Разухабистая колея судьбы

Мудрые люди говорят, что от судьбы не уйдешь, что все то, что происходит с тобой в жизни, предначертано свыше. Другие пытаются доказать: человек сам строитель и хозяин своей судьбы и может влиять на ход событий, происходящих в течение его ничтожной во времени, как вспышка спички, короткой и не всегда яркой, но на удивление бесценной и такой прекрасной жизни. А еще говорят, что, когда человек начинает планировать свою жизнь, он начинает планировать свою смерть…

Не до философий…

Когда маленького Ратмира Панкова после тяжелой травмы ноги уложили на больничную кровать с диагнозом «туберкулез кости», он, конечно же, не философствовал на тему, кто на самом деле повелевает судьбой, и уж, конечно, не планировал свою жизнь… Ему, как любому ребенку, хотелось ласки мамы Марии, которая после развода с его отцом Федором Ивановичем, незаметным военным бухгалтером, в 1932 году укатила с редактором партийной газеты (она работала корректором в типографии) на романтическую стройку в Комсомольск-на-Амуре. Там у Ратмитра вскоре появилась сестренка по имени Изольда.

– Наша мама была немного помешана на литературе, театре и живописи, – говорит с грустной улыбкой Ратмир Федорович. – И имена родным детям считала своим долгом давать необычные и загадочные. Она всю жизнь порхала в небесах, даже когда ее второго мужа, редактора-партийца, расстреляли «за измену Родине». Мать не помчалась ко мне в санаторий, который находился в бывшей помещичьей усадьбе Кирицы в Рязанской области, а вернулась в Хабаровск, где ее ждала такая притягательная творческая среда.

Десятилетний мальчик, упакованный на долгие годы в гипс, через окно больничной палаты с грустной безнадежностью смотрел на своих сверстников, гоняющих футбольный мяч на поляне. Но с несвойственной пацану мудростью принимал свое положение как особый дар судьбы. Время трудное, голодное, но полное народного энтузиазма и безоговорочной веры в счастливое будущее, которое называется «коммунизм». Но даже в те необычайно сложные для страны годы советская власть все же изыскивала резервы на бесплатное лечение, обучение и хорошее питание больных детей. По крайней мере, такие воспоминания остались у Ратмира Федоровича.

– Мне в санатории в те времена не нравилась черная икра, которую нам давали на завтрак, – говорит он, – скользкие икринки застревали в зубах. А вот красную, лососевую, я очень любил. И мы, дети, даже представить себе не могли, что где-то рядом в Поволжье от голода пухнут и умирают тысячи таких же, как я, пацанов и что кусочек сахара для многих является огромным лакомством.

К нам приезжали артисты и писатели. Как-то санаторий посетил писатель Константин Паустовский. О чем говорил, не помню, но выглядел советский классик уж больно изможденным и потерянным. Но после общения с нами, безнадежно, казалось, больными, но жизнелюбивыми детьми, уезжал совершенно другой человек, просветленный и помолодевший.

В 1941 году, когда началась война, санаторий с больными детьми эвакуировали в Алтайский край в поселок Белокуриха, где кормили уже не так обильно, зато хлеба, овсяной и перловой каши хватало всем. Но потом все же больных детей отправили по домам.

Инвалид? Иди в почтальоны

Ратмир приехал к отцу во Владивосток, где тот проживал на улице Ленинской, 102. Юношу определили в больницу на 19-м километре, и там он начал потихоньку ходить. Правда, ходить – это сильно сказано: в свои 16 лет Ратмир Панков мог едва передвигаться на костылях. После сложной операции, проведенной опытным военным хирургом Ботвиным, болезнь отступила, но одна нога все равно не гнулась, а вторая висела на слабых мышцах, словно плеть. Отполированные ладонями деревянные костыли стали его верными спутниками на всю оставшуюся жизнь.

Парень не отчаивался. Ему, как он считал, вновь повезло: он вырвался из страшной кровавой мясорубки войны, к тому же получил неплохое семилетнее образование. Его обучали учителя высшей категории, эвакуированные из Москвы и Ленинграда. Сейчас главной его задачей было найти хоть какую-то работу! В то же время Ратмир понимал, что без дальнейшего образования в его положении очень трудно будет найти приличную работу с хорошим заработком, и он поступает в восьмой класс школы рабочей молодежи № 9 на улице Суйфунской (ныне гимназия с усиленным изучением китайского языка на ул. Пушкинской. – Прим. авт.).

Надо было устраиваться на работу. У отца был хоть и неплохой паек, так называемый литерный, но и его не хватало. Но куда бы ни приходил парень на костылях, ему вежливо отказывали. Приняли инвалида только на почте – нет, не сортировать письма и бандероли, а почтальоном. И вот с раннего утра с толстой сумкой на ремне и двумя костылями в придачу, скрипя зубами и обливаясь потом, поднимаясь по крутым сопкам и извилистым владивостокским улочкам, начал зарабатывать свой нелегкий кусок хлеба неунывающий Ратмир Панков.

– А я считал, что и здесь судьба меня направила по правильному пути, – продолжает с ироничной улыбкой Ратмир Федорович. – Да никакие процедуры и лекарства так бы мне не помогли, как эта ежедневная изнуряющая «гимнастика»: через полгода я на своих «самоходах» с тяжеленной сумкой на плече обгонял иного здорового мужичка с папиросой в зубах, идущего налегке. Купил себе фотоаппарат «Любитель», стал фотографировать.

Ратмир Федорович открывает старинный фотоальбом с черно-белыми, слегка пожелтевшими фотографиями. На них – виды старого Владивостока, изможденные лица горожан послевоенного времени. И это не просто снимки, в них есть композиция, художественный стиль. Видно, все же дали себя знать творческие гены поэтической натуры матери Ратмира. Кстати, его фотографии приезда во Владивосток Никиты Хрущева, горожан, встречающих генсека, печатали многие издания уже в ХХI веке.

Ревизорский костыль

В 1952 году почтальон Панков поступает в Дальневосточный политехнический институт (ДВПИ) на механический факультет по специальности «инженер теплоэнергетических установок». По окончании вуза по распределению его направляют в Красноярский край в пос. Североенисейск на предприятие «Северовостокзолото», где под его руководством реконструируют старые паровые драги и устанавливают на них современные электродвигатели.

В 1959 году Ратмир возвращается во Владивосток и устраивается инженером в КБ «Дальзавода». Жил у отца, спал на шубе под столом и радовался жизни. И жизнь иногда радовала его. Через год ему дали гостинку на Луговой. Стал работать в «Дальугольсбыте», затем в «Гостопливнадзоре». Должность у Панкова была ответственная и уважаемая – инспектор-контролер по топливу по всем крупным предприятиям Дальнего Востока. Говорили, что у директоров и главных бухгалтеров предприятий, работающих на угле, сердце стучало, как набатный колокол, а душа уходила в пятки, когда в коридорах управления слышался устрашающий стук ревизорских костылей неподкупного инспектора Панкова.

В одной из командировок в Комсомольск-на-Амуре Ратмир Федорович познакомился с молоденькой медсестрой Марией. Через год они поженились и родили сына Вадима.

Сегодня Вадим Панков офицер спецназа «Лидер», а у Ратмира Федоровича есть трехлетняя внучка – маленькая щебетунья Лизочка.

Через год Ратмиру Панкову исполняется 90 лет. Не избалованный судьбой старый человек все еще твердо и ровно стоит на ногах.

От автора. Иным дается в этой жизни все: и здоровье, и семейное благополучие, и слава, и многие другие блага. Но многие баловни судьбы все это богатство растрачивают впустую, не оставляя за собой заметного следа. Другие, напротив, ничего не имея, выжимают из жизни все до последней капли и своему потомству оставляют не только право жить, но и гордиться ими.

И в конце своего пути эти люди имеют полное право сказать: «Я прожил жизнь достойно, и душа моя спокойна за будущее!»

Автор: Евгений КНЯЗЕВ