«Юля, я тебя люблю!»

– Такая красивая девушка, а почему гуляет одна?

Настя сначала хотела повернуться на голос, даже повела плечом в сторону, но потом подумала, что это говорят не ей. Не отрываясь, она смотрела на плакат с шикарной моделью, держащей в тонких пальцах французские духи. Рекламный баннер закрывал собою половину огромного окна парфюмерного бутика. Девушка медленно шла вдоль витрины, сосредоточившись взглядом на фотографии ярких, сочных, чуть приоткрытых губ королевы недосягаемой красоты. Когда во второй половине окна появилось ее собственное отражение, Настя отвела взгляд от стекла. Потому что собственным изображением осталась категорически недовольна.

Не замечаемый ею вишневый японский джип двигался за ней на самой малой скорости вдоль чугунных цепей, нанизанных на столбики ограждения дороги. 

– Красавица! – мужчина снова обратился к идущей по тротуару девушке. – Быть может, нам по пути? 

На этот раз она догадалась, что спрашивают именно ее.

– Вы ко мне обращаетесь? – спросила с удивлением.

– Конечно, к тебе. Других красавиц в этом квартале я не вижу, – мужчина добродушно улыбался из открытого окна машины, вокруг глаз струились морщинки, чисто выбритое лицо и крепкий мужской подбородок вселяли уверенность во всевластии над всем. – Садись, куколка, подвезу. 

 Он передвинул ручку автомата в положение «Р» и вышел из автомобиля. 

Девушка тоже остановилась. Ноги в туфлях на высоких каблуках изнывали от напряжения, до остановки еще полтора квартала, потом душный автобус с лохматыми сиденьями и четыре этажа до койки в общежитии. И пропади она пропадом, эта курсовая работа по рекламной акции сетевого магазина, на которой нужно быть во всем лучшем, что есть.

– Мне до Некрасовской, если можно.

– Такой красивой девушке, как ты, все можно. 

Он протянул ей руку, помогая переступить через кованые цепи, и повел к пассажирской двери. Открыл ее, предусмотрительно оглядывая поток машин на соседней полосе. 

– Садись.

Дверца не захлопнулась, а как-то мягко присосалась резинками к кузову. 

Икры девушки благодарно отпустили все веревки, которые связали ее ноги лаокооновым узлом после двух часов презентации и последующей ходьбы по спускам и подъемам городских дорог. 

Молочного цвета кожа салона была в тон к ее смешному леопардовому платью, сшитому самостоятельно по выкройке из журнала «Бурда Моден». А с синими туфлями под змеиную кожу, единственными праздничными в ее гардеробе, обивка салона не очень гармонировала. Но других, «на выход», у нее не было. 

В машине вкусно пахло клубничным освежителем воздуха, двигатель урчал, как довольный кот, облизавший до дна чашку со сметаной. Джип двинулся по полосе, и сразу запищали назойливые датчики. Девушка беспокойно оглянулась по сторонам: откуда идет звук?

– Пристегнуться надо, иначе так и будет пищать, – сказал водитель и, наклонившись в ее сторону, потянулся свободной рукой к пассажирскому ремню безопасности, чтобы вытащить его из паза. Задев при этом ненароком чуть заметные возвышения под рыжим шелком.

Девушка от мужского прикосновения вжалась в сиденье, замерла на секунду, а потом резко повернулась телом влево:

– Я сама! – правая рука потянулась к защитной ленте и прикрыла собой сокровенное, девичье. 

– Сама-сама! Верочка, Верочка, сама-сама-сама, – засмеялся мужчина. – Помнишь это кино?

– Какое?

– Где Гурченко и Басилашвили в главных ролях, а Михалков там Змей-искуситель, в вагоне у них смешная сцена была, но я забыл, как фильм называется. В снегу он там на гармошке играл, перед тюрьмой, чтобы охранники его услышали. Не помнишь?

– Нет. Я с Михалковым только «Жмурки» видела, там еще из «Бригады» парень снимался, высокий, черный такой. Не помню его фамилию, не Безруков, другой, – девушка еще больше съежилась в своих руках, которыми обхватила себя за плечи. 

Помолчали, глядя на дорогу впереди. 

– Александр, – произнес водитель без связи с предыдущей репликой. И пояснил: – Это меня так зовут, не Михалкова. А тебя как?

– Анастасия.

– Ты отдай мне в невесты Настю, дай мне в жены Анастаси-и-и-ю-ю, – бархатный баритон сгладил несовпадение интересов, и девушка осмелела:

– Чья это песня? Я не слышала такой. 

Мужчина притворно вздохнул:

– Это песня моей молодости. Юрий Антонов сочинил.

Настя никак не прокомментировала незнакомое ей имя. Лишь подалась вперед, глядя в лобовое стекло и сверяясь с привычным ей маршрутом автобуса.

– Мне к общежитию института, но вы не подъезжайте близко, к дверям, остановите вот за тем поворотом, – девушка показала рукой на ближайший перекресток. – А дальше я сама. 

– То есть дома тебя никто не ждет и не встречает, – не спросил, а ответил сам себе Александр. – В общежитии голодно, на ужин будут слипшиеся пельмени из пачки. А может, и вовсе просто чай с таком.

– С каким таким таком? – девушка рассмеялась, опустила наконец руки на колени и с интересом посмотрела в лицо собеседнику. 

– Выражение такое раньше у нас, у бедных студентов, было. Ни сахара, ни булок, ни конфет – ничего не было. С чем чай? Да ни с чем, просто так. Вот отсюда и «с таком». Эх… Как вспомню свою молодость… – Александр снова артистически вздохнул и продолжил: 

– А поедем-ка на обед, Анастасия. Я проголодался, как медведь на выходе из зимней берлоги. Да и пора уже по времени, два часа скоро.

Он показал на циферблат часов, встроенных в деревянную лаковую панель-торпеду джипа. 

– Хочешь прокатиться с ветерком? Я за городом знаю ресторанчик с медведями, посидим, расскажешь о себе. Едем?

Мельком бросив взгляд на девушку, водитель, не снижая скорости и не дожидаясь ее ответа, проскочил мимо означенного поворота к общежитию…

Спустя месяц она стояла у окна квартиры, которую он снял для свиданий. Город кончился на этом доме. Перед глазами – зеленый лес, редкий, как их встречи. Птичий гомон проникал сквозь приоткрытую створку, солнце было в зените, лучи стекали по стеклу, отдающему тепло, переходили на белую мужскую рубашку. 

В душ Александр пошел первым, а ее пятнистое платье непредусмотрительно осталось в ванной. Однако неприлично быть обнаженной перед мужчиной. А значит, выбора, чем прикрыть тело, у нее не было. 

Надевая его белоснежную, отглаженную сорочку, она отождествляла себя с ним. Ведь после всего того, что только что случилось, у них теперь все общее. В том числе и рубашка, одна на двоих. Разве может быть иначе после тех слов, что он сказал ей полчаса назад, нежным движением руки отодвинув девичьи волосы от порозовевшего ушка:
– Не знаешь себе цены, красавица. Таких девушек, как ты, – одна на миллион. Никто не должен прикасаться к тебе даже пальцем… Никто! Кроме меня, – и притянул ее к себе сильной мужской рукой.

Из ванной он вернулся в комнату, олицетворяя собой охотника из племени сиу, только что одержавшего победу над бизоном. Та же набедренная повязка (сотворенная из влажного полотенца). Еще не остывший охотничий азарт. Полное удовлетворение от процесса. Готовность повторить (чуть позже, не прямо сейчас). Свежий, сильный, умный.

Настя повернулась на звук открывшейся двери, хотела прошмыгнуть в душ, но мужчина властно приказал:

– Стой так! Не шевелись! – Он выставил правую руку как щит, рассматривая девушку сквозь пальцы на просвет окна, щурясь и довольно улыбаясь. Потом сказал: 

– Так бы и любовался тобой без конца. Солнце проходит прямо сквозь тебя, хрустальная моя лебедушка. 

Рубашка вроде бы прикрывала все, что нужно спрятать, но с непривычной стороны пришитые, а потому в неправильной очередности застегнутые пуговицы выдавали девичьи секреты.

– Я в душ, – низко нагнув голову, чтобы скрыть полыхнувшие щеки, она скользнула мимо него в защитную конуру ванной комнаты. 

Дальше жизнь потекла по обыденному сценарию. Свидания начинались обедом в ресторане, а потом он вез ее в малонаселенный район. 

– Аренда здесь дешевле. И жена не увидит. 

Свое супружеское положение он объяснил Насте сразу же после первого визита в съемную квартиру. 

– Я с ней как с женщиной не живу, – Александр не оправдывался, он просто правильно расставлял акценты. – Она мать моих детей. Ты же понимаешь, как важно детям вырасти с отцом?

– Не знаю, мне не с чем сравнивать. У меня был отчим. 

– И у меня отчим. Поэтому мои дети должны вырасти в полной семье. Старшая в институте учится, уже с парнем хороводится. Младший еще школьник, но и он скоро уедет. За границей будет учиться, я так решил. А потом мы с тобой станем неразлучны. 

– Но это же нечестно, так обманывать жену.

– А я и не обманываю! Я просто не говорю ей правды. Не говорю всей правды, – Александр уверенно вел автомобиль по знакомому маршруту, предвкушая свежевыжатый сок. И добавил: – Настенька, ты такая молодая, ты просто не можешь еще понимать чувства взрослого мужчины. Когда с тобой рядом двадцать лет одна и та же женщина, то уже наперед знаешь, как она сядет, как она ляжет… Это надоедает, страшно надоедает. Не заводит она меня, не тянет на подвиги, как в молодости. Но есть обязательства, понимаешь? Обязательства семейного человека, мужа, отца… 

– И вот эти еще, – мужчина неопределенно покрутил левой рукой возле своего лица, – эти ее манипуляции для борьбы с возрастом, они угнетают мою мужскую сущность. А у тебя кожа натянутая и упругая, как фарфор, я дождаться не могу наших встреч, ты мой родник, из которого я пью целительный нектар. И все никак не могу напиться. Приехали уже, выходи, моя волшебница…

На третьем свидании, завершая обед в ресторане, он попросил у нее небольшую сумму для расчета с официантом.

Настя удивилась:

– У меня совсем немного от стипендии осталось.

– Не переживай, сейчас обед закончим, и я тебе отдам. Кошелек в машине забыл, да лень за ним идти.

Денежный рулончик, который он потом положил ей в сумочку, оказался суммой в десять раз большей, чем нужно было для оплаты обеда. Настя увидела это только в квартире, доставая расческу и зеркальце, чтобы привести себя в порядок перед возвращением в общежитие. Она не выдержала и устроила скандал:

– Ты меня покупаешь? Зачем эти трюки? Мне не нужны эти деньги!

Купюры с шелестом полетели на измятую постель, а он, усмехаясь, сказал:

– Ты же не возьмешь их просто так. Гордость и крестьянское воспитание не позволит. А тебе надо платье новое купить. И туфли. В тон платью. 

На этом разговор о деньгах был закончен. Она смирилась. 

К хорошему быстро привыкаешь.

Продолжение следует…

Автор: Татьяна ТАРАН