В духе японской эстетики

Нежным и трогательным назвали зрители после премьеры спектакль «Журавлиные перья», о котором «В» писал не так давно. И все отмечали особенную атмосферу постановки, ее японский колорит. А театральный критик Нина Шульгина добавила: спектакль гармоничный, тонкий, образы по-японски просты и выразительны. А создала эти образы японская художница Фумико Кондо, причем в ее творческой биографии сотрудничество с Приморским театром кукол было первой работой в этой области.

– Госпожа Кондо, вы сами пришли в театр и предложили сотрудничество, верно? 

– Да. В детстве часто видела по телевизору много красивых кукольных спектаклей, которые были поставлены по мотивам сказок – и японских, и других народов мира. Кроме того, во время внешкольных занятий мы самостоятельно занимались подготовкой и постановкой спектаклей с помощью бумажных кукол или в форме театра теней. Благодаря этому я с детства увлеклась созданием кукол.

К сожалению, посмотреть настоящие спектакли вживую мне удавалось редко, пока была ребенком. В школе специально для детей несколько раз в год устраивались театральные представления, но в моем родном городе не было театра кукол. В Японии в каждой школе есть специальное место для церемонии или каких-то мероприятий, оно, как правило, находится в спортивном зале. Над импровизированной сценой устанавливается бархатный театральный занавес – и можно показывать спектакль или концерт. Но, сами понимаете, сложно создать театральную атмосферу в школьном спортивном зале. 

Владивостокской же детворе повезло: у вас есть театр кукол. Причем он располагается в здании, которое поражает своим изяществом как внутри, так и снаружи. Сразу при входе чувствуется, что попадаешь в иной, прекрасный и удивительный мир.

Несколько лет я жила во Владивостоке, и однажды друзья пригласили меня в Приморский краевой театр кукол – на постановку «Кошкин дом». Во время представления я наблюдала, как дети были сосредоточены на том, что происходило на сцене, где было множество разных видов кукол, декораций, механизмов. Тогда мне самой тоже захотелось сделать что-то похожее, создать спектакль для детей. Но обязательно на японскую тему. Мне было интересно, как российские дети воспримут культуру моей страны, найдут ли они в этом что-нибудь новое для себя.

Вот так я и пришла к Виктору Бусаренко, главному режиссеру театра кукол, предложила рассмотреть возможность постановки японской сказки, показав свои работы, а также предложила новый проект эскизов и различные варианты сюжетов. Виктор Васильевич выбрал сказку «Журавлиные перья».

– Когда вы создавали эскизы для «Журавлиных перьев», вы опирались на японские национальные традиции? Какие именно? 

– Я взяла за основу костюмы «невидимых» актеров сцены, так называемых куроко (в традиционном японском театре, в том числе театре кабуки, рабочие сцены носят черные костюмы – считается, что зритель как бы их не видит. – Прим. авт.). Поэтому артисты, работающие с куклами, в спектакле «Журавлиные перья» одеты в неприметного цвета – но традиционного японского покроя – одежды. Потому что внимание зрителей должно быть сосредоточено не на них.

Что касается одежды для кукол, то она относится к разным эпохам в японской истории и разным социальным классам. Чтобы максимально точно выразить дух персонажей – угольщика Кароку, его родителей, девушки-журавля О-Цуру (кстати, ее зовут так неслучайно, по-японски «цуру» – это просто журавль. Однако добавление перед именем приставки «О» превращает название птицы в имя человека, тем самым превращая журавля в Журавушку), князя и других, я обратилась к традиционным образам японских сказок. Но постаралась переосмыслить их так, чтобы они были понятными российской публике.

Например, О-Цуру – это персонаж-посредник, который может передвигаться между небом и землей, соединяя два мира. По этой причине кимоно О-Цуру сочетает несколько цветов, каждый из которых имеет определенный символ. Голубой олицетворяет небо, розовый – восход и закат солнца. В результате эти два цвета формируют воображаемую линию горизонта между солнцем и землей, которая также символизирует разделение двух миров во времени и пространстве между жизнью и смертью или между миром людей и животных. 

– Если бы вы создавали костюмы, например, для духов-тэнгу для японского театра, они были бы такими же? Или вы учитывали тот факт, что спектакль для русских зрителей?

– Тэнгу – мифическое существо, которое имеет сложную природу, один из его многих образов – призрачный хранитель леса. Каждый японец, если его спросить, опишет тэнгу. Ведь и каждый русский человек, если спросить, сможет описать лешего или Бабу-ягу, верно? Так вот традиционно у тэнгу длинный нос, на ногах – гета (деревянные сандалии) на высоких каблуках, в руках веер из листьев. Это общий образ, а для спектакля нужна еще масса деталей. Чтобы найти их, я изучала, как изображают тэнгу в постановках театров но или кабуки, а также в разных регионах Японии на религиозных обрядах или праздниках. Поскольку в пьесе тэнгу в первую очередь дух леса, я постаралась и это отразить в его костюме. 

Скажу сразу, что если бы образ тэнгу создавался для театра Японии, то он был бы совсем другим – скорее всего, получился бы в виде комичной и в то же время симпатичной куклы. Но в «Журавлиных перьях» во Владивостоке тэнгу играли живые актеры. Поэтому я придумала для них маски. В отличие от куклы актер в маске тэнгу обладает гораздо большей свободой движения, а также может его представить на сцене в полный рост. Кроме того, маска не закрывает все лицо, нижняя часть лица открыта, видны эмоции артиста. Все это сильно выделяет тэнгу на фоне других кукольных персонажей. И мне кажется, что эти персонажи получились очень удачными.

– Понравилась ли вам пьеса, сохранен ли, на ваш взгляд, в ней японский дух? Как вам кажется, понравилась бы эта сказка японским детям?

– Мне кажется, что главное в японской сказке «Журавлиные перья» (по-японски она называется «Цуру но онгаэси» – «Журавлиная благодарность») – это то, что персонажи готовы пожертвовать своей жизнью ради другого человека, чтобы воздать ему за проявленную доброту, за благодеяние.

Раньше я не считала Журавушку главной героиней сказки. В Японии, когда создают экранизации и постановки «Журавлиных перьев», обычно заостряют внимание на морали, на нравоучении, на том, что Журавушка окружила дедушку и бабушку заботой… И мне было интересно увидеть в русском варианте, например, то, что родителям Кароку было неловко, что О-Цуру так их благодарит. Я всегда думала, что те, на кого направлено благодеяние, должны радоваться, а про смущение, неловкость не задумывалась… Для меня такое открытие было интересным. Сказка, которая казалась знакомой, предстала в новом виде.

Замечу, что, конечно, изначальная сказка Сергеем Рыбалкой, музыкантом, который написал пьесу для Приморского театра кукол, была сильно изменена. Однако в ней удалось сохранить японский дух. Благодаря тонким невербальным приемам игры актеров, их жестам, особому символизму сценографии, а также наличию второго плана в сценарии, который понятен взрослым зрителям, чувствуется дух японской эстетики.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ