Здесь ступала нога китайца

Об этом своеобразном юбилее мало кто вспомнит сегодня, разве что интересующиеся темой узкие специалисты. Меж тем 80 лет назад в истории Владивостока случился особый год. Совершенно необычный. 1937-й стал первым «бескитайским» в жизни города. А началась операция по тотальной зачистке Миллионки и полному выселению китайцев из Владивостока в декабре 1936-го.

Вообще, китайцы, Миллионка и все, что с ними связано, – удивительная и еще только ждущая своего осмысления часть истории Владивостока. А расскажет нам о ней Анжелика Петрук, заместитель директора музея имени Арсеньева по научной работе.
Полицмейстер-то в чем виноват?
– Не секрет, что еще до того, как с борта транспорта «Маньчжур» на берег бухты Золотой Рог сошли русские солдаты во главе с прапорщиком Комаровым, здесь уже стояли китайские фанзы, – говорит Анжелика Витальевна. – Раньше «Маньчжура» в бухту заходили английские фрегаты «Винчестер» и «Барракуда», солдаты и офицеры, служившие на них, оставили воспоминания: на берегу стоят фанзы, есть несколько огородиков, у китайских владельцев которых мы купили вкуснейшей картошки… 
Да, китайцы здесь селились. Но уточним сразу: это были отходники. Это не значит, что к моменту появления солдат Российской империи берега Японского моря были колонизированы Поднебесной.
Те, кто жил здесь, на территории будущего Владивостока, вели простую, даже примитивную жизнь. Эти люди не соблюдали законы китайского государства, мало следовали обычаям, вели натуральное хозяйство. Они никому не подчинялись, в том числе и китайской империи. 
Жили китайские отходники и в тайге. Но это были не жители центрального Китая, а большей частью маньчжуры. Тогда у власти в Китае стояла маньчжурская династия, неохотно привечавшая этнических китайцев – хани – на своих землях. А к Приморью примыкала именно Маньчжурия, заселенная относительно негусто. 
Когда команда прапорщика Комарова стала строить пост и началось освоение берегов Золотого Рога, китайцы здесь остались. Более того, это было закреплено законодательно. В Айгунском договоре, который положил начало заселению русскими берегов Амура и Японского моря, записано: все китайцы, живущие на левобережье Амура, могут оставаться и спокойно там жить. 
Этот пункт договора, кстати, стал причиной юридического казуса и давал негативные отголоски даже в ХХ веке. Стоило властям Владивостока (речь о дореволюционном периоде, конечно) попытаться навести порядок на Миллионке, будоражившей город своей криминальной 
аурой, стоило полицмейстеру поймать китайцев – опиумистов и контрабандистов, нелегалов и воров, как они тут же обращались к своему консулу с горестным воплем: «Да мы тут жили до 1858 года, как нас смеют выселять!». И консул писал письмо в Петербург, оттуда шла грозная депеша губернатору, губернатор грозил пальцем городскому голове, ну а тот уже предъявлял претензии полицмейстеру. Который ведь просто выполнял свою работу. И этот порочный круг никак не получалось разомкнуть, потому так трудно было властям наводить порядок в самом криминальном квартале города…
Хорошо работают! И дешево
– В период становления российской цивилизованности во Владивостоке на китайцев вполне рассчитывали как на производственную силу, – продолжает Анжелика Петрук. – Мне доводилось читать документы 1870-х годов (тогда уже было и городское самоуправление, и городская дума), называющиеся по-разному: «Об устройстве быта манз», «О китайском населении Владивостока». В них встречались, к примеру, такие пункты: «Сделать китайское население производственным фактором освоения территории». То есть на них рассчитывали как на рабочую силу. 
Тут надо понимать, какой дефицит рабочих рук был во Владивостоке в то время. Офицеры и матросы Сибирской флотилии поначалу сами строили город – честь им и хвала за то, что в свободное от несения службы время они не отдыхали, а прорубали просеки, строили казармы, борясь со стихией, диким зверьем, необжитостью. Этот титанический труд описан в книге Евгения Бурачка «Записки заамурского моряка». 
Но надо было много, очень много строить – и китайцы пришлись здесь очень кстати. При этом они четко улавливали, когда требовалось много рабочей силы. По статистическим данным видно, как притекали во Владивосток китайцы, стоило только начаться большому строительству. Например, когда начали строить Транссиб и на Светланской стали прокладывать тоннель, чтобы перевести вниз, под улицу, железнодорожные пути, в город буквально хлынули китайцы. 
Да и подрядчики нанимали их с удовольствием. Потому что если русские вольнонаемные рабочие соглашались трудиться за 1,5-2 рубля в день, то китайцев вполне устраивали 70 копеек, и при этом работали они отлично: начали – и копают без перекуров и разговоров…
Немецких адвокатов на вас нет! 
– Многие китайцы стали заниматься здесь торговлей. Ведь для них и тогда, и сейчас торговля, по сути, способ жизни, – отмечает Анжелика Петрук. – Первый стихийный китайский рынок во Владивостоке образовался на месте нынешней Корабельной набережной. Конечно, тогда рельеф и общий вид центрального места в городе сильно отличался от нынешних: еще не подняли уровень площади, прямо от моря шла дорога вверх. 
Отличное, удобное место: где начинается город, там и базар. Первые китайские торговцы появились у нас в 1860-х, а в 1870-х, когда уже было сформировано гражданское население города, рынок разросся и все время двигался в северном направлении, укрупняясь и укрупняясь. Не зря нынешний Океанский проспект назывался Китайской улицей – она начиналась прямо от китайского рынка. 
А где же жили китайцы? Поначалу они вообще нигде не селились – жили там же, где торговали, на набережной. В этом и была засада. Там же они ели, пили, справляли естественные нужды и варили еду. И домики-фанзы строили из подручных материалов, хлипкие. А Владивосток-то тогда был деревянным! Сколько мне доводилось читать о пожарах, начинавшихся в халабудах китайского рынка и грозивших уничтожить едва ли не весь город…
По тем же официальным документам видно, как были озабочены городские власти этим чайна-тауном на набережной. Там возникали эпидемии, оттуда распространялись болезни… 
И еще о пожарах. Мне попался интереснейший документ – письмо Густава Альберса, одного из владельцев фирмы «Кунст и Альберс», в думу Владивостока. Письмо датировано началом 1890-х годов. Господин Альберс пишет в весьма грозном тоне. Мол, уважаемые заседатели, дикие фанзы, в которых живут и ведут торговлю китайцы, уже подпирают стены моего торгового дома. Хочу вас предупредить: мое имущество застраховано в Германии. Если вы не хотите иметь дело с немецкими адвокатами, примите меры и обезопасьте мои владения от угрозы пожара…
К 1880-м годам стало ясно: китайский рынок в центре города существовать не может. Уже была сформирована улица Светланская, появился небольшой скверик, который позже стал Шахтерским садом, и все понимали, что это место становится центром города. Ну какой тут дикий рынок?
Вот так и возник проект переселения китайского базара из центра на глухую окраину – в район Семеновского ковша, на место нынешнего стадиона «Динамо». Да, именно глухой окраиной и были тогда эти места: на улице Западной находилась скотобойня, рядом были тюрьма и выпас. А на набережной жизнь била ключом. 
Когда Элеонора Прей описывает свои походы на рынок за покупками, она имеет в виду именно тот, дикий, китайский рынок в центре… 
Возведение базара на окраине было городским проектом. Архитектор Устинов спроектировал небольшие каменные двухэтажные дома-лавки, которые и были построены. Но китайцы переезжать туда не спешили, саботировали. Какой им был профит – переезжать к черту на куличики, аж в Семеновский ковш, если к ним в центр города, на набережную с раннего утра шли горожане? Кстати, там же и крестьяне торговали своим товаром: молоком, зеленью. Горожане вообще не верили, что проект жизнеспособный, что Семеновский базар станет центром торговли.
Помог делу… пожар. Он случился в ночь на 8 апреля 1889 года. Огонь уничтожил все до единой лавки на площади. И городские власти поставили китайцев перед фактом: торговля переезжает в построенные на побережье Семеновского ковша лавки. А здесь, в центре, будет место отдыха, сквер…
Китайцы волей-неволей были вынуждены подчиниться. Впрочем, городские власти старались создать приличные условия для китайских торговцев, ведь каждый из них платил пусть небольшой, но налог, который шел в городской бюджет. В архиве есть целые стопки маленьких листочков с почти одинаковыми просьбами к властям: китаец такой-то просит выделить ему лавку на Семеновском базаре.
Поначалу городские власти полагали, что Семеновский базар будет все же интернациональным, что там будут торговать и русские купцы тоже. Прошения о выделении лавок поступали и от них. Помню документ, которым одна крестьянка просила выделить место для молочной торговли… Но идея «торгового интернационализма» провалилась: где торгуют китайцы, там уже никому нет места. Со временем Семеновский базар стал полностью китайским.
Продолжение следует…

Справка «В» 

Отходники – сезонные работники, отправлявшиеся на заработки или промысел. Значительную часть заработка отходники отправляли родным в деревню, а скопив денег, возвращались к семье. Это явление было широко развито и в России.

Манзы – китайское население Уссурийского края во второй половине XIX – начале XX веков. Понятие «манза» означало оседлых китайцев, постоянно проживавших в крае на момент его присоединения к России, в широком смысле – всех уссурийских китайцев, включая отходников из Маньчжурии и трудовых мигрантов, прибывавших морским путем из Шаньдуна.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ