Сирень и война

Продолжение.

Начало в номерах за 8 и 15 августа

Японская школа находилась на окраине японского района. Напротив, через широкую дорогу, жили китайцы. Несколько двухэтажных домов с белыми стенами стояли вдоль дороги. Между домами были узкие улочки. Я не ходила туда. Наверное, там были трущобы. В хорошую погоду китайцы, одетые в синие оборванные одежды, выходили из глубины квартала, садились перед белыми зданиями, загорали на солнце, сняв верхнюю одежду, давили вшей. Такую картину можно было наблюдать из окна классной комнаты на втором этаже школы. 

Первые этажи их зданий были заняты разными маленькими лавками. На вторых жили хозяева этих лавок. У них были жены и дети. Скорее всего, это были богатые китайцы. Говорят, что бедные китайцы не могли жениться. Жены ходили медленно, переваливаясь, как гусыни. Мне было смешно. А китайцы считали такую манеру ходьбы красивой. Мне кажется, если женщина так ходит, то ей неудобно заниматься домашним хозяйством. В свободное время китаянки выходили во двор, садились перед белыми зданиями и занимались рукоделием. Их ручная вышивка была очень красива и продавалась на рынке по высокой цене.

В суровые дни зимы на улицах часто встречались мертвые бедные китайцы. При виде их я дрожала от страха и жалости. Другие ученики не обращали на это внимания. Такое зрелище не было для них удивительным. Мертвых увозила куда-то русская милиция. Во время занятий я так часто смотрела в окно, что учитель делал мне замечания. Зачем такие бедные китайцы приезжают во Владивосток? На мой вопрос ответил один японец: китайцы говорят, что «мы не приехали. Владивосток с самого начала – наш город». Я не знаю, правда или нет, что китайцы – первые жители Владивостока.

***

Самое оживленное место в японском районе – Косой переулок (ныне улица Мордовцева. – Прим. ред.). Там было много магазинов и ресторанов. Несколько детей с этой улицы ходили в школу. Они часто говорили: «Вчера к нам приходил господин такой-то».

Как-то одна подруга пригласила меня к себе, чтобы отдать журнал. Я пошла к ней в Косой переулок. Пока я ожидала ее, из широкого парадного входа вышли несколько молодых девушек, одетых в яркие нижние кимоно; заметив меня, они то ли похвалили, то ли посмеялись, выкрикнув: «А, подруга Кэйко-чан. Миленькая, хорошенькая девочка». Я, наверное, покраснела и убежала.

Я была еще маленькая, но все же смогла представить, кто такие эти девушки и что это за заведение. Спустя несколько лет я узнала о них. Существовали посредники, которые собирали девушек из бедных деревень, обманывая их, обещали, что они будут работать служанками или на текстильных фабриках, платили им маленький аванс и увозили во Владивосток или еще дальше, вглубь края, и там продавали их. Бедные девушки только во Владивостоке узнавали, какая у них «работа». Со слезами они протестовали, но все равно их заставляли работать проститутками, хозяева эксплуатировали их максимально, доводя до изнеможения, в конце концов девушки привыкали. Но был случай, когда среди них оказалась одна смелая девушка. Она пошла в консульство Японии за помощью. Однако то было время, когда открыто была разрешена торговля людьми. Хозяин показал сотруднику консульства контракт. Сотрудник сказал девушке: «Ничего не поделаешь. Надо работать до конца контракта».

Когда я была студенткой, некоторые студенты, плохо относившиеся к Японии, упрекали меня: «Твоя страна, империалистическая Япония, – дикая, потому что там официально существует торговля человеком. Тебя это не унижает как женщину?» Я не нашла ответа. В связи с проститутками я вспоминаю одно событие, которое меня потрясло.

Это случилось, когда я возвращалась из школы домой. Я шла по Китайской улице (ныне начало Океанского проспекта. – Прим. ред.) – второму оживленному району в городе. Вдруг одна японка бросилась с тротуара на дорогу. Она была босиком, в распахнутом ярком нижнем кимоно, с традиционной японской, но растрепанной прической. Сразу было видно, что она проститутка и не в своем уме. Люди ругали ее и насмехались: «Она сошла с ума! Сумасшедшая японская проститутка! – Все прохожие обратили внимание на эту картину. – Портит общественные нравы. Скорее ее поймать и увести куда-нибудь подальше!» Одни смотрели с любопытством, другие проявляли к ней сочувствие. Она была молода и красива. У нее были почти детские черты лица. Кое-кто с сочувствием смотрел на нее. Приехал русский милиционер и пытался ее поймать. Она побежала. Милиционер погнался за ней. Как соотечественница и ровесница, я не смогла дальше это наблюдать и убежала. Не знаю, как дальше сложилась ее жизнь. На вид ей было 15–17 лет. Я не могла не презирать хозяина, который довел ее до такого состояния, и также не могла простить мужчин, использовавших молодых несовершеннолетних девушек для своего удовольствия.

Россия превратилась в Советский Союз

Трагедии после прихода Красной армии, которой боялись оставшиеся во Владивостоке японцы, не произошло. Люди, перебравшиеся в бывший штаб японской армии, с облегчением вернулись в свои дома и зажили, как раньше. Снова открылась японская школа. Настоятель Урадзио хонгандзи г-н Накамура вел занятия. Всего было 20 учеников. Занятия для всех классов проводились совместно в одной комнате.

В городе было спокойно. Люди готовились к Рождеству. На рынке продавали привезенные из леса елки. Их покупали взрослые, а дети дома украшали в ожидании прекрасного праздника. Хозяйки в течение трех или четырех дней готовили разнообразные традиционные рождественские блюда, суетясь и волнуясь, однако занимались этим с удовольствием и накрывали большой стол. Посередине обычно красовался целый жареный поросенок, начиненный овощами, фаршем и гречневой кашей.

В преддверии Пасхи белили стены, делали генеральную уборку и только после этого начинали готовить. Обязательное блюдо этого праздника – кулич. Его выпекали в форме цилиндра, украшали и помещали в самом центре стола, в окружении разноцветных яиц. Как и на Рождество, ставили разнообразные блюда. Люди ходили к знакомым и поздравляли друг друга, говоря: «Христос Воскресе!» В церквях целый день шла служба. А вечером верующие зажигали большие свечи и ходили внутри церкви и вокруг нее. Медленно передвигаясь, плавно водя свечами, они громко произносили: «Христос Воскресе!» На таких праздниках русские были очень счастливы. Я тоже с восторгом принимала в них участие. Но этот год стал последним, когда люди отмечали такие национальные религиозные праздники.

***

Шло время. 27 января 1924 года неожиданно сообщили о смерти Ленина. Причина смерти точно неизвестна – то ли из-за болезни, то ли от того, что политические противники стреляли в него во время митинга… Многие люди считали Ленина великим вождем, поэтому его смерть повергла всех в горе и растерянность.

В 1925 году были восстановлены дипломатические отношения между Японией и Советским Союзом. Наконец-то открылось японское консульство, над ним снова стал развеваться японский флаг. Всех оставшихся японцев пригласили на прием по поводу празднования открытия консульства. Мы с тетей тоже были приглашены. Я впервые оказалась в обществе взрослых. Это был замечательный прием. Там было много японцев и иностранцев.

Но в последнее время обстановка в городе стала постепенно меняться. Новым руководителем Советского государства стал «великий Сталин». (Мне кажется, русские любят ставить слово «великий» как приставку перед именами. Еще неизвестно, великий Сталин человек или нет, но уже так говорят). Этот «великий Сталин», сменив Ленина, повел народ на строительство первого в мировой истории социалистического государства. Сначала он расправился с «чуждыми элементами». Тот, кто попадал под эту категорию, подвергался аресту и ссылке. Много способных русских исчезло с работы. 

На следующем этапе под лозунгом «Религия есть опиум для народа» началось искоренение религии. Под предлогом, что «все священнослужители были против революции и помогали белой армии», из церквей изгнали священников, а церкви разрушили. В первую очередь был уничтожен красивый собор, который находился на углу улиц Светланской и Пушкинской. Я своими глазами видела, как взорвали красивое здание, которое люди любили и которым гордились. Я думала: «Да все же партизаны – дикие люди». Не разрушили почему-то лютеранскую кирху, находящуюся рядом с университетом, костел на сопке, японскую буддийскую молельню Урадзио хонгандзи в конце улицы Алеутской. Я не знаю, почему – то ли потому, что это были иностранные церкви, то ли просто не хватило денег.

Горожанам было велено сжечь дома все иконы. Глубоко верующие русские удивились и очень расстроились. Они чувствовали обиду. Но приказ есть приказ, и его нельзя нарушать. Поэтому они сняли иконы со стены с мыслью о «божьей каре» и, завернув их, спрятали подальше от глаз. Утром и вечером они доставали их и молились. У взрослого поколения невозможно искоренить веру полностью – не то что у молодых. Исчезли русские традиционные религиозные праздники – Рождество и Пасха, которые так нравились людям.

На следующем этапе были переименованы улицы. Светланская стала Ленинской, Алеутская – 25-го Октября и т.д. 

Вместо религиозных праздников появился другой, 1 Мая – День солидарности трудящихся всего мира. Раньше это был национальный праздник весны, и он не имел религиозного смысла. Для людей, живущих на севере, приход весны – самое радостное событие. «Пришла весна! Расцвели цветы», – так радовались люди и в этот день сажали деревья. То есть это был народный праздник, но новый День всех трудящихся носил политический оттенок.

 В этот день собирали студентов и рабочих, отправляя их на демонстрацию. В параде участвовала армия с военной техникой. Воздушно-десантный отряд демонстрировал свои самолеты и фигуры высшего пилотажа. На площади у Коммерческого училища учащиеся школ проводили спортивные соревнования. Но люди старшего и среднего возраста оставались дома и отдыхали, хотя уже и не готовили всякие праздничные блюда, как раньше. Остался только обычай ставить елки, но уже не на Рождество, а под Новый год.

Продолжение следует…

Автор: Ёнэко ТОИДЗУМИ