Танцы модерн под грохот канонады
Как Владивосток объяснил утонченной американке, что такое «непостижимое»
Кристин Дейкин считается одной из лучших в мире танцовщиц в стиле модерн. Она до сих пор исполняет танец, посвященный гражданской войне в Испании, который знаменитая Марта Грэм поставила в 1937 году. И каждый раз, когда звучат сильные аккорды гитары, Кристин вспоминает свою премьеру танца, состоявшуюся во Владивостоке в мае 1992-го под взрывы арсенала ТОФ.
Недавно я позвонила Кристин в Нью-Йорк, и мы вместе вспомнили те удивительные события, случившиеся ровно 26 лет назад.
ЧП кошмарного калибра
Арсенал ТОФ на Второй Речке начал взрываться около пяти вечера 14 мая 1992 года. За три дня на воздух взлетело, по разным источникам, около миллиона снарядов крупного калибра для корабельных орудий, торпед, морских мин и патронов, всего 240 вагонов. Суммарная мощность взрывов составила 50 мегатонн. Во Владивостоке было введено чрезвычайное положение и объявлена тотальная эвакуация жителей Советского района. Милиция ловила мародеров возле брошенных хозяевами квартир и подростков, которые тут же полезли на закрытую территорию за снарядами. К сожалению, были погибшие и раненые военнослужащие, среди гражданского населения жертв удалось избежать. Это происшествие произвело неизгладимое впечатление на иностранцев, оказавшихся в те дни во Владивостоке.
Как раз тогда в Доме молодежи солистка одной из самых знаменитых балетных компаний мира целую неделю преподавала технику танца модерн артистам Камерного театра Ольги Бавдилович. Я в то время тоже танцевала у Ольги и заодно переводила с английского уроки Кристин.
Иное мироустройство
В тот год наш порт открылся для иностранцев, и первый со времен «холодной войны» консул США Рэндал Лекок помог организовать приезд Кристин Дейкин в рамках одной из программ Информационного департамента США (USAID).
– Меня удивило, что пришла просьба из Владивостока. Я была уверена, что это будет один из больших западных городов с давней танцевальной традицией и большими балетными компаниями, – вспоминает Кристин. Ее впечатлило, что российская женщина-хореограф пожелала узнать о новой, совершенно не принятой в СССР форме танца и при этом получила поддержку государства.
Обсуждая с мужем предстоящую поездку, Кристин думала о возможном риске. Но она была опытной путешественницей, много гастролировала в трудных местах, и везде были свои сложности.
На вопрос о первом впечатлении о России она, не задумываясь, ответила: «Шок». Сама дорога была невероятно долгой – из Нью-Йорка в Сиэттл, оттуда – на Аляску. На это ушло 25 часов. Когда самолет приземлился в Хабаровске, Кристин увидела статуи и лозунги и поняла, что эта страна – все еще Советский Союз. Ее встретила атташе по культуре посольства США в Москве Карин Данз и «обрадовала»: организаторы перепутали расписание Транссибирской магистрали и поезд во Владивосток уже ушел.
Заранее узнав о проблеме с поездом, менеджер театра, муж Ольги Бавдилович Константин Шульга, с одним из танцоров приехал за гостьями на машине. Из Владивостока. Кристин сказала: «Минуточку. Я видела карту – это очень далеко». Доехать до Хабаровска, развернуться и поехать обратно – это было достойно восхищения. «Великие люди!» – решила Кристин. После многочасовых перелетов ей предстояло проехать еще 760 километров по огромным равнинам на машине.
Когда стемнело, путники остановились и вышли на дорогу. Можно было сразу потеряться, вспоминает Кристин. Черная ночь, не видно ни зги, светили лишь звезды. Очень красиво и пока еще нестрашно.
– Эта история стала нашей семейной легендой, – смеется Кристин. – Мы подъехали к нескольким домам советского типа, Костя пошел с кем-то поговорить, и они разрешили нам переночевать в одной из комнат. Он к тому моменту был за рулем 20 часов. Еды не было никакой.
Кристин поделилась своими дорожными запасами орехов, изюма и крекеров. Их отправили на третий этаж цементного многоквартирного дома, и они устроились спать на полу.
Вскоре возник представитель власти и потребовал паспорта – ему было непонятно, откуда здесь среди ночи взялись американки. Кристин впервые занервничала: она не имела представления о том, где находится и что может случиться.
– Но Костя был такой русский – уверенный, храбрый и сильный, что я подумала: надо сделать вид, что все нормально. Очевидно, так оно и было. Паспорт мне отдали, никого не арестовали.
Утром все сели в машину и проехали еще 12 часов…
Странности и дискомфорт – это цена за наши связи с людьми, рассуждает Кристин. Впереди было еще много сюрпризов. В гостинице «Молодежная» ее удивил купол с советским искусством, японцы, гулявшие по фойе в одних трусах, и шуршавшие в стенах крысы. Подтверждая западные стереотипы о плачевном состоянии жилья в СССР, гостиница находилась в состоянии то ли перманентного ремонта, то ли медленного разрушения. Но!
– Ольга была замечательная. Все наши беседы и совместная работа, танцы и общение – мы можем еще неделю говорить об этом. Такой богатый опыт и постоянное осознание того, каким мир был для всех вас, и понимание того, чего вам всем стоил этот опыт. Начиная с Ольги – какое это было мужество и, конечно, упорство. Просто невероятно!
Погружение в танец
Мы поражались колоссальной работоспособности маленькой изящной американки. Уроки проходили на малой сцене Дома молодежи, где Костя сконструировал нам небольшой театр с раздевалками под зрительным залом. Мы приходили каждое утро к 11 часам, и нас встречала вспотевшая Кристин – после двухчасового разогрева и репетиций (она работала над своим танцем под маленький магнитофон).
Кристин оказалась прекрасным преподавателем – мы с удовольствием выполняли ее упражнения. Под конец она считала по-русски. В юности она учила в университете русский и французский – до тех пор, пока не побывала на концерте компании Марты Грэм. После этого она все бросила и поехала в Нью-Йорк, где шесть лет училась, пока ее не приняли в труппу. Марта довольно быстро ее заметила, сделала солисткой и поставила на нее несколько балетов. Нам было удивительно: Кристин, такая скромная и доброжелательная, танцевала в самых знаменитых театрах мира с Рудольфом Нуриевым и другими звездами балета! В ней совсем не было звездности.
Взрывной Владивосток
После уроков мы возили гостью по городу. В тот роковой день отправились в мастерскую художника Виктора Федорова на Некрасовской. Кристин бродила среди его разложенных на полу гуашей, когда я вышла на балкон, увидела зарево над Второй Речкой и услышала взрывы.
Мы тут же бросились к машине: мой пятилетний сын остался под присмотром одной из наших балерин у нас дома на Давыдова. Целый час мы ползли до Постышева, но дальше проехать не смогли из-за милицейского кордона, пришлось оставить машину в подворотне. Костя повел Кристин в гостиницу, чтобы взять необходимое (потом он отвез ее к себе домой на Острякова). Я же бегом понеслась на Давыдова, замирая от ужаса, потому что все напоминало эвакуацию беженцев во время войны. Семьи с детьми, с рюкзаками шли к автовокзалу. Многие люди стояли на сопках и смотрели на «салют».
Квартира была закрыта. Из записки я узнала, что сына забрали к себе мои родители (они жили в другом конце города). Соседи рассказали про взрывы арсенала и эвакуацию «тысячекоечной» больницы. Света в доме не было, ключа у меня тоже.
Ночевать я пошла к двоюродной сестре на Чапаева, но мы совсем не спали. От взрывов сотрясались стекла, из окна были видны отблески пожара за сопками. Еще возникла неожиданная напасть: нас нещадно пожирали комары, будто с перепуга передохли все птицы и лягушки, которые ими питаются.
На следующий день все танцоры приползли в класс измученные и искусанные. Кристин не спала всю ночь – у нее от комариного укуса слегка заплыл глаз. Она сказала мне, что звонили из консульства и предлагали прислать самолет, чтобы ее эвакуировать, но она отказалась. Взрывы продолжались, но мы, сумасшедшие люди, провели обычный урок.
– Это сумасшествие в тот момент казалось правильным, – говорит Кристин. Наша хрупкая американка казалась спокойной и собранной. Я спросила, не страшно ли было ей тогда. Она сказала, что была в ужасе, но постаралась сделать все, чтобы не усугубить ситуацию для окружающих.
– Ничего невозможно было сделать. И мне было ясно, что и вы ничего не могли сделать. Страшно было то, что я – такой же человек, как и все, без какого-либо контроля над непостижимым происходящим…
Ситуация была ни с чем не сравнимой, и Кристин не задумывалась о сравнениях. Ее шокировало то, что в любом другом месте на свете можно было включить телевизор или радио и узнать, что происходит, но не здесь. Ужасным для нее было то, что ее семья не знала, что тут творится. С другой стороны, это было хорошо, иначе они были бы в истерике, рассуждает она.
После урока Кристин показала нам свой новый танец «Глубокая песня». Впервые на публике.
– Каждый раз, когда я исполняю этот танец, мое тело вспоминает тот опыт. Ощущение, каково это быть среди страха, неизвестности и бомбежки.
Послесловие
Дома ей было что рассказать, но история казалась настолько невероятной, что большинство ее друзей и коллег не могли даже представить такое.
Кристин приезжала во Владивосток еще раз – в 1996 году дала совместный концерт с театром Ольги Бавдилович. Она до сих пор ездит по миру, выступает и преподает танец модерн в разных странах. И рассказывает о необычных приключениях в нашем городе.
В 2013-м я была у нее дома в Нью-Йорке и среди предметов, привезенных со всего мира, увидела ложки, купленные во владивостокском ГУМе, а на стенах – фото Кристин с Рональдом и Нэнси Рейган и несколько картин приморских художников.
Справка «В»
Марта Грэм (Martha Graham) – одна из величайших танцовщиц XX века, основательница танца модерн в США, хореограф-новатор. Кристин Дейкин (Christine Dakin) – танцовщица, педагог и режиссер, выдающийся представитель репертуара и техники Марты Грэм. С 1976 года выступала солисткой в труппе Martha Graham Dance Company, а с 2002-го стала ее арт-директором.
В 1992 году работала во Владивостоке с коллективом Ольги Бавдилович по гранту CEC ArtsLink – организации, которая администрирует программы обменов в области культуры и искусства между США и другими странами.
Автор: Нонна ЧЕРНЯКОВА
