Сирень и война

Продолжение. Начало в номерах за 8, 15, 22 и 29 августа

Страшные дни

По пути из университета домой я каждый день заходила к русской учительнице музыки на улице Фонтанной. Занятия на пианино продолжались в течение часа. В тот день я после занятий спустилась по улице Китайской и на углу повернула на самую оживленную улицу – Ленинскую. Вдруг меня окликнул незнакомый голос по-русски. Я оглянулась. Молодой человек, поприветствовавший меня улыбкой и дружеским голосом, был мне совсем незнаком.

– Кто вы? – спросила я, настороженно вглядываясь в его красивое лицо. Он слишком беззастенчиво для первой встречи обратился ко мне, девушке-иностранке, поэтому я проявила бдительность. Он заметил мою настороженность.

– Ой, извините. Я не такой человек, как вы думаете. Я... – он достал из внутреннего кармана костюма удостоверение личности и показал мне, озираясь, не видит ли кто.

По фотографии я узнала, что это действительно его удостоверение, но одновременно у меня появился страх: он был из ГПУ, которого люди боялись больше всего. Слишком много раз в последнее время я слышала о ГПУ. Если кто-то произносит хоть одно слово против правительства на каком-то собрании или же в очереди за распределением продуктов и товаров, сразу на месте его хватают и увозят в ГПУ, и этот человек больше не возвращается. Я вспомнила эти слухи и засомневалась в своих действиях. Почему меня остановил сотрудник ГПУ? Сердце тревожно забилось.

– И... у вас какое-то дело ко мне? – еле-еле выговорила я.

– Я прошу вас пройти со мной в наше главное управление, – сказал он с улыбкой, очень скромно и вежливо.

В этот момент я не смогла двигаться, поскольку окаменела от страха. Наверняка я побледнела. Почему меня уведут в ГПУ? Что я сделала? Кто-то оклеветал меня?

– Почему я должна идти в штаб ГПУ? Это какая-то ошибка. Во-первых, я ничего плохого не сделала. Сейчас я иду домой после занятий на пианино, – я старалась убедить его в своей невиновности.

– Нет, это не ошибка. Вас зовут Ятакэ Ёнэко. Вы учитесь на третьем курсе по кафедре русской филологии на педагогическом факультете государственного университета. Национальность – японка. Друзья называют вас Нина Ятакэ. Ну, как? Я не ошибаюсь? – спросил он спокойно с улыбкой.

– Вы хорошо проверили. И почему я должна идти в ГПУ? – спросила я еще раз.

Перебивая мой вопрос, он ответил:

– Я не знаю. Вы ничего плохого не сделали. Я должен проводить вас в штаб, не причинив вам вреда, – это моя обязанность.

– Проводить? Не надо провожать меня. Я хорошо знаю, где находится ваш штаб!

«Какие проводы, ты поставил меня в такое положение!» – вертелось у меня в голове. Я постепенно успокаивалась.

– Если вам неудобно идти рядом со мной, то не обращайте на меня внимания. Идите впереди, а я пойду следом за вами, – произнес он медленно и отступил назад.

Что бы я ни говорила, у него на лице неизменно была улыбка, и весь он – само джентльменство. У молодого человека были красивые синие глаза, но острый профессиональный взгляд. Его глаза говорили, что, даже если мы пойдем раздельно в толпе, убежать от него невозможно. Прохожие не обращали на нас никакого внимания. Им казалось, что молодая пара идет дружно и иногда шутит. Со временем мое напряжение несколько спало. С холодной улыбкой я сказала ему: 

– Мне все равно, идти с вами вместе или отдельно.

– Тогда пойдем вместе. Это более естественно. Хорошо? – он бесцеремонно пошел рядом.

Окружающие наверняка думали, что мы одноклассники. Мне это не нравилось, но я не хотела признавать свое поражение и сказала, что он может идти рядом со мной. Этого можно было бы и не говорить. На оживленной улице, днем никто не предполагал, что я была полностью в руках ГПУ. Наверное, те, кто вдруг исчез без причины, были так же уведены, как и я сейчас. И что ждет меня дальше в страшном здании ГПУ? Может, меня убьют без доказательств? Страх сразу охватил меня. Хотелось убежать, кричать громко и убежать! Но я не могла. Может быть, гэпэушник рассчитывал, что по неопытности я попытаюсь убежать, и, возможно, незаметно меня окружали еще несколько сотрудников.

Я знала, что ГПУ – это коварная организация, наводящая бесконечный ужас. Когда задержали дядю по обвинению в максимализме, я увидела жестокость ГПУ: его арестовали, заключили в тюрьму и отправили в ссылку. Ничего не объяснили, было неизвестно даже, в чем его вина. Слава богу, через год его освободили! Это событие оставило глубокую душевную травму в моем детстве. Страх и ненависть к ГПУ!

У жителей, хотя они не говорили ни единого слова, тоже были наихудшие чувства к ГПУ. Ходили слухи, что это чудовищно жестокие органы. Не только «реакционеров» и «чуждых элементов», но и людей, стоявших в очереди за покупками, критически высказывавшихся от усталости, тут же приглашали: «Ну-ка, сюда» – и уводили в неизвестном направлении. Где эти «элементы» находятся? Такое сейчас время. «Если раз увезли, то это все. Никогда обратно не возвращается», – так говорили тогда.

В последнее время внимание ГПУ было обращено на иностранцев. Японцы без определенного места работы говорили, что, когда виза закончится, им прикажут возвращаться на родину. Пока я не слышала, чтобы ГПУ дотянулось до японцев. То есть я первая? Для чего такое обращение со мной, девушкой, которую можно просто выслать по окончании визы, ведь продлить ее будет невозможно?

Что касается меня, мне кажется, что их целью не является изгнание меня из СССР. Худший вариант – подозрение в шпионаже. Гражданка Японии спокойно ходит в советский университет. Это может быть «подозрение». Я не шпионка. Я сама хорошо знаю себя, но доказательств нет. Они не смогут наказать меня. Тогда с какой целью? Почему? Я снова стала терять самообладание. Если я не возвращусь домой, что будут делать мои тетя и дядя? Как они будут беспокоиться! Не зная, кто и куда меня увез, как сильно они опечалятся!

По улице проходит много людей. Но в такой критический момент я не вижу ни одного знакомого. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь заметил меня.

Мы пришли в здание ГПУ на улице 25-го Октября (ныне Алеутская. – Прим. ред.). Краснокирпичное капитальное здание больше десяти лет не меняло свой внешний вид. Хозяева менялись несколько раз. Сначала в нем размещалась гостиница. Когда я приехала из Японии, здесь был штаб японской армии. После эвакуации какое-то время здесь жили японцы. А сейчас – штаб ГПУ (речь идет о здании на Алеутской, 44, где ныне размещается УВД Приморского края. – Прим. ред.).

Если подниматься по парадной лестнице с широкими каменными ступенями, то по левой и правой сторонам здания видны маленькие окошки. Молодой человек подошел к правому и перебросился несколькими словами с человеком за окошком. Потом он вернулся ко мне и передал бумагу: «Это пропуск. Войдите через центральный вход», – сказал он, поклонился и быстро ушел. 

Сначала он представился сопровождающим. Когда он привел меня сюда, его работа завершилась. Он ушел, а я? Часовой потребовал показать пропуск. Я показала. Дверь открылась, и появился офицер среднего возраста. С ним я поднялась на второй этаж. Он постучал в дверь предпоследней комнаты. «Войдите!» – послышался низкий голос из комнаты. Офицер открыл дверь, предложил войти, закрыл за мной дверь и ушел. Я поняла суть его службы, только когда услышала его шаги.

В центре комнаты третий гэпэушник в форме сидел за рабочим столом. Чтобы привести одного человека в ГПУ, потребовалось два человека. «Зачем такие окольные пути?» – подумала я. Вести допрос будет другой, то есть третий человек.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – он бросил взгляд на меня и предложил стул напротив него. Я со страхом села. – Добро пожаловать! Несмотря на занятость, вы любезно пришли. Наш разговор не будет долгим. Но это зависит только от вас, – неясно, то ли он приветствовал, то ли объяснял.

Я ответила просто поклоном, так как не смогла произнести ни слова, потому что сдавило грудь: перед ним на столе лежал черный пистолет. Это вызывало еще больший страх. Возможно, он собирался угрожать мне пистолетом – сердце тревожно забилось, возможно, он убьет меня – ощущение ужаса охватило мою душу, и я содрогнулась. Я старалась держать себя в руках, но не могла. «Какая я трусливая! Может, из-за молодости...» – подумала я.

– Вас зовут Ятакэ? Ёнэко? Правильно? Как учеба? Правда, вы отличница, не надо беспокоиться, – он с улыбкой начал говорить неожиданные слова. – Скоро вы окончите университет. А потом? Такой отличнице, как вы, я думаю, лучше учиться в Московской академии (здесь и далее речь, скорее всего, идет о Московском государственном университете. – Прим. ред.), чем работать.

Зачем они привели меня сюда? Почему он повторяет, подчеркивая «отличница», «отличница»? Если это комплимент, то он слишком долго говорит. Как будто зря тратим время. Я уже была еле живая... Лучше бы прямо сразу сказал о цели. Эта цель может шокировать, зато буду знать. Перед глазами пистолет – его дуло было направлено на меня, и я ничего не могла сказать. 

– Вы любите учиться? – продолжал он. Он знает мои интересы. – Любите, да? – повторил он.

Я молча кивнула головой.

– Тогда решено. После университета вы пойдете в Московскую академию.

Он шутит, что ли, такими неожиданными словами. Неужели они привели меня, чтобы вести такой разговор? Я очень хотела сказать все, что думаю, но тело била дрожь, и слова застревали где-то внутри. Он наконец-то заметил мое странное состояние. С сомнением спросил: 

– Что с вами? Почему вы молчите? Успокойтесь. Не надо напрягаться. Никто вас не съест.

Собрав силы, я сказала прерывистым голосом:

– Тогда, пожалуйста, уберите пистолет. Я очень напугана.

– Ах, это? Прошу прощения. Я не заметил. Сейчас уберу. Я не намерен запугивать вас. Это не нужно для нашего сегодняшнего разговора, – сказал он, улыбаясь, поспешно убрал пистолет в ящик стола и продолжал: – Вот, ну как? Теперь мы сможем говорить на равных?

  В каком равном положении? Что сказать? Наше положение ни в коем случае не будет равным. Я немного успокоилась после того, как он спрятал пистолет. Но все равно чувство настороженности осталось.

– Я хотела бы просто узнать, почему меня привели, – ко мне постепенно стало возвращаться спокойствие.

– Ах, по какому поводу? Дело в том, что мы хотели рекомендовать вас в Московскую академию. И хотелось бы узнать ваше мнение. Если вы не возражаете...

Продолжение следует…

Автор: Ёнэко ТОИДЗУМИ