Красные туфельки
Цветение черемухи во дворе нашей конторы совпадало с еще одним сезонным явлением: с весны и до поздней осени по пятницам Алексей приезжал на работу на мотоцикле.
Окончание. Начало в номере «В» за 11 апреля
Модное слово «байкер» он на себя не примерял, да ему и не нужны были эти гонки в толпе. В короткий рабочий день он стартовал в очередном новом направлении, осваивая географию родного края.
Леша заранее звонил в небольшие городки, узнавая, есть ли там гостиницы, чтобы переночевать. Но не краеведение его влекло, а трасса. Какой смысл держать мотоцикл в городе, где через каждые пятьсот метров воткнуты светофоры, газуй не газуй, а через машины не перепрыгнешь. Его влекла ровная и без помех длинная дорога. Там он топил спидометр за сотню, ловя ветер в паруса легкой куртки. Но безопасностью не пренебрегал: самый навороченный шлем, привезенный друзьями-моряками из Японии, был неотъемлемым атрибутом его индивидуальных ралли.
Исключение он делал только для тех выходных дней, когда его матушке нездоровилось. Сыновний долг он исполнял не по принуждению, а по душе. Мы знали, что Галина Матвеевна работала в вышестоящей организации и была таким же незаменимым сотрудником, как и ее сын, только по финансовой части.
И не было в его разговорах сюсюканья, но он мог сказать за обедом в столовой:
– Я вчера вечером азу по-татарски сварганил, у мамы банка огурцов соленых была, мяса на рынке по дороге к ней взял. В глиняной кастрюле в духовке, знаете, как вкусно получается! Как будто с дымком, как в казане. Разогреет сама к обеду, а на работу ее доктор вчера не отпустил.
Или спросит вдруг у нас:
– Девчонки, а чем стекла после зимней грязи очистить? Мне-то в моей конуре и так сойдет, а маме в ее квартире моря не видно. По старинке, газеткой натирать?
И мы понимали, что такой сын – не у каждой матери.
Про отца мы не спрашивали…
Имея добродушный характер и свойскую общительность, он не стеснялся обращаться к нам и по другим поводам.
– Такое дело, подружки дорогие, помогите советом! Девочка моя через две недели приходит. Стоянка будет длинной, потому что пароход на девиацию и профилактический осмотр встанет. А я в это время хочу Инну на концерт сводить. Но у нее все туфли на низком каблуке, не праздничные.
– Леш, ну куда ей высокий каблук, ты же говорил, что она и так выше тебя! – мы втроем, зацикленные на параметрах и условностях, почти одновременно выдали свое мнение.
– И что? Ей нельзя выглядеть как леди? Я в прошлый ее приход в магазин водил, в богатый, она себе платье вечернее выбрала, вдруг, говорит, замуж за тебя соберусь, а тут уже и готово приданое! Да заставишь ее жениться, как же, – грустно усмехнулся Алексей.
И продолжил:
– Вот обувь сразу не смогла подобрать, платье красное, и туфли она тоже искала красные. Не нашли тогда, стоянка короткая. А вчера иду после работы, смотрю – в витрине стоят такие, как она хотела, остроносые, лодочкой, что ли, только вот каблук – она не говорила, сильно высокий нужен, шпилька или как вы их там называете? Что мне делать-то? И с размером как угадать?
– Дома у тебя есть ее обувь? – задали мы ему простецкий вопрос.
– Да, конечно! – ответил он.
Мы посоветовали ему посмотреть на внутренней подкладке туфель ее размер или на подошве, если сохранились цифры. А для пущей верности взять с собой парочку разных моделей ее обуви в магазин, пусть продавцы с этим разбираются.
И он купил! На следующий же день сходил во время обеденного перерыва в обувной, принес коробку. Торжественно выставил лодочки на рабочий стол, чтобы мы девчоночьим взглядом оценили покупку, отчего в кабинете запахло новой кожей и стало как-то празднично и нарядно.
Среди серой офисной мебели, черно-белого дресс-кода, среди принтеров и мониторов, телефонов и стеллажей с бумагами стояли лаковые красные туфельки – на высоком остром каблучке, с сияющей перламутром бежевой подкладкой внутри. Как гимн совсем другой жизни – в которой есть место празднику, походу в загс или на концерт, где мужчина заботится о красоте женщины и не комплексует по поводу невысокого собственного роста, где ждут с моря женщину, а чаще ведь бывает наоборот…
Оставалось совсем немного времени до очередного Дня моряков и всех, кто связан с океаном производственным процессом. Алексей надеялся, что в этот раз совпадет так, что Инесса придет из рейса, судно встанет к причалу недели на две, а он сможет взять ее с собой на нашу традиционную вечеринку в кафе и представить нам как будущую жену.
Ему хотелось застолбить это право, чтобы мы были свидетелями его чувств и серьезных намерений. А что по этому поводу думала сама Инесса, мы уже не узнаем никогда.
Ближайшие выходные Леха собирался посвятить Кравцовским водопадам. Дорога не длинная, пару часов туда, пару обратно. И там еще немного времени нужно, чтобы погулять среди только что распустившихся в мае эндемиков, среди наполненных недавними дождями природных чаш под каскадом спускающихся с сопок водопадов, подышать свежей, оттаявшей наконец землей.
Маршрут на субботний день не выглядел напряженным и дальним.
– И не говорите мне, что багульник занесен в Красную книгу! Я сам это знаю, – он не оправдывался, а скорее утверждал свое право на ежегодный букет рододендрона на день рождения своей матери. – Видели бы вы, как весенний пал сжирает этот кустарник целыми гектарами. Так что от моей браконьерской деятельности тайга не сильно пострадает.
И дал газу своему мощному японскому монстру…
В понедельник Алексей на работу не вышел.
Он не болел никогда и ничем. Здоровый, накачанный, даже мысль о простуде вызывала у него иронию.
– Инфлюэнца? У нас опять в отделе инфлюэнца? – так он шутил, не обнаружив с утра на рабочем месте кого-нибудь из заболевших сослуживцев.
Мы не решались звонить с вопросами его матери – зачем тревожить пожилую женщину? Галина Матвеевна родила единственного сына уже после тридцати и сейчас пребывала в пенсионном возрасте, хотя и продолжала работать.
Ближе к обеду в наш кабинет зашел Сергей Петрович и сухо объявил:
– Алексей в больнице. На встречную полосу вылетел армейский грузовик, и, в общем, нашему сотруднику сильно не повезло. Сейчас он в реанимации, все операции сделаны, теперь дело только за его крепким молодым организмом. Будем надеяться, что все образуется.
Мы, все четверо обитателей кабинета, как по команде посмотрели на пустой стул у стола Лехи. Какой-то холод повеял от того места. Вроде все на месте: компьютер, бумаги, черная подставка для карандашей и ручек, перекидной календарь-ежедневник, застывший, правда, на пятничном листке. А что-то не так…
Через три дня Алексея перевели из реанимации в общую палату, и он сам позвонил нам в контору из ординаторской. Позвал к телефону Пашку, молодого инженера по технике безопасности, временно поселившегося в нашем кабинете.
– Скажи девчонкам из отдела, чтобы не приходили. Не хочу, чтобы видели меня в трубках, бинтах и гипсе. Оклемаюсь, сам с шампанским приду.
– Ты там не помрешь случайно? – услышали мы ответную фразу Павла и тут же шикнули на него за бестактность. – Да шучу я, шучу, куда ты денешься, выкарабкаешься! До телефона дополз, значит, все в порядке будет!
До телефона он дополз. Но не выкарабкался. Шпионская пуля – тромб, образовавшийся в результате операций, оторвался и перекрыл жизненно важные пути.
Галина Матвеевна на похороны прийти не смогла. Боль и отчаяние уложили ее с запредельным давлением под контроль врачей. Зато на поминки пришли Лена Хорошавина и наш начальник Коробко. Они сидели за длинным, покрытым десятиметровой клеенкой общим столом, щебетали что-то друг другу на ухо с веселыми лицами.
Их не касалась история любви между морем и берегом. У них была своя история, земная.
В том же месяце служебную квартиру Алексея перераспределили в пользу молодого специалиста. Паша попросил нас с девчонками помочь ему убрать в освободившейся таким трагичным образом квартире.
Скудный инвентарь, который и мебелью-то не назовешь, усугубил наше и без того нерадостное настроение. Широкий топчан с неубранной постелью, на стене напротив – телевизор. В небольшой кухне на столе стояла маленькая газовая плитка с пустой сковородой. Холодильник был выключен, но пропадать в нем было нечему – он тоже был пуст.
Паша взял на себя обязанность прибить карниз для штор, отсутствующий в этом жилище вовсе, для чего отправился в ближайший хозяйственный магазин. А мы с девчонками распределили обязанности на три сегмента наведения порядка и чистоты: ванная, кухня, комната.
Вещи Алексея мы решили собрать в большую сумку, чтобы передать матери, когда она выйдет из больницы.
– Девчонки! – окликнула нас из комнаты Ленка. – А вы заметили, что в квартире нет никаких следов пребывания женщины? Ни домашнего халатика, ни помады, ни журнала дамского…
– И в ванной – ни крема, ни лака, ни резиночки для волос, – добавила Света, еще одна наша сотрудница.
– И туфель нету. Ни старых, ни новых. Красных, лаковых, тех самых, тоже нету, – подвела я черту.
Мы как-то по-другому взглянули на окружающие вещи, как будто ища опровержения нашим словам. Как будто сейчас, при более тщательном осмотре, под кухонным столом, или наверху, на антресолях, или, может быть, под кроватью найдутся те самые лодочки, которые так вкусно пахли кожей и так ярко сияли на офисном столе тогда.
Когда Лешка был жив.
P. S. В воскресенье, 22 апреля, в 14.00 в Доме книги (ул. Светланская, 45, Малый ГУМ, 3-й этаж) пройдет презентация новой книги Татьяны Таран «Никто не ангел». Вход свободный.
