На мирных дорогах, как на передовой

Транспортная полиция России отметила 100 лет со дня образования. Корреспондент газеты «Владивосток» встретился с полковником милиции в отставке Сергеем Трубниковым, прослужившим в правоохранительных органах 38 лет.

«Сегодня в зоне обслуживания Владивостокского линейного управления МВД России на транспорте Международный аэропорт Владивосток, железнодорожная ветка от Владивостока до Ружино и Партизанска, морской торговый порт и рыбный порты во Владивостоке, порты Посьет, Зарубино, Славянка и еще линейное подразделение в аэропорту Магадан.»

Под контролем – земля, вода и небо

18 февраля 1919 года на заседании ВЦИК РСФСР были приняты постановление «Об организации железнодорожной милиции и железнодорожной охраны», а также положение «О рабоче-крестьянской железнодорожной милиции». 

На Дальнем Востоке органы правопорядка на транспорте были созданы также в 1919 году. В их обязанности входили охрана общественного порядка на вокзалах и пристанях, розыск пропавших людей и вещей, контроль над соблюдением правил проезда и продажи билетов в кассах и т.д. 

В декабре 1922 года после образования Дальневосточной области со столицей в городе Чите функции транспортной милиции передали органам Главного политического управления (ГПУ). А уже в 1923 году во Владивостоке был создан транспортный отдел ВЧК, который боролся с саботажем и контрреволюцией на транспорте. В 1933 году он был переименован в транспортный отдел ОГПУ. 

В июле 1937 года Дальневосточная транспортная милиция с численностью 213 единиц личного состава получила штаб-квартиру в Хабаровске.

В годы Великой Отечественной войны основной задачей транспортной милиции также оставалась охрана общественного порядка и борьба с преступностью. Сделать это было непросто. К 1943 году кадровый состав некоторых подразделений Дальневосточной транспортной милиции обновился на 70-80 процентов, опытных сотрудников не хватало, как следствие, возросла преступность. 

Вот что писала газета «Коммунар» города Ворошилова (ныне – Уссурийск) о работе транспортной милиции в сентябре 1941 года: 

«А. Волков работал стрелочником на ст. Ворошилов-Уссурийский, воспользовавшись ночным временем суток, сорвал пломбу и похитил из вагона 70 штук мужских брюк. В выходной день Волков пытался реализовать похищенное на рынке, где и был задержан сотрудниками транспортной милиции. На квартире у задержанного кроме брюк были обнаружены похищенные 21 штука кожаных подкладок для седел, поездной телефонный аппарат и другие вещи.

Народный суд 2-го участка города Ворошилова приговорил его к 5 годам лишения свободы».

А это уже информация из газеты «Коммунар» за 20 августа 1944 года: 

«Рабочие 4-й дистанции пути В.Тишенко, Н.Драгункин, В.Зайцев, Н.Оберемок и В.Кулуев систематически занимались кражей картофеля и других овощей с индивидуальных огородов на станции Ворошилов-Уссурийский и станции Лимичевка. Третьего августа органами линейного отделения железнодорожной милиции воры были задержаны на огороде гр. В. Огризко, у которого они вырыли 1356 кустов картофеля. Задержанные отданы по суд». 

Из мемуаров ветерана МВД Василия Шорошнева:

«…Как-то на вокзале ко мне обратилась женщина, говорит, что недалеко от вокзала солдат изнасиловал маленькую девочку и скрылся. Девочка плачет, трясется. Я оповестил дежурного о случившемся и пошел искать эту сволочь. Он пытался убежать, хотел перепрыгнуть через забор. Мне пришлось выстрелить негодяю в бедро, чтоб остановить. Прокурор потом сказал, что я правильно применил оружие».

После войны и амнистии 1953 года на территории Советского Союза активизировались криминальные элементы. Им противостояли милиционеры – бывшие фронтовики, зачастую без образования, но с боевым опытом и большим желанием установить в стране правопорядок. Вот с такими людьми начал работать лейтенант Сергей Трубников, окончивший Хабаровскую школу милиции. В 1957 году его направили в транспортную милицию, где он и проработал в уголовном розыске до выхода на пенсию. 

Террор освобожденных

За почти 40 лет службы Сергею Романовичу довелось работать во многих регионах Дальнего Востока. Не был только на Камчатке. И о каждом месте службы у него сохранились воспоминания, по которым впору писать книги и снимать сериалы. 

– Когда я пришел в органы, была установка: в милицию брать людей грамотных и отслуживших в армии. Среди штатных сотрудников было много бывших фронтовиков. Люди мужественные и смелые, но из-за войны не окончившие школу. Им не хватало образования даже правильно заполнить протокол осмотра места происшествия. Человек с пятью классами уже считался грамотным кадром. А у меня за плечами школа-десятилетка и двухгодичная школа милиции, – рассказывает Сергей Романович. – Отделение транспортной милиции в Ружино, куда меня направили, считалось по штатной численности небольшим. Под началом единственного офицера капитана милиции Леонида Ивановича Голубя было всего восемь милиционеров из местных, бывших фронтовиков. И я – 18-летний зеленый лейтенант со знанием теории, но практики никакой. 

Лейтенант Трубников работал на станции Ружино, но большую часть своего служебного времени он находился в линейном пункте Спасска-Дальнего, на который замыкался его отдел. 

В те времена Спасск-Дальний был неспокойным в криминогенном отношении населенным пунктом. На территории города размещалось четыре колонии строгого и общего режимов. После освобождения часть бывших заключенных оседала здесь же, доставляя немало проблем местному населению и милиции. 

– Когда зэка освобождались из колонии, а это 500–600 человек сразу, они весь город ставили на уши. Попробуй посади на поезд такую неорганизованную толпу. Да еще пьяную. Они потрошили вагоны, грабили людей, магазины, квартиры, насиловали. Все было… Освободившихся воров, карманников, грабителей фактически отпускали в никуда, потому что не было социальной программы адаптации этих людей. Никто об этом не задумывался. Впрочем, и сегодня такой программы нет, – говорит Сергей Романович. 

Из мемуаров ветерана МВД Шабалина

По амнистии, утвержденной Указом президиума ЦК КПСС от 27 марта 1953 года, на свободу вышло 1 миллион 203 тысячи человек, осужденных на срок до пяти лет. 

Освобождение из мест лишения свободы такого количества преступников осложнило оперативную обстановку во многих регионах страны. Основная тяжесть в обеспечении охраны общественного порядка при перевозке по ДВЖД амнистированных пришлась на линейные органы милиции на станциях Совгавань, Комсомольск, Хабаровск, Облучье. 

– Первая большая партия амнистированных появилась на станции Комсомольск в июне 1953 года. Прибытие такого количества бывших зэка для перевозки не было должным образом организовано, как и не было усиления охраны общественного порядка, – рассказывал бывший сотрудник транспортной милиции Шабалин. – Некоторые из амнистированных были пьяны, вели себя нагло, приставали к пассажирам, требовали деньги и спиртное, насиловали женщин. Двое пассажиров стали убегать в сторону жилых домов. Орущая и кричащая толпа бросилась за ними. Бывшие зэка врывались в квартиры, требовали выдать преследуемых, угрожали жильцам расправой. Работники транспортной милиции пытались утихомирить беснующуюся толпу, но даже выстрелы в воздух уголовников не испугали. На вокзал прибыло подразделение внутренних войск. Из толпы амнистированных в солдат полетели камни. Раздались автоматные очереди на поражение – и несколько человек упали на землю. Только после этого уголовники вернулись в эшелоны.

Происшествие заставило высшее руководство МВД задуматься над организацией перевозок амнистированных. Районы станций, где формировались составы и происходила погрузка таких пассажиров или стоянка эшелона, оцеплялись в радиусе одного километра милицией и внутренними войсками. Ближайшие торговые точки со спиртным на это время закрывались, а весь личный состав милиции переводился на круглосуточное дежурство. 

…Сегодня из числа находящихся на учете в Управлении транспорта МВД России по ДФО всех нераскрытых убийств прошлых лет около 60% составляют убийства 1953–1954 годов, совершенные в период интенсивных перевозок лиц, освобожденных по амнистии.

Ребенка засунул в топку 

В Спасске-Дальнем помимо колоний строго и общего режимов в специальных общежитиях жили «химики», то есть расконвоированные осужденные за незначительные преступления. «Химики» работали в совхозах и колхозах, на стройках народного хозяйства. Несмотря на то что этот контингент находился под надзором сотрудников спецкомендатуры и за малейшую провинность их могли отправить на зону, некоторые заключенные считали, что они авторитеты, вели себя вызывающе и доставляли немало беспокойства сотрудникам правопорядка. 

Полковнику в отставке Трубникову памятен случай, когда один из таких авторитетов, по национальности абхазец, едва не убил инженера Лившица, приехавшего в Спасск-Дальний из Новороссийска на пуск первой очереди Новоспасского цементного завода, строительство которого началось в 1971 году. Это был специалист от Бога. Производство знал как свои пять пальцев. По специфическому характеру звука мог определить место дефекта печи для обжига цемента. 

…Лифшица проткнули длинным и острым ножом на перроне, когда он вышел из общественного туалета. Инженер дожидался своего поезда, чтобы уехать домой. Лезвие проткнуло его насквозь, и он рухнул, истекая кровью. Неизвестный нападавший убежал, ничего не взяв у своей жертвы – ни сумки, ни кошелька. 

Изначально милиция полагала, что ограбить потерпевшего преступнику помешали люди, находившиеся на перроне и ставшие свидетелями преступления. Отрабатывая эту версию, оперативники вышли на гражданина Асдоева, бывшего прапорщика строительного батальона, третий год отбывавшего наказание на «химии» за мелкое расхищение военного имущества. Выяснилось, что Асдоев был одним из очевидцев нападения на Лившица, тем не менее во время опроса промолчал. 

Бывший прапорщик работал посменно в кочегарке воинской части и был на хорошем счету у руководства спецкомендатуры. Будучи на «химии», он женился на местной девушке, за несколько месяцев до описываемых событий у них родился мальчик. 

Оперативники определили круг знакомых молчаливого свидетеля, в числе которых оказался некто Модашев, тоже абхазец, бывший инспектор ГАИ, попавший на «химию» за вымогательство и грабежи домов своих же земляков. Следствие установило, что Асдоев и Модашев из одного аула и хорошо знали друг друга. Но в отличие от бывшего прапорщика все, с кем общался Модашев, характеризовали его как жадного, мстительного и жестокого человека, способного на непредсказуемые поступки. 

Также было установлено, что бывший гаишник постоянно терроризировал своего слабохарактерного земляка, требуя от него крупные суммы. Якобы тот был ему должен. 

– Мы выяснили, что Асдоев систематически писал письма домой и просил отца выслать ему деньги. Получив перевод, через некоторое время он снова обращался к родителю с аналогичной просьбой. Суммы были большие. Отец спрашивал: «Куда ты тратишь такие деньги?» Но Асдоев отмалчивался. Позже мы узнали, что вымогатель Модашев был наркоманом и сбывал наркотики «химикам». Он угрожал убить ребенка и жену Асдоева, если тот не принесет ему деньги, – рассказывает Сергей Романович. 

Однажды, когда Асдоев находился на смене, пришла его жена с ребенком в коляске, чтобы муж присмотрел за сыном, пока она сбегает на работу. На их беду, в кочегарку заявился Модашев и в очередной раз стал требовать у «должника» деньги, угрожая убить его вместе с семьей. Прапорщик ответил отказом, мол, отец продал всех баранов и продавать больше нечего. Надо сказать, что Модашев регулярно отправлял телеграммы в аул своим близким, чтобы те проверили слова прапорщика, действительно ли его отец продал весь скот. 

– Ну тогда пеняй на себя. Я тебя предупреждал, – усмехнулся вымогатель, схватил ребенка, завернутого в одеяло, открыл дверцу печи и бросил малыша в топку. После также спокойно закрыл дверцу и ударил кочегара кулаком по лицу. 

Асдоев дико закричал, оттолкнул изверга, распахнул раскаленную дверцу и выхватил сынишку из адского пламени. Одеяло уже горело. К счастью, сверток с ребенком упал на оголенные колосники, головкой к дверце. Поэтому малыш не погиб, но ножки обгорели, и он на всю жизнь остался инвалидом. 

Узнать бандита по голосу 

Но на этом садист Модашев не успокоился, через некоторое время он снова стал трясти «должника», вновь угрожая убийством жены и ребенка: 

– Ты знаешь, на что я способен. Мне терять нечего. Не будет денег – не будет тебя и твоей семьи. Всех затолкаю в печь. 

И тогда доведенный до отчаяния прапорщик решает бежать домой в горы, где, как он полагал, вымогатель его не найдет. Так он хотел спасти супругу и сына. 

Никому ничего не сказав, Асдоев пошел на вокзал и купил билет на ближайший московский поезд. Но его мучитель каким-то образом узнал о побеге и тоже пришел на вокзал за час до прибытия поезда. В его кармане был кухонный нож с острым длинным лезвием. Земляки встретились на перроне, между ними было не более 30 метров. И тут из общественного клозета вышел ничего не подозревающий инженер Лифшиц. Он шел в сторону вымогателя. 

Позже на следствии Модашев заявит, что не собирался убивать Асдоева. Хотел только напугать. Зачем ему мертвый земляк, который был как дойная корова – регулярно платил, опасаясь за жизнь своей семьи.

Что касается гражданина Лифшица, то он его никогда ранее не видел, а ударил ножом, чтобы продемонстрировать кочегару: с ним будет то же самое, если он перестанет приносить ему деньги. 

Инженер несколько дней пробыл в бессознательном состоянии в больнице. Местные врачи его выходили и поставили на ноги, хотя лезвие задело жизненно важные органы. 

– Я тогда уже был в звании майора, работал в Хабаровском управлении и приезжал в Спасск, чтобы помочь местным следователям раскрыть преступление. Я разговаривал с Лифшицем, когда он еще был на больничной койке, спрашивал, чем он может помочь следствию. Но он не запомнил приметы нападавшего, зато вспомнил его голос. По словам инженера, когда бандит ударил его ножом, то кому-то сказал, будто предупреждая, что «тебе будет то же, что и ему». «Он говорил по-русски, но с акцентом», – сказал потерпевший. И мы зацепились за эту фразу, – вспоминает Сергей Романович. 

Получив маленькую подсказку, оперативники собрали всех «химиков», ранее проживавших на территории Северного Кавказа, рассказали им о ребенке в топке и о нападении на перроне. Горцы – их пришло 12 человек – все как один стали бить себя в грудь: 

– Мы не звери, не мокрушники и здесь не при делах. Если что узнаем, сами приведем злодея в милицию. 

Отрабатывая алиби каждого из 12 подозреваемых, оперативники установили, что только трое из них находились неизвестно где в момент нападения на Лифшица. При этом двое граждан характеризуются положительно, третий – наркоман. Не исключено, что это он ударил ножом инженера. Если даже это так, то доказать совершение преступления будет трудно. Установить истину поможет только опознание. 

Уговорив главного врача на проведение следственного эксперимента в больнице, майор Трубников стал приглашать горцев в палату по три человека и просил каждого из них произнести фразу, которую запомнил потерпевший: 

– Тебе будет то же, что и ему. 

Но до этого Сергей Романович беседовал с каждым по отдельности на отвлеченные темы, чтобы усыпить бдительность подозреваемых. Во время разговоров за жизнь Лифшиц находился в палате и сидел спиной к горцам. 

– Опознание первой и второй тройки ничего не дало. Сработало на третьей. Когда один из мужчин произнес заданную фразу, Лифшиц спросил, можно ли ему повернуться? Я не возражал. Инженер повернулся и спокойно сказал, указав на второго мужчину из третьей тройки: «Вот он, сукин сын!» – рассказывает полковник Трубников. 

Прижатый горец, а это был Модашев, стал материться и отказываться: 

– Это не я! Инженер – сумасшедший. Он опознался! Я – мужчина. Я жить не буду, лучше вздернусь, чем возьму на себя этот грех. 

Опознание и отказ Модашева были документально оформлены. В заявлении он также пообещал повеситься, если следствие докажет, что это он ударил ножом инженера Лифшица. 

Оставалось установить, где был Модашев в момент совершения преступления. Он настаивал, что находился в женском общежитии в гостях у подруги. Девушки и комендант действительно вспомнили, что подозреваемый приходил в тот день в общежитие, но не в 8 часов 20 минут вечера, как он утверждал, а гораздо раньше. 

– Я тогда была занята своими делами и хорошо помню, как Модашев забежал на вахту и спросил, почему я еще на работе, так как времени уже 8 часов 20 минут вечера. Когда он ушел, я посмотрела на часы, и оказалось, что еще нет восьми часов, – рассказала женщина. 

Так преступник выстраивал свое алиби, которое ему не помогло. 

Пообещал вздернуться? Вешайся! 

После показаний коменданта садист-гаишник был задержан. Находясь в КПЗ, он стал искать выход на волю, чтобы передать записку своей подруге. 

– И мы дали ему такую возможность. Сам того не подозревая, он передал письмо через нашего человека. В записке Модашев намеками написал, что ей надо говорить, если ее вызовут в милицию. Прочитав текст послания, мы поняли, что его женщина знает даже о ребенке, которого Модашев хотел сжечь. Это уже было прямое доказательство его преступления. Записку девица получила. Когда мы с ней поговорили и разъяснили, что она тоже может попасть на зону как соучастница, она не стала брать грех на душу и сразу же дала показания против своего любовника, – продолжает Сергей Романович. 

Когда все белые пятна в этом уголовном деле исчезли, майор Трубников вновь собрал горцев в пункте милиции, чтобы они посмотрели в глаза своему земляку, за которого стояли горой и даже хотели собрать деньги пострадавшему, чтобы Лифшиц забрал свое заявление из милиции. 

– А теперь читай протокол, в котором ты пообещал вздернуться, если твоя вина будет доказана, – приказал Трубников арестованному Модашеву. – Ты сам этого хотел. Вот перекладина и вот веревка. Ты же мужчина, пообещал – сделай. 

Модашев вешаться отказался… 

Окончание в следующем номере

Автор: Сергей КОЖИН