Все наши женщины достойны восхищения

Какой секрет знает ветеран Великой Отечественной войны Лидия Селиверстова?

Этих женщин, отдавших свою юность войне, наравне с мужчинами сражавшихся на фронтах Великой Отечественной, в нашем городе осталось по пальцам перечесть. По-хорошему, их всех беречь нужно как достояние республики. Таких больше не делают.

Одна из них – светлая бабушка (так нам ее описали в городском совете ветеранов) Лидия Игнатьевна Селиверстова, кавалер орденов Красной Звезды и Красного Знамени. Красивая и удивительно жизнелюбивая даже в 93 с половиной года. Каждому пример, как нужно принимать жизнь со всеми ее пороховыми бочками…

Только пчелы засвистели…

То, что началась война, 15-летняя Лида сразу и не поняла. Даже увидев в небе над родным селом самолет со свастикой. Поначалу, как это ни странно, она испытала лишь досаду.  

Дело в том, что самой большой помехой в жизни Лиды на ту пору было назойливое внимание парней, уж больно красивой выросла дивчина. Она и брата просила: «Володя, ты скажи хлопцам, чтобы они на меня сильно не заглядывались. Не нравится мне это!» 

Поэтому, когда июньским днем за ней увязался самолет (именно что увязался: летел прямо над ней, низко-низко), первое, о чем подумала Лида, было: «Ну вот теперь с неба достают! Мало мне их на земле…» И только когда самолет пошел над полем в бреющем полете, едва не задевая верхушки немногочисленных деревьев, девушка испугалась. Побежала, спряталась под вербой – будто верба могла защитить. А когда возле нее засвистели часто-часто пчелы (так показалось перепуганной девчонке), она даже не поняла, что попала под первый в своей жизни обстрел…

Почти 80 лет прошло, а Лидия Игнатьевна по-прежнему боится звука летящего самолета.

– У нас дача на Пятом Ключе, над нами часто военные самолеты летают. И мне каждый раз, когда слышу этот звук, хочется спрятаться, – признается ветеран.

За себя и за сестер 

Конечно, она помнит и другие страхи, засевшие в душу тогда, в 1941-м. Их село в украинской глубинке, где и радио-то не было, очень быстро познало, что принесла немецкая оккупация. 

Четыре раза Лиду пытались угнать в Германию. Все четыре раза она сбегала. В первый раз получилось проще всего: потихоньку сошла с брички, где сидели хлопцы и девчата, отобранные для отправки в Германию, приотстала и смешалась с провожатыми. Получилось. Спрятали ее родственники в соседней деревне. Правда, недолго ей пришлось скрываться – прибежала тетка со слезами: «Ой, Лида, Лизу (младшую сестру) забирают!»

Пришлось Лиде возвращаться, сдаваться немцам: мол, возьмите лучше меня, я сильнее, выносливее. Шла, конечно, с расчетом, что снова удастся сбежать. Так и вышло, только уже не столь гладко. Немцы беглую вскоре поймали и по третьему разу поставили в строй остарбайтеров. 

А тут девушке и вовсе чудо лишь помогло. Уже в Киеве на сборном пункте, куда свозили людей перед отправкой в Германию, тетя Лиды выпросила у местных полицаев отпустить племянницу ненадолго, мол, перед дальней дорогой помыться да переодеться бы надо. Отпустили, но в охрану старший полицай определил свою подружку, чтобы та проследила да привела девчонку обратно. А охранница случайно ли, нарочно ли, но на обратном пути задержалась на проходной со своим хахалем, и Лиде вновь удалось убежать. 

На этот раз тетушка прямиком отправила племянницу в госпиталь, где местный врач (в немецкий госпиталь «призвали» и местных врачей) за кусок сала выправил ей справку о том, что девушка больна туберкулезом.

– А я здоровая была, сильная. Какой туберкулез? У меня простуды ни разу в жизни не было. Врач долго ломал голову, какой диагноз мне поставить, – вспоминает Лидия Игнатьевна. – Но туберкулеза гитлеровцы жутко боялись…

Эту справку она и предъявила немцу, когда ее забрали в четвертый раз.

– Они нас заставляли полностью раздеваться. А это так стыдно! И вот стоит немец, разглядывает меня, за плечи, за руки хватает, приговаривает: «Карош!» Я набралась смелости и эту справку ему под нос сую. А сама едва не трясусь от страха: поймет, что подделка, справку порвет, меня расстреляют. Или еще как накажут. Стоит немец, смотрит то на меня, то на справку, то опять на меня, то опять на справку. В конце концов разозлился и написал заключение, что я для работы в Германии непригодна…

На пороховой бочке

А в 1943-м село освободила Красная армия. Родительский дом Лиды стоял у самой околицы, к ним советские бойцы заглянули к одним из первых. 

– Заходит в хату офицер и видит, что все дети (а было нас семеро, и четверо – подростки, которых немцы в остарбайтеры-то и забирали) в семье остались, – вспоминает наша героиня. – И давай на отца кричать: 

– Ты, – орет, – полицай?! 

– Нет, – отвечает отец. 

– Староста? 

– Нет. 

– Тогда как ты умудрился всех детей сохранить?

И тут я выхожу вперед, а у меня полная пригоршня бирок, их всем, кого в Германию угоняли, выдавали. 

– Ну если ты сумела отстоять всю свою семью, значит, будешь воевать. Такие резвые да смелые нужны нам на фронте! – это он, наверное, похвалил меня так. И пообещал: жди повестку.

И в самом деле спустя время призвали Лиду на фронт.

– Служила я в отдельной артиллерийской снаряжательной части, – продолжает рассказ Лидия Игнатьевна. – Боезарядов армии по-прежнему не хватало, и нашей задачей было начинять уже отстрелянные гильзы. Наша часть должна была находиться поблизости от наших же артиллерийских установок. У нас был порох, были болванки, начиненные тротилом, взрыватели, капсульные втулки, но гильз не было. Мы должны были отстрелянные гильзы собирать возле батареи. А гильзы были какие… Где-то порох не сгорел, где-то капсульная втулка не выбита, так что случалось, что взрывались они прямо у нас в руках. Люди и гибли, и горели, отрывало руки и пальцы. Только я будто заговоренная была…

Так бок-о-бок с артиллеристами и воевали девчонки-снаряжательницы, освобождали Украину, Молдавию, Румынию. День победы встретили в небольшом румынском городишке. Лишь в октябре 1945-го пришел приказ расформировать часть, а личный состав отправить домой. Лиду же, ставшую специалистом в деле изготовления снарядов, не демобилизовали, а направили служить дальше – в Киев, на базу народного комиссара обороны при артиллерийском управлении. В общем, война для девушки продолжилась. Только враг был другой – бандеровцы.

Хранимая судьбой. И совестью

Не шибко любит Лидия Игнатьевна вспоминать военные годы еще по одной причине. 

– Меня же часто приглашали и приглашают на встречу со школьниками, с молодежью. А я вижу девчонок – молодых, красивых, и у меня горло перехватывает, – вздыхает ветеран. – У нас ведь юности не было. Три года жизни на оккупированной земле. Знаете, как хотелось: в платье, в туфельках, без оглядки на немцев, не боясь, что они обратят внимание… После – фронт. Постоянные артобстрелы, взрывающиеся гильзы в руках. Парни? Да какие парни! Десять девчонок нас служило. Ну и начальство было. 

Проявлял ко мне поначалу интерес наш замполит. Но я сразу поставила себя так, чтобы он понял: он мне неинтересен. Нужно отдать ему должное – оказался понятливым, навязываться не стал, более того, начал меня опекать, можно сказать, по-отечески. Никого ко мне из парней не подпускал. А мне и хорошо. А то появился один ухажер, начал ко мне приставать. Я, говорит, тебя озолочу. А мне страшно! Это как он меня озолотит-то? Он что, кого-то обворует?

Одним словом, испугалась Лида и нажаловалась на незадачливого поклонника замполиту. Он его тут же перевел в другую часть. 

Вообще, в том, что касается репутации женщин, волею судеб оказавшихся на фронте, в мире мужчин, Лидия Игнатьевна категорична: все дело тут в воспитании и в наличии внутренней совести у женщины, причем у любой, вне зависимости от времени и поколения («Театр, опера и книги» – см. на стр. 3).  

– Ходили у нас в селе разговоры во время оккупации, что некоторые девчонки живут с немцами. Семью свою спасали или для удовольствия? И так, и эдак было. И на фронте, наверное, можно было ради лучшей доли удачно устроиться, – рассуждает моя собеседница. – Да и у нас была возможность погулять, рядом с нами стояли летная, танковая части, соседи, бывало, нас в гости приглашали. Но нет, мы себя держали. 

В человеке должен быть стержень. Это я не только про отношения с мужчинами, вообще про жизненную позицию говорю. Я вот в постперестроечное время, когда страна жила по талонам, была председателем продовольственной комиссии, мы курировали распределение продуктов по магазинам. Так вот я никогда, ни разу не позволила себе воспользоваться своими возможностями. Ни один окорочок не взяла без талона. Почему? Стыдно!  

И от дождя береженная…

Во Владивосток Лида переехала в 1948 году. В Приморье ее переманил родной дядя. Он же и познакомил племянницу с первым мужем.

Здесь она работала на складах ТОФ – тех, что находились в Минном городке. Была мастером отдела технического контроля по вооружению и контролировала качество сборки снарядов.

Первого мужа Лидия Игнатьевна похоронила рано. Осталась молодой вдовой. Да еще и служила в воинской части, а значит, отбоя от ухажеров не было. И только для того, чтобы обезопасить свое честное имя, решилась выйти замуж второй раз. Без любви, без ухаживаний. Чтобы только замужний статус иметь. Чтобы не приставали, чтобы на репутацию тень не упала.

– Сказать откровенно, не испытывала я к своим мужьям какой-то особенной, неземной любви, – признается она. – Но зато с детьми и внуками мне очень повезло! 

О них Лидия Игнатьевна может рассказывать бесконечно. И о том, какие конфеты любит старшенький (старший сын то есть), и какой мастер золотые руки вырастет из младшенького (тут уж о правнуке речь).

– Зато мне жизнь с другой стороны улыбнулась, – добавляет фронтовичка. – Я не знаю, как дверь в поликлинику открывается. Вот вообще не болею (три раза сплюнем через левое плечо всей редакцией!). 

А я вам больше скажу: в апреле она уже вовсю в свои 90 с плюсом на дачных грядках вкалывает. Босиком! Прошлым летом, клянется, самолично 30 ведер картошки выкопала. 

– Хотя, – сознается, – бывает дело, давление изредка подскакивает.

– Таблетки пьете? – интересуюсь.

– А зачем? У меня другое лекарство – коньячок, домашняя вишневка, – демонстрирует хозяйка свою «аптеку». – Я чувствую, когда у меня давление поднимается: ноги начинают мерзнуть. Так я 30 граммов выпью, и через полчаса опять молодец… А пойдем-ка, дам попробовать наливки под вареники, вчера налепила…

Есть у Лидии Игнатьевны и свое личное чудо: на нее никогда не льет дождь. Какая бы непогода на улице ни бушевала, стоит нашей героине выйти на улицу – все, дождь прекращается. Ее соседки по старому адресу, когда она жила на улице Жертв революции (ныне улица Луцкого), даже приноровились стирать белье в те же дни, что и Лидия. Все были на сто процентов уверены: дождя в этот день не будет. 

В общем, вот он, простой секрет светлой бабушки Лидии Игнатьевны: жить по совести. А в награду – чистое небо и крепкое здоровье.

Автор: Анжелина ШИЛАН