«Юля, я тебя люблю!»

Окончание. Начало в номере за 12 декабря

В первые ноябрьские морозы Настя пришла на занятия в норковой шубке и модных, с голенищами трубой, сапогах. Тетрадки с конспектами лежали в сумочке с двумя иностранными буквами L и V, сменившей холщовую авоську, которую она раньше обычно носила через плечо. Отлакированные длинные черные волосы, подведенные брови, дорогой маникюр «шеллак» на длинных ноготках. Сертификат в салон она обнаружила в подаренной Александром сумочке как приятное дополнение. И духи, «Иссей Мияки» – как приглашение в многообещающее японское путешествие.

Соседки по комнате в общежитии завидовали молча. Не выдержала только Ирка, с которой они вместе приехали на учебу из провинциального городка. Показав рукой на подвеску с ангелом, которая появилась на шее Насти вместе с ажурной цепочкой, она спросила:

– Там всем такие выдают?

– Где – там? – Настя поняла сарказм подружки, но шутку не поддержала.

– Ну там, куда ты уезжаешь периодически после занятий.

– Нет. Не всем. Только особенным.

Неделей раньше, картинно обернув золотое ожерелье вокруг тонкой шеи, Александр прошептал ей на ухо: «Это тебе за то, что досталась мне девочкой». 

Однокурсники уже не удивлялись появлению у дверей факультета большого джипа, ожидающего Настю после занятий.

«Схватила быка за рога. Когда свадьба, Настасья?» – шутили они на переменах. Но ответа не было. И будет ли он, если разница в годах почти равняется возрасту его дочери, неизвестно. Но перед сном на узкой общежитской койке девушка представляла себя в подвенечном платье. 

«Белоснежное, длиною в пол, рукава «фонариком», по бюсту шитье, а сзади – ажурный шлейф, и чтобы его за края несли девочка и мальчик. 

Фата, наверное, не в моде сейчас, а чем тогда украсить голову? Веночек из белых цветов хорошо будет смотреться на моих черных волосах. Бусики еще, сережки белые. Все должно быть белым! И букет невесты тоже должен быть из белых цветов и маленьким, чтобы было удобно бросать его через плечо. Потренироваться только надо, подушку через плечо кинуть или мешок какой, что ли? Пусть бы Ирка букет поймала. Тогда она всем в городке расскажет, какая у меня была свадьба и как ей повезло оказаться в подружках невесты. А детей хочу двоих, девочку и мальчика. Да, сначала девочку. Как у нас во дворе говорили: будет нянька – будет и лялька. А потом пусть мальчик, дочка будет ему сестрой и мне помощницей».

Зимнюю сессию Настя сдала досрочно, чтобы успеть в короткие новогодние каникулы слетать с любимым на теплые воды онсенов – горячих источников. Милые японские радости были возможны только после оливье и шампанского на семейном столе Александра.

– А что ты скажешь жене? И детям? Почему тебя нет дома на каникулах?

– Детям пусть жена объясняет, что папка деньги для семьи зарабатывает. А для нее у меня есть железное оправдание.

Он показал билет на самолет.

– Сахалин? Мы летим на этот остров?

– Мы с тобой летим в префектуру Тоттори. А жене будет предъявлена официальная версия: моя командировка по работе.

Ей и в голову не пришло сказать ему «ну и сволочь же ты…», ведь она его таким не считала. Он же сказал, что у них с женой давно уже ничего не было. Что она старая и некрасивая, молодится с помощью косметолога, но все напрасно, надоела до чертиков, он ее не любит. Их держит вместе только сын-школьник, а дочка уже почти взрослая, но надо дорастить потомство.

– А потом, Анастасия, мы будем вместе с тобою навсегда. Устрою сына в институт, эти семь лет пролетят незаметно, поверь мне, я взрослый дядька, знаю, что говорю. И ты еще молодая, и я не старый – начнем всю жизнь заново. Ты же знаешь, что я влюбился в тебя с первого взгляда.

– Как ты мог влюбиться взглядом, если подъехал сзади? – Настя и верила, и не верила ему.

– Ты шла и не замечала ничего вокруг, прихрамывала чуть-чуть, почему и обратил на тебя внимание. А я проехал мимо, посмотрел в зеркало заднего вида, влюбился и притормозил. Со всех сторон тебя узрел. А ты какую машину хочешь: красную или белую? – перевел он разговор… 

После новогодних каникул Настя занялась дипломной работой. Александр пошел навстречу ее занятости и обозначил конкретное время встреч. В его обеденный перерыв. Теперь она могла приезжать на свидания сама, в маленькой красной машине. А ресторанный ритуал сократился на кофе «до» и кофе «после» в съемной квартире.

«Так некстати эта рвота», – подумала Настя, когда однажды весенним утром собиралась на работу. Магазин, в котором она надувала воздушные шарики перед курсовой презентацией, предложил ей место менеджера по рекламе. До защиты диплома оставалось два месяца, он был готов в целом, по главам. Оставалось оформить в соответствии с требованиями и дождаться дня защиты. Поэтому на предложение работать по официальному договору она согласилась, долго не думая.

«Опять тошнит». 

Посещение женского врача внесло коррективы в предстоящую осень. 

Еще больше неожиданностей принес разговор с милым, любимым, единственным мужчиной в ее жизни. 

До него только одноклассник Валерка на выпускном вечере неумело чмокнул ее в щеку, когда все ушли вперед, встречать рассвет на мелкой речке. А он шел рядом с ней, приноравливаясь к ее медленным шагам, щадящим натертые новыми туфлями ноги. 

Валерка пытался оказать на нее влияние, неумело манипулируя: 

– Ты уедешь и забудешь про меня. 

– Но, может, я не поступлю. Там знаешь какой конкурс?

– Поступишь. Ты умная. А я останусь здесь, отцу в мастерских помогать.

– Учиться надо было лучше.

– Я приеду к тебе в город.

– Зачем тратить деньги? Я сама на каникулах приеду к родителям.

После первого семестра она действительно приехала домой. Но говорить с Валеркой на морозе оказалось не о чем. В ремонте сеялок она не разбиралась, а разработка рекламного продукта не входила в сферу интересов простого парня из провинциального городка. 

Финальный разговор внес ясность о грядущем потомстве.

– Саша, я не могу отказаться от ребенка.

– А я не могу его сейчас принять.

– Но это же наш, общий, ты же знаешь.

– Знаю, но не сейчас. У меня выборы на носу, репутация двоеженца мне совсем ни к чему. Мы же договорились, что станем семьей не раньше чем через семь лет. Тебе нужно было самой побеспокоиться о том, чтобы этого не случилось. У нас впереди вся жизнь, а ты куда-то торопишься, – Александр сделал многозначительную паузу, во время которой за окном в лесу начала считать года кукушка. Потом добавил, словно забивая последний гвоздь в шкатулку ее надежд:

– Я дам тебе денег на врача. Найди его где-нибудь.

На закате больничное окно высветилось золотым орнаментом. Огромный красный мандарин натужно протискивал свое тело между крышами домов. Облака помогали ему, давили на него, прижимая все ниже, ниже, пока совсем не утолкали в сумрак. Насте хотелось стоять здесь вечно и смотреть. Смотреть и плакать, не переставая. И не думать о том, что случится завтра утром в операционной.

– Не плачь, все пройдет. Многие женщины это делают, потом все забывается. Такова наша женская доля. Молодая, успеешь еще пятерых родить, куда спешить в твои годы? – Симпатичная женщина с большим животом вышла в общий коридор дородового отделения на вечерний променад. 

Увидев тоненькую, плачущую у окна девушку, поняла, зачем она здесь. И утешала Настю как могла:

– А я уже третьего ношу. Дочка наша еще в студенчестве появилась. Я тогда долго лежала на сохранении, как и сейчас. В первую беременность врачи боялись, что не смогу сама родить из-за дефицита веса, такая же худенькая была, как ты. Кожа да кости и три килограмма новой жизни во мне. А в этот раз давление, плод крупный ставят, и все время под контролем докторов опять… Помоги-ка мне, дорогая, дойти до палаты, что-то голова кружится. Меня, кстати, Юлей зовут. А тебя?

– Анастасия, – вытерев слезы рукавом больничного халата без пуговиц, на завязочках, ответила девушка.

– Пойдем, Настя, посидишь со мной, поговорим о нашем, о девичьем. Успеешь еще в своем отсеке думки гонять всю ночь. У меня все соседки по палате разбежались на выходные по семьям. А я боюсь уходить. Мне лучше здесь быть, все-таки дежурный врач в роддоме есть, если что. А дома муж с детьми сам справится, не маленькие уже.
 Настя, шмыгая носом, неловко взяла под руку женщину. Не молодую, но с хорошей фигурой (если мысленно убрать живот). Большого удовольствия вести ее по коридору она не испытывала, но персонал не дозовешься, да и неудобно отказать. 

В палате будущая многодетная мамаша, держась за спинку кровати, осторожно присела. Взбив подушку, привалилась к ней, выгибая живот кверху. Лицо было бледным, с синевой под глазами, но красивым. Несмотря на больничные условия, короткие светлые волосы были чисты и уложены в прическу, глаза подведены черным карандашом, губы отливали малиновым блеском. 

Юля заметила оценивающий взгляд Насти и улыбнулась:

– Вдруг муж придет навестить! Надо всегда хорошо выглядеть перед ним. Как бы ни было тяжело или больно, мужчинам незачем знать о наших муках. Природа определила нас в этом качестве им служить: детей рожать да рубашки гладить. 

Отпила воды из стакана и продолжила:

– Раньше тридцатилетних называли старородящими, а мне уже сорок. Как же меня теперь называть, древняя, что ли? Вот и боятся врачи, заперли меня сюда за месяц раньше, под свой присмотр. Да не дозовешься никого. Сегодня пятница, все дневные врачи ушли, как по звонку, домой. Только дежурная смена осталась.

Длинный монолог нелегко дался Юле. Она пожаловалась с болезненной улыбкой на лице:

– Надо же, как давит сзади, как будто обручем стянули, – женщина медленно растирала левой рукой затылок. – Да ты не переживай, тебя уже завтра отпустят после обеда. С утра все сделают – и домой. До тебя таких здесь много уже перебывало. 

Настя после этих слов сжала губы в попытке удержаться от очередной лавины слез. Она смотрела на эту ухоженную и благополучную соседку по палате и думала, что это несправедливо. 

Когда одной – три ребенка, а другой – ни одного.

– А муж никогда не заставлял вас избавляться от детей?

– Боже упаси! Даже мысли такой у него никогда не было! – Юлия, несмотря на неважное самочувствие, вздернула нарисованные брови с негодованием. – Супруг старше меня на три года, я еще училась, а он уже работал после института, но не по специальности. Кому нужен специалист-филолог в разваленной стране? В школе учителям копейки платили, мы бы не выжили на его зарплату.

Она снова выпила воды. И продолжила:

– Они с другом наладили маленький бизнес, продавали засушенную корейскую лапшу. Арендовали по городу киоски, сами там торговали, а в магазины на реализацию ее сдавали. Сказал мне, когда я в первый раз забеременела: «Рожай, прокормимся». Хотя мы тогда впроголодь жили, кроме винегрета да той самой лапши редко что на столе появлялось. И второго ребенка он очень хотел, потому что мальчик на УЗИ показался. В тот раз я сильно нервничала, думала, не доношу. У мужа разборки по бизнесу начались, кому-то приглянулся его магазин, не на том месте выстроил. Похитили его.

– Кого? – не поняла Настя.

– Мужа похитили. Закрыли в контейнере на каком-то заброшенном складе и два дня не выпускали. Сидел в темноте, по стенкам бил, да кто услышит… 

– И вы не знали, где он?

– Ну откуда, сама подумай? Он никогда не исчезал из дома без предупреждения. Если в командировку едет, то всегда отчитается, куда, с кем. Всегда точное время возвращения говорит. Я же ему вкусный ужин к приезду готовлю. Он любит оладьи со сметаной. Но не просто макать их туда, в чашечку, а особым способом. Нужно сахар со сметаной перемешать и слоями уложить оладушки, смазывая между ними этой смесью. Они тогда пропитываются, нежные-нежные становятся. Муж сказал, что его так в детстве бабушка кормила. Он вообще очень добрый и отзывчивый человек. Однажды пришел домой утром, я все глаза в ночное окно выглядела, где он, что с ним. Тогда еще телефонов мобильных не было, не мог мне позвонить. А муж, оказывается, вступился за девушку, к ней два парня приставали, он же не мог пройти мимо.

– В драке пострадал? В больницу увезли, что ли? – Настя вовлеклась в разговор, сама того не замечая.

– Сейчас передохну, подожди…

В паузу было слышно, как в коридоре шкрябает пол уборщица. А Юля продолжила:

– Нет, он же сильный у меня, парней раскидал, а тут милиция мимо ехала. Разбираться не стала, лежачих на ноги поставила, а его в кутузку на всю ночь. Таким порядочным его в семье воспитали, повезло мне с этой стороны. У нас очень хорошие семейные отношения с его родней. Бабушки уже нет на свете, а со свекровью мы ладим. Это же в наших интересах – дружить ради общего любимого мужчины. Ей – сын, а мне добытчик, защитник и любовник. 

Юлия снова взяла с тумбочки стакан с водой, отпила и, виновато улыбнувшись, сказала:

– Ты не думай, что в наши годы ничего такого уже нет. У нас до сих пор все, как в первый раз. Видишь, вот результат, – женщина погладила свой живот. – Этого ребенка мы оба очень ждем. Наша отрада в старости! Чем еще кроме детей мне заниматься? У мужа теперь стабильный бизнес, все вопросы с конкурентами давно решил. Я не работаю. Он меня любит, обрадовался, что у нас малыш будет. Сейчас в сорок лет многие рожают, медицина поможет, если что-то пойдет не так.

«Что-то не так» оказалось ближе, чем все думали. Настя метнулась из палаты в коридор, требуя врача к своей новой знакомой. Медсестры на посту не было, пожилая нянечка, елозившая тряпкой по коридору, отмахнулась:

– Не шуми, ей рано еще, раз здесь, в дородовом лежит. И перестань тут бегать и кричать, вы все так думаете, что вот-вот родите. Успеется еще, натерпитесь, не то что сейчас…

Вернувшись в палату, Настя едва успела подложить полотенце под ребенка. Стремительные роды на фоне патологии, как объяснили потом врачи. На бешеный крик Насти «ребенок родился!» прибежали все, кому положено.

Пока персонал занимался с младенцем, Юля позвонила мужу, обрадовала его неожиданным известием. 

А Насте сказала:

– Теперь ты крестная мама моей дочки, в честь тебя назову ее Анастасией. Приходи на выписку в пятницу, обычно в два часа и документы, и ребенка отдают. Это я помню по своим прежним походам в роддом, – сказала Юлия, собирая вещи в другое отделение. Познакомлю тебя с мужем, надо же ему подружиться с будущей крестной нашей девочки.

– Я приду, – пообещала Настя. 

Почему-то ей казалось, что присутствие при рождении ребенка автоматически зачисляет ее в семейный круг. Разрешают же отцу быть рядом с женой в такой волнующий момент. Юлиному мужу не повезло, не вовремя все случилось. Без объявления, без подготовки. А ей судьба нечаянно такая выпала. Своего завтра отнимут, так хоть этого на руках подержать, потетешкать, побаюкать...

Вечером следующего дня она вернулась в общежитие. Молча разделась и легла на свою кровать лицом к стене. Девчонки, обеспокоенные ее ночным отсутствием, были рады тому, что вообще пришла, поэтому ни о чем не спрашивали. Захотела – поделилась бы. Но молчит ведь.

 «Живот болит, тянет, как всадник лошадь за узды. А я кто? Несостоявшаяся мать. И жена – сомнительная. Вернуть ему все шмотки? Швырнуть и шубу, и цепочку и сказать ему, гаду, все, что я о нем думаю!» – Настины мысли скакали, как шарик по теннисному столу, и искали выход обиде, боли. 

«Ангела подарил. Обрадовался приятному сюрпризу. Не вечно же мне в девочках ходить. Жена, выборы… Тварь. Ребенка не захотел… Как больно после этого всего... 

А все-таки чья заколка для волос тогда в ванной комнате на стекле лежала? Сказал, что хозяйка прибираться приходила, белье сменить, да и забыла, наверное. А зачем ей заколка, я же виделась с ней за неделю до этого, пошутила еще тогда в ее сторону, столкнувшись в дверях квартиры: «Наталья, вы совсем «под мальчика» подстриглись? Так коротко, ежик один на голове». Не нужна ей заколка, некуда цеплять. Кто-то еще, кроме меня, захаживает в ту квартиру? Когда уже боль утихнет? Невыносимо… Видеть его больше не хочу. Проживу как-нибудь на зарплату, репетитором еще можно, как Ирка, подрабатывать».

Приняв решение, уснула.

Через день боль в животе утихла и Настя пошла в детский магазин. Не зная, что купить в подарок новорожденной, она ходила между прилавками. Трогала шапочки, рассматривала пинетки. На предложение продавца помочь советом откликнулась с радостью, чтобы прервать это бессмысленное ковыряние в несбывшихся мечтах. Купила розовое платьице на вырост. А все младенческое, как подсказала продавец, молодые родители наверняка купили загодя.

Настя усмехнулась про себя: «Молодые… Им в сорок лет живую игрушку захотелось, а мне на взлете обрезали крылья…»

Александр не звонил уже вторую неделю, словно наказывая ее за неразумный поступок. За самовольство. За нарушение предписанных им законов. Ей звонить ему – запрещалось. 

Через три дня Настя с букетом цветов шла по городскому проспекту к знакомому трехэтажному дому с высокими окнами. Теплые весенние лучи пробудили к жизни первую зелень на газонах. На одном из них, прямо перед фасадом роддома, красными розами была выложена надпись: «Юля, я тебя люблю!»

Розы были огромные, алые, полностью распустившиеся. Цветки были без стеблей, только бутоны. Они лежали в плотной последовательности, утопая друг в друге. Цветоложе каждого следующего цветка бесстыже входило в лепестки предыдущего, образуя широкую красную вязь. Из-за этого фраза читалась без труда, определенно и четко. Ее не только с третьего, но и с десятого этажа можно было увидеть. 

«И вправду муж ее любит. Такую фантазию проявил ради Юлии. Неужели и у меня когда-то так же будет? Или моя судьба загублена навеки?»

Отогнав от себя тяжелые мысли, Настя толкнула дверь роддома. 

– Ты к Семеновой? – спросила ее медсестра.

– Да. Хочу поздравить, – через силу улыбнулась девушка.

– Сегодня у нас одна она выписная, девочка крупная, хорошая родилась. Настасьей назвали. Муж ее нам всем подарки богатые сделал, рад до неба ребеночку. Ты их знакомая или родственница? 

– Я только Юлю знаю, недавно познакомились.

– Понятно. Ты пальто сними, вон вешалка, и проходи в комнату ожидания матери и младенца. Счастливый отец там уже ждет не дождется.

Настя повесила пальто и, держа в левой руке подарок, а в правой скромный букет белых цветов, шагнула внутрь комнаты. 

На звук открывшейся двери повернулся стоявший у окна мужчина. 

В потоке солнечного света Настя не сразу поняла, кто стоит перед ней. Шагнула вперед, улыбнулась, хотела сказать «Здравствуйте, поздравляю с дочкой», но вместо этого, приглядевшись, остановилась и замерла.

Александр смотрел на нее так, как будто готов был задушить на месте и растереть в космическую пыль, чтобы во Вселенной не осталось и следа от их отношений.

– Ты зачем сюда пришла? Кто тебе сказал? Скандал хочешь устроить? Не выйдет у тебя, слышишь, дурочка! Разворачивай оглобли!

Он решительно пошел на нее. Настя, защищая лицо пакетом с подарком, со всей силы швырнула в него букет, который он с легкостью отбил в угол. А девушка, бросив пакет на пол, развернулась и выскочила из комнаты.

Подхватив пальто с вешалки и пробормотав медсестре: «Извините, мне надо бежать на работу, не успеваю», вышла из здания.

На зеленом холсте земли все так же бесстыдно лежали воткнутые друг в друга розы. Настя, не думая о последствиях для туфель, ступила на газон и в ярости разметала ногами все цветы в разные стороны. А последнее слово вместе с восклицательным знаком с ожесточением вколотила каблуками в землю. 

Не оставив в живых ни одной буквы из чужого признания в любви.

Автор: Татьяна ТАРАН