Хемингуэй все еще здесь

Ровно сто лет назад, 16 декабря 1917 года, была опубликована первая профессиональная работа Эрнеста Хемингуэя. Она удивительным образом оказалась переплетена с историей России. Очерк талантливого 18-летнего (!) репортера, напечатанный в газете «Канзас-Сити Стар», назывался «Керенский»

Нет, это был очерк не о председателе Временного правительства. Прозвище Керенский из-за внешнего сходства с одиозным политиком получил еврейский мальчик Лео Кобрин, эмигрант из Российской империи. Он приехал в США из Киева, стал боксером и зарабатывал боями перед аудиторией из взрослых мужчин. «После тяжелых дней в старой России жизнь для Лео полна радостей, и кто скажет, что он не реализовал свои возможности?» – вопрошал юный автор. 

«Получился текст не просто профессиональный – в «Керенском» уже просматриваются тематика и стиль будущего творчества: жесткий мир мужчин, достоинство маленького человека, мрачная ирония, разве что сентиментальности больше, чем в зрелых рассказах», – пишет в биографическом романе «Хемингуэй» Максим Чертанов.
Истоки этой тематики, этого стиля, этой иронии до сих пор можно отыскать там, где все начиналось. 

Юность на широких газонах

Вот уже 14 лет я живу на родине Хемингуэя, в городке Оук-Парк (Дубовый Парк) в восьми милях от Чикаго. Писатель все еще присутствует здесь: его портреты висят на центральной улице, и я часто проезжаю мимо его дома. Мой старший сын окончил ту же школу, что и он, а младший пойдет туда на следующий год. 

Через три квартала от нашей квартиры – улица Остин, отделяющая Оук-Парк от худших гангстерских районов Чикаго. Это граница двух миров: благополучный и стабильный – с одной стороны, опасный и непредсказуемый – с другой. Пару раз я наблюдала из окна, как перед моим домом полиция арестовывала залетных бандитов. Думаю, жизнь на этой черте не могла не повлиять на творчество Хемингуэя.

Детство Эрнеста в Оук-Парке было чудесным: отец подарил трехлетнему сыну удочку и часто брал его на рыбалку. Здесь мальчик слушал рассказы обожаемого деда и полюбил читать книги, особенно работы Дарвина. Отсюда вся семья каждое лето выезжала на север штата Мичиган, в коттедж на озере Валлун, где Эрнест, хорошо знавший названия всех растений и животных, свободно бродил по лесу и охотился с отцом. 

В Оук-Парке он увлекся спортом, написал первый рассказ и публиковал статьи в газетке «Оук Ливз». Обидно, что при упоминании о родине Хемингуэя часто возникает фраза, которой он якобы охарактеризовал Оук-Парк: «Широкие газоны и узкие умы». 

«Нет никаких доказательств, что он это сказал, но легенду убить трудно, – объяснила Сью Баркер, волонтер-экскурсовод в доме-музее писателя на Оук-Парк-авеню. – Он выжил после двух крушений самолетов и нескольких автомобильных аварий, из-за сотрясений мозга в конце жизни страдал паранойей и говорил много странных вещей». 

Местные энтузиасты несколько лет восстанавливали дом, где он родился и прожил первые шесть лет, и открыли его как раз к столетию всемирно известного писателя, 21 июля 1999-го. В доме викторианского стиля очень уютно: камин, пианино, изящная мебель, большая библиотека. На втором этаже несколько спален, в том числе комната матери, где Эрнест появился на свет.  

   Биографы пишут, что творческий потенциал Эрнест унаследовал от матери, Грейс Холл, несостоявшейся оперной певицы, впоследствии художницы. В местном музее я обнаружила написанный ею плохонький пейзаж. Думаю, что этот потенциал на самом деле пришел от рано умершей бабушки – в гостиной Хемингуэев висит отличный пейзаж работы матери Грейс, Кэролайн.

Оук-Парк и Чикаго всю жизнь были для Хемингуэя двумя полюсами притяжения. Он старался освободиться от викторианских ценностей своих родителей, специально поселившихся в тихом пригороде, чтобы растить детей, рвался в брутальный мир разного рода катаклизмов в дикой столице американского среднего запада. Но первый  сборник рассказов «В наше время» он посвятил юности, проведенной в Оук-Парке.

«Язык Грейс Холл Хемингуэй и язык ее сына отражают драматический разрыв между старым и новым, можно сказать, между Оук-Парком и Чикаго», – пишет историк Лисл Олсон в недавно вышедшей книге «Возрождение Чикаго. Литература и искусство в метрополисе среднего запада».

Где воспитывают нобелевских лауреатов

Мало кто знает, что 21 января 1919 года, вернувшись с войны героем (все центральные газеты писали о нем как о первом американце, раненном на итальянском фронте), Эрнест почти целый год выздоравливал после тяжелого ранения в кругу семьи в Оук-Парке, в доме на улице Кенилворс. 

После ссоры с матерью Хемингуэй переехал в Чикаго и прожил здесь полтора года. Несколько месяцев он работал в журнале для аграриев «Кооперативное сообщество», пока владелец журнала не украл все деньги и издание не закрылось. Эрнест писал рекламные статьи и заметки и зарабатывал неплохие деньги – 50 долларов в неделю. К сожалению, сохранился лишь один выпуск журнала, и в его материалах трудно узнать почерк будущего лауреата Нобелевской премии, отмечает Лисл Олсон в своей книге. 

Я поехала по адресу, где в 1920-м находилась редакция журнала: улица Северная Уэллс, дом 128. Теперь это многоэтажная парковка для машин. Нет даже таблички, что здесь работал Хемингуэй. 

В Чикаго было несколько квартир, где он обитал, но сохранилась лишь одна – на улице Северная Диарборн, дом 1239. Здесь в 1921 году, вскоре после свадьбы, Эрнест прожил четыре месяца с женой Хэдли Ричардсон. Хэдли не нравилась тесная ободранная квартира в плохом районе. Поломанная мебель наводила на нее тоску, и она старалась как можно меньше бывать в этом доме. Отсюда супруги уехали в Париж, где Эрнест начал свою литературную карьеру. На воротах дома есть мемориальная табличка. 

Лисл Олсон повезло: в 2012-м она подошла к этому дому, когда рядом находился его нынешний владелец. «Он пригласил нас на первый этаж, где выставлял собственную коллекцию предметов, связанных с Хемингуэем. Он создал свой каталог жизни Хемингуэя в Оук-Парке, Чикаго, Париже, Ки Уэсте, Испании и Африке. Самыми интересными оказались самодельные диорамы с важными (и ужасающими) моментами из жизни Хемингуэя, например, как его лечили электрошоком в 1961-м в клинике Мэйо», – поделилась Лисл в статье «Эрнест Хемингуэй в Чикаго».

Столица гангстеров и скотобоен

Хемингуэй также жил недалеко от центра Чикаго, в районе ближней Северной Стороны, где обитала самая разнообразная публика. К слову, в Оук-Парке в то время жили в основном обеспеченные белые семьи. Здесь же была смесь дорогих квартир, гостиниц и трущоб. Постоянно волнами прибывали новые иммигранты: немцы, ирландцы, шведы, итальянцы, греки, афроамериканцы.

   Эрнест часто ходил в греческий ресторанчик «Китсос» и напивался с друзьями в итальянском «Кафе Венеция». На их месте сейчас многоэтажные дома.

К сожалению, не осталось следов ни от знаменитого писательского клуба «Дил Пикл», ни от книжного магазина «Рэдикал», где он бывал, но все еще существует небольшой сквер «Багхаус», где свободно выступали ораторы. Наверняка Эрнест стоял здесь и слушал революционные речи эпохи. Здесь до сих пор иногда проводят конкурсы ораторов. 
1920-й был первым годом сухого закона в Америке, и благодаря близости Чикаго к Канаде, откуда везли алкоголь, в городе утвердилась мафия. Здесь не было нехватки тем для репортажей: незаконная продажа алкоголя, мафиозные войны (когда каждые вторые сутки совершалось убийство), невероятно коррумпированная полиция. 

Эрнест писал небольшие зарисовки для канадской газеты «Торонто Стар» про рыбалку, бокс, интересные места для путешествий. Были и более серьезные статьи – про политику. Позже этот опыт помог ему в работе корреспондента-международника, когда он жил в Париже.  

В статье «Голосующие пули» Хемингуэй писал, что политика в Чикаго – это просто война под другим названием. В заметке «Чикаго нынче «мокрее», чем когда-либо» он описывает, как повсеместно нарушается сухой закон: «Кто захочет выпить, может зайти в любой бар и купить выпивку». 

В Чикаго в это время происходили мощные изменения в литературном языке, и новое течение повлияло на ясный реалистический стиль молодого автора. Столица гангстеров и скотобоен одновременно была признанной литературной столицей Америки, в том числе и авангардной. Именно здесь литературный журнал «Литл Ревью» впервые начал публиковать роман Джеймса Джойса «Улисс». В это же время возникали джазовые клубы и театры. Быстро растущий Чикаго был действительно городом больших контрастов, драматических конфликтов и новых возможностей. 

Здесь Хемингуэй обнаружил родственное сообщество амбициозных писателей, журналистов, редакторов и художников и относительную независимость от своей семьи. Писатель Шервуд Андерсон, тоже своего рода новатор в литературе, стал его первым наставником. Эрнест встретил здесь влиятельных критиков и через публикации в журналах нащупал понимание своей аудитории. 

Хемингуэй упоминает Чикаго в самых неожиданных своих произведениях: «Старик и море» (главный герой обсуждает чикагскую бейсбольную команду), «Праздник, который всегда с тобой» (рассказ о том, как часто ходил в художественный музей Чикаго смотреть на картины Сезанна, Моне и других импрессионистов и пытался писать прозу так, как они писали картины). 

Около двух тысяч книг написано о Чикаго авторами, которые так или иначе связаны с этим потрясающим городом. Но Хэмингуэй для меня занимает особое место. Я выбрала его родину, чтобы растить своих детей, так же как поступили его родители. Натыкаясь на слово «Чикаго» в его романах, я оглядываюсь вокруг и ищу его следы. Хемингуэй все еще где-то здесь, среди современных катаклизмов.

Автор: Нонна ЧЕРНЯКОВА, специально для «В»