Шторм и солнце. И снова шторм!

Однажды студент Санкт-Петербургской консерватории Алексей Костюк во время летних каникул был в Барселоне. И вот вышел он из театра Лисео, вдохновленный, наполненный музыкой, пошел по залитой солнцем улице, пропитанной морским воздухом. И вдруг подумал: «Господи, вот бы мне в жизни так повезло – попасть в театр с талантливой молодой труппой в солнечном городе у моря! Какое было бы счастье…»

– Тогда, отправляя запрос в ноосферу, я не уточнил названия города, страны или хотя бы части света, – Алексей Костюк, ныне солист Приморской сцены Мариинского театра, заразительно хохочет. – Зато сейчас, выходя из театра на залитую солнцем площадку у входа и глядя на бухту Золотой Рог, думаю: «Вот и исполнила судьба твое желание. Причем в лучшем виде!»

Судьба (рок, высшие силы, назовите как угодно) Алексея Костюка всегда была щедра на крутые повороты. И переезд из Санкт-Петербурга во Владивосток, поверьте, сущая мелочь перед таким, например, фактом: документы на поступление в консерваторию в свои 24 года подал талантливый, подающий надежды… косметолог Алексей Костюк. Без какого бы то ни было музыкального образования. Как вам такой зигзаг?

«Леша, петь тебе не надо…» 

– Родился я в 1983 году в Ленинграде. И в детстве даже не мечтал о том, чтобы стать певцом, тем более в опере. Я рос в простой дружной семье, отец служил в милиции, мама – экономист. Никто особенно творчеством не увлекался. Я любил танцевать, пел в ванной и регулярно при этом слышал реплику от папы: «Не вой», – снова смеется Алексей. – Мечтал стать врачом, учился в медицинском лицее, поступил в медицинский университет имени Павлова и выбрал себе специальность по душе – дерматологию, на ее стыке с косметологией. В вузе участвовал в капустниках, где слышал уже от жюри: «Леша, ставим три балла, и только из уважения к тебе. Петь тебе не надо, и не пытайся».
В общем, сначала меня призвала медицина. Главное, что ни мама, ни отец никогда не настаивали на том, чтобы я выбрал какую-то конкретную профессию. Они всегда давали мне карт-бланш.

«Леша, тебе нужно петь!»

– И как же человек, любивший свою профессию и в целом всем довольный, вдруг заявил: «Буду петь!»?

– В том-то и дело, что никому ничего не заявлял. Как-то раз уже после вуза мы встретились с однокурсниками в караоке, и там мне одна девушка сказала: «Леша, тебе нужно петь». Я посмеялся: «Настя, ты же знаешь, у меня голоса нет». А она потащила меня на прослушивание к солистам Михайловского театра Валентину Шевелеву и Валентине Юзвенко. Они послушали меня и предложили позаниматься. Я хорошо зарабатывал, мог позволить себе хобби – пение. И ходил на уроки три раза в неделю. Получал от этого удовольствие. Никто, и я в первую очередь, всерьез это не воспринимал. А потом вдруг мои педагоги сказали: «Алексей, поступайте в консерваторию». Я улыбнулся: ну какая консерватория, у меня в жизни и так все налажено – работа, карьера с перспективой. Но педагоги стали настаивать, и тут я задумался: они говорят о достойном голосе либо потому, что я им деньги три раза в неделю плачу, либо потому, что и вправду что-то есть… 

В медицинском меня научили: если сомневаешься в диагнозе, обратись к профессионалам. В общем, я подал документы в консерваторию с одной целью: проверить, есть голос и талант или нет. И поступил на бюджетное место. 

– Для вас это было откровением?

– Да! Я прошел все экзамены, получил студенческий билет. Вышел из консерватории с этим билетом, сел в машину, и на меня словно обрушилось понимание: что ж ты наделал, теперь тебе надо учиться! Словно воды холодной ведро вылили… У меня была паника, я говорил самому себе: «Леша, ты занял чужое место, ведь на этом бюджетном мог кто-то учиться. А у тебя уже есть жизнь в медицине». 

С паникой я справился. И пошел учиться. На вечернее. Продолжая при этом работать врачом.

– Вы начали учебу в консерватории фактически с нуля…

– Да, и я прекрасно понимал, в чем сильно отстаю и где надо поднажать. Медицина приучает включать холодный рассудок и уметь учиться. У меня был катастрофически узкий музыкальный кругозор, музыкальная грамотность слаба, и об истории музыки, тем более зарубежной, я знал ну очень мало. Вот на эти предметы налегал особо. И если на первом экзамене по истории музыки у меня была тройка, то к концу курса – стопроцентная пятерка. 

Мне безумно повезло с педагогом по сольфеджио и гармонии Марией Людько. А легче всего давалось актерское мастерство. Низкий поклон педагогу Эрнсту Романову, я такой кайф ловил на его занятиях! Танец очень нравился. Это потрясающе: два раза в неделю встаешь у станка, учишь рисунок танца, а через месяц-другой замечаешь, что при одном виде станка машинально подтягиваешь живот и выравниваешь спину.

Я вообще люблю учиться. Недавно поступил в аспирантуру на искусствоведение. Реально получаю удовольствие, когда учусь чему-то. Так мне интересно жить, иначе мозг превращается в болотце.

«Леша, зачем?»

– Начав учебу, вы решили, что с медициной покончено?

– Ничего подобного. Такое решение я принял только на последнем курсе консерватории. Ведь обучение в вузе – еще не профессия, это только 10 процентов твоего будущего курса в жизни. И если ты учишься на певца, вовсе не факт, что вообще будешь петь. Здесь все надо оценивать здраво. Я в этом смысле позволяю течению нести меня, никогда не сопротивляюсь. Просто наслаждаюсь жизнью, и она сама ведет куда надо.

На пятом курсе я понял, что с голосом все в порядке: я выдерживаю большие нагрузки, прошел прослушивание в два театра, меня взяли в Академию молодых оперных певцов при Мариинском театре и в «Санкт-Петербургъ опера».

Медицина и вокал – ревнивые профессии, двум этим богам одновременно не услужить. Ясно было, что надо делать выбор. Я решил отдаться вокалу. Потому что зарабатывать деньги надо той профессией, которую ты выбрал.

– А как относились к опере до начала учебы?

– Разумеется, как истинный питерец, я был во всех оперных театрах Санкт-Петербурга, но больше любил слушать, как наши оперные мастера исполняли эстрадные номера.

 Когда стал погружаться в оперу, слушал и смотрел ее запоем! Только представьте: мы недели не проучились еще после поступления, и вдруг у нас мастер-класс Александры Пахмутовой и Николая Добронравова! А потом мастер-класс Владимира Чернова. Каждые два-три месяца были встречи с такими мастерами, которых ты еще совсем недавно видел только по телевизору, даже не думал, что сможешь с ними общаться. А на день рождения одного из наших профессоров приехала петь Анна Нетребко. Мы стояли вместе за кулисами. Так понимаешь, до какого уровня можешь дорасти…

– Как родители приняли перемены в вашей жизни?

– Я никому не говорил, что поступаю. А когда сказал… Мама села в кресло. И спросила: «Зачем?» «Хочу попробовать, – говорю. – И к тому же работу в медицине пока не бросаю, я на вечернем». А папа моего решения долго не мог принять. Офицер, имеющий две боевые награды, он не смотрел на мою учебу серьезно. До тех пор, пока не пришел на выпускной спектакль. Вот тогда он увидел, что у сына не просто блажь. Сегодня родители ходят на мои спектакли.

– Когда начали работать, пришлось и в хоре постоять?

– Нет, у меня почти сразу пошли хоть и небольшие, но сольные партии. Юрий Александров в «Санкт-Петербургъ опера» в первый же месяц дал мне партию Юродивого в «Борисе Годунове». Небольшая, но крайне важная для оперы партия… Этот театр дал мне как актеру очень много. Там работали разные интересные режиссеры, там я привык работать сложно.

«Леша, беги по своей дорожке»

– Есть стереотип, что искусство – сфера, где царят творческая ревность, соперничество. Вы сталкивались с чем-то подобным?

– Мне повезло. Мои профессора по специальности и в меде, и в консерватории, не сговариваясь, сказали мне одну вещь: ты бежишь по своей беговой дорожке и не обращай внимания, кто и как бежит по соседним. Обогнали? Сделай вывод, что можно бежать быстрее. Не забегай на чужие и на свою никого не пускай.

Вы знаете, это работает. Как и еще одна мудрость, которую я понял с ходом жизни: если будешь приходить на работу с мыслью «надо, надо заработать денег», ты их не заработаешь. Если же приходишь, чтобы получать от работы удовольствие, деньги потом вагончиком тоже приедут.

– Говорят, если актер мечтает о роли Гамлета, то тенор мечтает…

– …О партии Германа в «Пиковой даме». О ней мечтают, мне кажется, все теноры. И меня не миновала чаша сия. Партия непростая, до нее нужно дорасти…

Но я лишен невроза «я мечтаю, но ничего не сбывается». У меня другой взгляд на жизнь: расслабься и получай удовольствие от того, что есть здесь и сейчас. Убери из жизни частицу «бы», делай то, что делаешь, хорошо. Когда надо будет, тебе дадут то, что должно быть дано, не сомневайся. Да, я мог бы рваться спеть, например, Отелло, но зачем? Эта партия мне пока ни по голосу, ни по возрасту, ни даже по пониманию жизни не подходит, рановато. Всему свое время.

– Самоедство вам свойственно?

– Да. Но тут всегда мне помогает холодная голова. Как только понимаю, что начинаю изводиться, анализирую: что на самом деле плохо, что нет.

– На помощь музыканту приходит медик? А вы чувствуете в себе это раздвоение: холодная аналитика врача…

– …И холерическая натура тенора? Конечно! На борьбу с этой натурой ушла львиная доля моего обучения в консерватории.

«Леша, хочешь сделать шаг вперед?»

– Как вы попали на Приморскую сцену Мариинского театра?

– Внезапно. Зашел к своему профессору Елене Васильевне Опариной в консерваторию, она говорит: «Леша, тут в соседней аудитории прослушивание в театр во Владивостоке…» Куда?! Я петербуржец, бабушка на Кубани живет, да за Уралом для меня была только некая гипотетическая Россия! Посмеялись мы с профессором, а она настаивает: иди и прослушайся. Взял ноты, пошел. В итоге уже в июне 2013 года я прилетел сюда. Театр был еще не достроен, все в лесах строительных. Мы с Таней Макарчук проверили звук в зале, все было хорошо…

Мой профессор тогда сказала: «Театры в больших городах переполнены солистами, и, хочешь ты или нет, тебе постоянно придется стоять в очереди, каким бы талантливым ты ни был. Во Владивостоке же ты сможешь сделать шаг вперед». Я послушал ее и согласился. Но, скажу честно, в голове держал мысль, что все это на год, ну на полтора. А потом уеду. Но в театре сложилась потрясающая труппа, молодая, все перспективные, никому никто дорожку не переходит, а главное – у всех глаза горят! И это замечательно. В итоге я работаю во Владивостоке уже пять лет…

Обожаемых партий у меня нет, есть те, над которыми мне еще надо много работать. И они для меня интереснее. Я знаю, где у меня ошибки – вокальные, технические, актерские, и исправляю их. В этом смысле, кстати, любой партии полезно немного полежать. Вот я полгода не пел Ленского, и, когда снова вышел в этой партии, она звучала намного лучше.

«Леша, есть смысл ехать во Владивосток?»

– Многие говорят, что Владивосток – опасный город для оперных голосов: сыро, ветрено…

– Да, правда. Но это победимо: тренировка и тренировка. Закалка. Кстати, я в аспирантуре занимаюсь темой развития оперного искусства во Владивостоке, здесь есть немало особенностей, в том числе и связи голоса и климата, которые стоит изучить и сделать выводы. Они будут полезны не только нам, но и тем солистам, которые будут приезжать в город впоследствии.

– В работе с голосом первое образование помогает?

– Конечно. Но сразу скажу, что никаких медицинских советов я не даю. Никому. Во Владивостоке есть великолепные фониатры, наши ангелы-хранители, они все про нас знают, поэтому за помощью иду к ним. И другим рекомендую.

– Восприняли ли вы Владивосток как свой город?

– Да. Здесь потрясающая природа. С июля по сентябрь вообще идеальный климат, лучше не придумаешь. Прилетев именно во Владивосток, я первый раз в жизни (а я был во многих городах мира) почувствовал некий комплекс по поводу того, что родился и жил в весьма, оказывается, сером и несолнечном городе. А до этого не замечал.

– Ваши родители приезжали к вам сюда?

– Да, мама так уже трижды! Ей очень нравится Владивосток, наш театр, Русский остров.

– А какие места в городе выделяете вы?

– Первые полтора года я жил на Семеновской, и мне нравится центр города, он совсем немного напоминает Петербург. Немного, потому что сопки. Помню, иду вверх по Океанскому проспекту, звонит папа. И спрашивает: «Ты бежишь куда-то, почему так дышишь?» – «Нет, – отвечаю, – просто иду домой в сопку».

Мне безумно нравится пешеходный участок на улице Адмирала Фокина, набережная Спортгавани. Но больше всего люблю дикую природу. Я и машину купил такую, чтобы она могла ездить по бездорожью, в снег и грязь. Облазил уже едва ли не весь Русский, люблю бывать за Уссурийском, там пейзажи напоминают то Украину, то Кавказ. Потрясающе, насколько изменчива здесь природа! Этой зимой где-то в пригороде я любовался невероятным зрелищем – промерзшей речкой с толстенным голубым льдом. Да такое только на Байкале увидишь!

– Если друзья в Питере, Казани или Москве спросят вас, есть ли смысл ехать во Владивосток…

– …Я скажу: без сомнений. Просто постоять на набережной, когда начинается шторм. Это невероятно! Пару лет назад я жил в кампусе ДВФУ, и однажды осенью начался шторм. Я оделся, включил в плейере Вагнера, «Кольцо Нибелунгов», и стал на набережной. Это были такие эмоции! Их обязательно нужно испытать, внести в свою актерскую копилку, чтобы потом включать в нужный момент. Это страсть природы, это вихрь. Где еще такое можно испытать?

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ