Разочарованный

Золотой фонд нашего кино, прекрасные актрисы родом из советского кинематографа – Анна Каменкова, Ирина Мазуркевич, Людмила Полякова. Их по-прежнему часто зовут сниматься, но уже, разумеется, в возрастных ролях. А вот режиссер Юрий Грымов пригласил этих великолепных актрис сыграть... трех сестер. Да-да, тех самых, чеховских. В своем фильме «Три сестры».

Недавно Юрий Грымов посетил Владивосток, и «В» не преминул пообщаться с модным режиссером.

– Юрий Вячеславович, вы весьма своеобразно прочли популярную пьесу Чехова. Вас еще не обвиняли в искажении классики?

– Дело не в классике. Все фильмы, которые я снимаю, про любовь. Про людей. У меня нет задачи снять именно классику – современную, как Улицкая, или вековую, как Чехов. Мне интересны люди. Не инопланетяне, потому что я с ними не встречался, меня даже фантазии на эту тему не волнуют. А вот «Три сестры» волнуют. Мне хотелось рассказать эту историю так, как, мне кажется, она могла бы звучать сегодня. Поэтому я изменил возраст героинь: у Чехова им по 20 лет, а у меня по 60. Потому что это совсем другие акценты, другие эмоции, другое качество звучания, другое проживание ситуации. Когда человек в 20 лет говорит «я люблю» – это одно, а когда то же самое говорит в 60 – совсем другое. Тем более когда речь идет о Маше, которая уходит от мужа и бросается в любовь как в омут с головой. Все совсем иначе, глубже и прочувствованнее, как мне кажется.

– И как восприняли ваше прочтение зрители?

– Я снимаю кино для тех, кто способен думать, рефлексировать, рассуждать, в том числе на темы любви. И им будет интересно. Я сохранил 95 процентов чеховского текста, атмосферу его пьесы – очень русскую, очень интеллигентную. Я вообще большой противник вывертов наизнанку. Вот на мне рубашка. Я могу ее прямо при вас снять и надеть наизнанку. И что? Это будет оригинально, свежо, ново? Нет. А вот придумать новый фасон рубашки, новые лекала, цвета – совсем другое дело, тут нужны время, талант. Так вот и то, что вы называете прочтением, – не просто рубашка навыворот или задом наперед, это тонкая, кропотливая работа, микрохирургия глаза, можно сказать.

– То есть вы с уважением и трепетом отнеслись к Чехову?

– Я не ханжа и не стану говорить о том, как трепетно отношусь к Чехову. Я вам больше скажу: мне даже хотелось бы сбить этакий налет глянца школьной программы с Антона Павловича. Знаете, когда какой-нибудь американец восторженно цокает языком: «Оу, ChehOv!» – но при этом спроси, и окажется, что он ни слова у Чехова не прочитал. Вот такое отношение мне и хотелось изменить. И, по-моему, удалось. Я делаю то, что хочу, и мне пока это удается.

– Редкая удача в наши дни – делать то, что хочется...

– Знаете, по-моему, Бунин сказал, что счастливый человек делает что хочет, путешествует куда хочет и общается с кем хочет. Так вот это про меня. Вот пример. Пригласили во Владивосток – я согласился. Ну и уж раз попал в АТР, воспользовался моментом: слетал в Корею, оттуда в Токио, вернулся во Владивосток. Почему нет?

– Вы надеетесь на счастливую прокатную судьбу фильма?

– У меня нет иллюзий по поводу успеха или неуспеха фильма. Мы живем в стране, где экономические, кинопрокатные реалии таковы, что было бы очень странно ожидать успеха фильма «Три сестры». Но я получил удовольствие от работы, и это важно. Конечно, мне бы хотелось, чтобы фильм понравился, но я спокойно восприму и критические отзывы. Потому что мы работали честно, сделали то, что хотели. Сделать по-другому этот фильм я бы не смог, во всяком случае, сегодня.

– Каждый ваш фильм – отражение вас?

– Да, потому что у меня нет иллюзий относительно проката. И трюками я не пользуюсь. Вот с удивлением узнал, что где-то в кинотеатре Владивостока прошел предпремьерный показ «Матильды». Это... странно. В цивилизованном киносообществе, хотя такового в России просто не существует, так не делают.

Я большой противник того, что выделывает Поклонская вокруг этого фильма, но теперь, после истории с показом где-то на окраине города, я начинаю думать, что история с Поклонской – пиар-ход Учителя. Очень все мутно.

Я в такие игры не играю, оставляю это старшему поколению, им почему-то это нравится. Мне проще быть проще: я снял кино так, как снял, ну рвите меня, хвалите меня, вот он я, делайте что хотите, я не играю в игры.

Главное ведь – фильм. Не игры вокруг него, а именно фильм. Все равно придет момент, когда шоу с протестами и всем прочим закончится и останется собственно кино. Без шумихи и фантиков. И судить будут только фильм, и будет страшно, если скандал есть, а фильма нет.

Я проходил все эти шоу и скандалы, когда делал первые свои ленты, «Муму» например. И еще тогда понял, что легко говорить о кино. А делать кино куда сложнее.

Вообще, при всей моей любви к кино сегодня я больше в театре, у меня свой театр «Модерн». Мне там комфортно, есть свой зритель. И потому так много работаю в театре. Вот собираюсь ставить «Юлия Цезаря», на будущий год – «Войну и мир». Я был бы счастлив поставить их в кино, но... «Ты что, кому это надо, где деньги взять?» – вот что мне будут говорить и крутить при этом «Войну и мир», снятые ВВС.

А кино... Я не верю в успех и процветание русского кино в ближайшее время с такой государственной политикой. И мне немного жаль людей, которые идут сегодня учиться в киновузы. Во всем мире упал интерес к кино, в России тем более.

– Для кого же тогда снимают фильмы в России?

– Ну, в России не так много фильмов снимают: 70 в год запускается, из них реально – 50, дойдут до постпродакшн 20, до проката – 10. Без госфинансирования кино погибает, а частные деньги из него давно ушли. Не верьте, если кто-то говорит, что заработал на своем кино. За последние 10 лет только один фильм вернул вложенные деньги. Один! А потрачены были миллиарды рублей. Я давно расстался с иллюзиями насчет кино...

– Однако через год у вас выходит «Анна Каренина. Интимный дневник».

– Да. Она была снята до «Трех сестер». Но выпустить ее я решил позже. Потому что сейчас мне близка классика, классические «Три сестры», а «Анна Каренина» весьма оригинальна, уверяю вас, такого никто не делал.

– Вы говорите о том, что кино в кризисе, а в нашем городе всерьез говорят об открытии киностудии.

– Тут вопрос: зачем? Экономического смысла нет. Я не верю в то, что сюда придут государственные деньги на съемки. Не верю, и точка. Но! Если компания будет ставить перед собой некую сверхмиссию, к примеру снимать фильмы про историю Дальнего Востока, тогда это оправданно. Но опыт подсказывает мне, что создателям киностудии обязательно захочется идти посредине: и как бы про историю, и в то же время неплохо бы деньги зарабатывать. И ничего не получится.

Мы профукали традиции советского кинематографа, который я очень люблю. Сегодня, чтобы фильм имел успех, его надо стилизовать под голливудский, надо снимать «Человека-паука», и на него пойдут. А я так не делаю и смысла не вижу. Каждый должен снимать так, как он снимает, индивидуально, уникально.

Другой разговор, что прокатчики сегодня охотно берут кино а-ля Голливуд. Мне «Каро-фильм» сколько крови и здоровья попортил с прокатом моих картин! Не хотят. Им на фиг это не надо. И приходится бороться. «Три сестры» 12 октября все же выйдут в прокат каким-то рекордно малым тиражом. Но мне не страшно. Сегодня есть Интернет, человек может скачать кино и дома с бокалом вина уютно его посмотреть. И я буду счастлив. Вот тут моя аудитория.

– Вы интересуетесь мнением кинокритиков о своей работе?

– Ой, я вас умоляю. Те, кто сегодня называет себя кинокритиком, на самом деле не больше чем обычные зрители. Уровень подготовки – нижайший. И для меня критическая статья и отзыв зрителя в Фейсбуке равнозначны. Нет, есть люди, чье мнение мне важно, но это не критики. Это немногочисленные профи в киноискусстве.

– «Три сестры» на постпродакшн собирали деньги методом краундфандинга (сбор средств от интернет-пользователей, пожертвования)...

– Да. На звук, запись оркестра. Я, честно скажу, во все это не верил. А мы собрали миллион. Люди жертвовали деньги на кино. Это меня изумляет. И я понимаю, что это доверие и ответственность. Но в то же время считаю, что нельзя перекладывать бремя помощи тем, кто в ней нуждается, с государства на людские плечи. Кстати, мне государство тоже дало денег на то, чтобы закончить фильм, 25 процентов от того, что мы просили. И при этом нас оштрафовали на 320 тысяч за то, что мы позже завершили работу, потому что актер Максим Суханов был на гастролях. Чиновникам Минкульта важнее всего, чтобы все было в срок. Как будто мы на конвейере стоим и штампуем что-то. А при этом, думаете, судьба уже снятой картины кого-то в Минкульте интересует? Нет! А мы должны быть все вместе: министерство культуры, зрители, киношники. Эх, если вдруг придет отличный министр, соберет команду нелживых, некорыстных, профессиональных людей и будет работать по-честному, то все изменится. А пока все просто стоит и ничего не происходит. 

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ