цирк шапито стоял на центральной площади. По нынешним ориентирам: между памятником и стелой «Город воинской славы». Цирк старый, купол выгоревший, драненький. На арену выкатывается Олег Попов.

– Ой, куда я попал?

– В цирк.

– А я думал, в планетарий!

Аплодисментов не было. Было досадно, но справедливо.

История вторая. Я уже жила и работала во Владивостоке. На работу добирались к 8.30. Хорошо, что автобус ходил прямой. А шеф нашего подразделения ходил пешком с «Гайдамака». Выходил в семь утра. 

80-е годы. Выстроен новый цирк. Объявили, что он будет работать после Нового года. Вдруг по радио слышим объявление: «5 ноября торжественное городское собрание пройдет в здании цирка». Где-то 3 ноября группу молодежи (скорее всего студентов) послали сделать чистовую уборку в зале, на арене, где ожидалось проведение собрания и чествование к Дню Октябрьской революции.

Утром шеф меня спрашивает: «Ты ничего не видела на цирке?» – «Нет, а что там было?» – спрашиваю. – «На входе ватман (лист на двери) с надписью: «5 ноября на арене цирка только работники крайкома…»

Конечно, обнаружив эту колкость, ватман сняли, а помпезное собрание спокойно провели в другом месте, в зале того же крайкома. Ни по радио, ни в печати объявления о смене места собрания не было…

Я не коренная жительница Владивостока. Переехала сюда в 1965-м. Окончила один из четырех в СССР рыбопромышленных техникумов в Белгород-Днестровске – в устье Днестра. 

Получая диплом о среднем специальном или высшем образовании, выпускник получал направление на работу, где должен был отработать не менее трех лет. Я отработала почти пять. У нас был отчаянный курс. Из 27 человек 17 уехало на Дальний Восток. Из них 8 ребят – в научно-промысловую перспективную разведку ТИНРО (будущий ТУРНИФ). И 9 человек – на Сахалинрыбвод. Просто наша руководительница была родом из Владивостока, с Седанки. И нам хотелось увидеть многое из того, о чем она рассказывала. Я уехала на Сахалинрыбвод, а оттуда еще дальше, на остров Итуруп, на Курильский рыборазводный завод. 

И вот 1962 год. Я в отпуске, еду поездом из Одессы. Соседи по купе говорят:

– У вас такой чистый русский язык! Где вы живете?

– На Курилах.

– Ого! А кто же туда едет?

– Патриоты и идиоты.

– А вы кто?

– Сначала была первым. Потом – вторым.

Далее 1963 год. Решила продолжить образование по специальности. Еду на вступительные в ДВГУ. Поскольку не знала, кто из наших ребят на берегу, всем отправила открытку: «Приходите меня встречать (название судна и дата)».

Подходим к причалу во Владивостоке. Встречающих не очень много. Выделяется молодой человек в голубом костюме (может, джинсовом) с ярким букетом. Наблюдаем. Я расстроенная, города не знаю, найду, конечно, сама университет и так далее. Смотрю – молодой человек переходит с места на место. Начинаю ерничать: «Вот переживает, а она, небось, и не торопится, собирается в каюте». Все соседки наблюдают, заинтересовались. Подходим ближе – да это же наш Иван! Соседки спрашивают его, кого встречает. Успокойтесь, говорю, меня. 

Он только вернулся из экспедиции в водах Австралии, поэтому и был такой непривычно яркий. Иван и еще один мой сокурсник, Саша, поступили в университет в 1961 году. Но, так как они были в длительных экспедициях (тогда могли быть и по 10 месяцев в году), их не перевели на новый курс, так что мы так и заканчивали втроем.

Ребята мои, умнички, через несколько лет в один день защитили кандидатские диссертации, а наша Мария Ивановна была на их защите. Все спрашивала: «Вам, наверное, техникум ничего не дал?» Нет, отвечали, техникум дал нам основу, крепкие азы.

Нет уже ни Саши, ни Марии Ивановны, ни Ивана. Все в лучшем мире…

И снова 1963 год. Я лечу самолетом до Южно-Сахалинска и дальше пароходом во Владивосток – на сессию первого курса. Чемодан у меня с учебниками, контрольными и конспектами коричневый (других в продаже не было).

Прилетаем в Южно-Сахалинск. Получаю коричневый чемодан – практически пустой: там бритвенный набор и рубашка. Я в трансе. Хорошо хоть документы с собой. А как же контрольные? Я полагала сразу их сдать. От нас до Владивостока почта шла месяц, никак бы не успела. Да учебники еще. 

Слез пока не было, но были тревога, ужас, беспокойство. Отошла от входа, решила хоть попить. Рядом бочонок с квасом (или пивом – не помню уже). Стою в очереди. Выбегает дежурный. Девушка, говорит, не волнуйтесь, чемодан нашелся. Он в сумасшедшем доме! 

Оказывается, больного на самолете сопровождал военный, который, выходя, указал помощникам на чемодан (тоже коричневый). Его забрали, а когда он сдал больного и взял чемодан, понял подмену. И позвонил в аэропорт. Но надо было видеть лица окружающих при таком объявлении. Вот такая история с улыбкой…

Простите, заболталась. Вижу плохо, поэтому гуляет ручка вверх-вниз. Уже больше говорю по телефону, чем пишу письма. 

И напоследок. С недавних пор я читаю газету, начиная со статей Евгения Сидорова о процессе над Пушкаревыми – Лушниковым. У нас вообще есть правосудие? Меня это просто бесит! Никогда не была ярым сторонником Игоря Сергеевича, но его дела говорили о том, что даже в ущерб своей семье он хотел сделать добро Владивостоку. Обидно, что в отношении к нему отсутствует, пожалуй, человечность. За что наказывают? Кто ответит за этот «процесс века»? Ведь людей из жизни практически вычеркнули, оторвали от семей! Кому дорогу перешли? Обидно за державу. Все образуется, но когда уже?

С уважением Людмила Кочеткова. За «Читальный зал» отдельное спасибо».

Автор: Сергей ПЕТРАЧКОВ