Чешская пешка в партии, разыгранной Антантой

Окончание. Начало в номере «В» за 30 августа

Мы продолжаем разговор об истории чехословацкого мятежа в России, которая непосредственно коснулась Владивостока чуть меньше века назад.

Итак, 29 июня 1918 года войска Чешского корпуса (напомним, что сегодня их не называют белочехами, поскольку это штамп советской идеологии) взяли под свой контроль Владивосток. Как это было, рассказывает научный сотрудник музея имени Арсеньева Петр Александров.

Город пал без сопротивления

– Давайте представим эту картину, Петр Германович: утро 29 июня 1918-го, владивостокцы проснулись. И что же они увидели?

– Вся операция была проведена ночью: были заняты все высоты над городом, Владивосток поделен между чешскими полками на зоны контроля. В 10 утра в городской совет рабочих и крестьянских депутатов явились чешские парламентеры и предъявили ультиматум. Там значилось требование прекратить вывоз из Владивостока вооружения, вагонов и амуниции для интернациональных отрядов Красной армии, которые совершают нападения на чехов, разоружить весь гарнизон, подчиняющийся совету, дать возможность чехам, застрявшим на Транссибе, спокойно доехать до Владивостока.

Ультиматум был отвергнут, работники совета отказались даже его принять, мотивируя это тем, что председателя совета Константина Суханова в здании нет, а это его компетенция.

Но, несмотря на это, по истечении срока ультиматума, через 30 минут, чехи заняли помещение совета и арестовали всех, кто там находился. Суханов, кстати, так и не появился там. Он был арестован несколько позже. Причем чешские источники преподносят этот арест как меру, пошедшую самому Суханову на благо, мол, иначе над ним просто могли совершить самосуд толпы людей, собравшиеся уже к этому моменту на улицах. В здание летели камни, работников совета выводили под плотным конвоем.

Владивосток пал почти без сопротивления. Это удалось во многом благодаря детальной проработке операции и из-за хаоса, царившего во власти. Единственным очагом сопротивления стал штаб Владивостокской крепости.

К слову сказать, сейчас этого здания не существует, а раньше оно находилось там, где сегодня у железнодорожного вокзала красуется комплекс «почтамт – супермаркет – памятник Ленину». И знаете, что интересно? Именно мой отец сносил это здание во время строительных работ на привокзальной площади…

Вернемся к мятежникам и их противникам. В штабе крепости держали оборону как раз бойцы интернационального отряда: немцы, венгры и чехи, перешедшие на сторону советской власти. Они охраняли имущество, которое находилось в здании. Их было немного, но все же они сумели послать сообщение находившемуся недалеко профсоюзу портовых грузчиков, который выделил несколько десятков человек на подмогу. Бой шел около двух часов. Затем штаб пал.

– Минутку. Чехи против чехов?

– Да. Среди чехов, прибывших в город вместе с корпусом, были и те, кто не хотел жить в казармах. Они нашли работу в городе, а некоторые примкнули к так называемым интернациональным отрядам. Эти части существовали во Владивостоке с февраля 1918 года, первоначально в них входили только военнопленные, и, например, в марте в составе такой части было всего 40 человек. А когда прибыли чехи, численность отряда выросла до 400 штыков. Причем командование корпуса отнюдь не радовала такая миграция, они даже выражали протест совету народных депутатов. Но совет от интернациональных отрядов открещивался, одновременно говоря: ну что мы можем поделать, если люди захотели…

На Светланской функционировало информационное (а по сути агитационное) бюро части, они даже выпускали газету «Правда» на чешском языке. Когда же совет понял, что интернациональный отряд стал очень сильным раздражителем для всех, его убрали с глаз долой на Гродековский фронт. Воевать с белогвардейцами. Однако часть «красных чехов» осталась во Владивостоке.

– На выставке в музее имени Арсеньева «Первая забытая» есть фото «Похороны жертв чехословацкого мятежа»…

– Вопрос о том, сколько было жертв, весьма дискуссионный. Официально мы можем говорить только о семерых убитых русских – грузчиках, которые пришли на помощь интернациональным частям. А вот интернационалистов никто не считал. Один из очевидцев писал в своих воспоминаниях: их погрузили на телеги и увезли в сторону Эгершельда. Что там было дальше – никто не знает…

Вообще, к бойцам интернациональных отрядов чехи были очень жестоки. Если к ним в плен попадал русский красноармеец, чаще всего он отделывался выворачиванием карманов и отправкой домой. А вот если попадали мадьяры, румыны, земляки-чехи, дело доходило и до расстрелов.

Что касается этой фотографии, то самим фактом похорон воспользовались разные профсоюзы – все они прислали своих представителей, отсюда и толпа на улице.

…И госпиталь для сифилитиков

– Как Владивосток жил под властью чехов и сколько вообще это продолжалось?

– Первые дни после переворота власть в городе принадлежала чехословацкому коменданту, затем чехи стали передавать управе гражданские дела – всякие хозяйственные вопросы. В целом жилось городу мирно. Хотя и без инцидентов не обходилось. В периодике и документах тех лет часто можно прочитать такие сообщения: наряд чехов прибыл в типографию, потребовал выдать тираж, а когда им отказали, были разбиты шрифты, типография разогнана. Разумеется, были и аресты. Часть арестованных сидела на гауптвахте, а часть даже в специальном лагере, в котором потом находился Константин Суханов.

Достаточно быстро, уже 6 июля, чехи передали Владивосток под международный контроль и, по сути, стали лишь одной из властей, управлявшей тогда городом.

К тому же вскоре начались бои с Красной армией и партизанами – за Уссурийск и территории севернее него, за контроль над Транссибом. Так что чехи стали выводить из Владивостока к фронтовым районам боевые соединения, а в городе остались тыловые подразделения: интенданты, почта. Небольшой контингент занимался охраной грузов в порту, также некоторое количество чехов было в работавшей в городе международной полиции.

С началом боевых действий (чехи не хотели выпускать Транссиб из-под контроля) во Владивостоке активно заработали и чешские госпитали. Их было два, правда, раненых и больных принимал только один. Второй предназначался исключительно для сифилитиков.

– О как!

– Да. Любая смута провоцирует вспышки болезней, да и моральное состояние общества ухудшается. Чехи не жили здесь в вакууме и потому быстро подхватили в портовом городе заразу. Между прочим, это стало проблемой практически для всех формирований интервентов, стоявших в городе. От сифилиса умерло, например, несколько канадцев. Избежать заражения смогли только японцы, потому что их командование тщательно оберегало своих солдат от связей, ведущих к подобным болезням.

– А как жило мирное население и какая атмосфера царила в городе?

– В самом начале, после чешского мятежа и введения войск интервентов, представителей стран Антанты, люди по большей части приветствовали эти события. Им, вероятно, казалось, что с ними вернутся стабильность и порядок.

Но к концу 1919 года интервентов, в том числе чехов, ненавидели все. Во многом потому, что надежды не оправдались, а жестокость интервенты проявляли большую, особенно японцы. Так что буквально за год атмосфера в городе из дружелюбной, наполненной большими ожиданиями, превратилась в тревожную.

Едем… Остаемся… Едем…

– Удался ли чешский план по захвату Транссиба?

– Ситуация была неоднозначная. Как я уже говорил, чехи мечтали, что после мятежа, растянувшегося по всей Сибири, они быстро объединятся, приедут во Владивосток и союзники будут вынуждены отправить их во Францию.

Однако уже осенью 1918 года стало ясно, что немцы Первую мировую проигрывают. И ехать во Францию чехам, по большому счету, уже было незачем. У союзников по Антанте возник другой план: создать при помощи чехов фронт против Германии в районе Волги. Чехословацких «соколов» осчастливили известием: вы остаетесь в России. Они приняли эту новость с пониманием, хотя и без восторга.

Но вот уже и война завершилась, а их все не хотят вывозить на родину, мотивируя теперь это тем, что еще не определены границы Чехии. Да и такой козырь, как наличие почти готовой боеспособной армии в Сибири, мог пригодиться союзникам на Версальских переговорах. Из чехов даже начали формировать новые части…

В общем, все затянулось. Первый корабль ушел из Владивостока в январе 1919 года, на него погрузили инвалидов, тяжелобольных и тех, кому исполнилось 50 лет и больше. Да и этот рейс состоялся только после приезда во Владивосток министра Штефанека. Следующее же судно ушло только в конце года, в декабре.

Чешское войско по-прежнему было растянуто по Сибири, охраняло Транссиб. С января 1919-го они фактически отказались участвовать в боевых действиях против Красной армии, предоставив это войскам Колчака.

Чехи шли впереди отступавших колчаковских войск. И сегодня уже ни для кого не секрет, что именно поведение чехов на железной дороге, когда они отказались пропускать вагоны с колчаковской армией и самим штабом Колчака, во многом стали причиной того, что состоялся тот самый «Ледяной поход» (напомним: «Ледяным походом» называли отступление армии Колчака по замерзшему Байкалу зимой 1920 года) и арест Колчака.

Был «Орлик» ваш, а станет наш

– Отказ чехов от участия в боевых действиях помог разрядить обстановку?

– Да. Продвижение эшелонов пошло быстрее. А вот после Иркутска для чехов начиналась тревожная территория: там много тоннелей, которые то и дело перерезали партизаны. Пришлось с ними договариваться. В феврале 1919-го с партизанами был заключен мир. Антиколчаковские силы сняли все препоны для продвижения чехов по Транссибу. Интересно, что неожиданно препятствия стали чинить японцы. Им был невыгоден уход чехов, ведь тогда под вопросом оказывалось пребывание самих японских войск на Дальнем Востоке России. Ведь контингент интервентов, как мы помним, вводился во Владивосток под предлогом защиты Чешского корпуса.

К концу марта последние чешские подразделения оставили Иркутск и отправились во Владивосток, причем не по Транссибу, а по КВЖД. И здесь случился Хайларский инцидент. Дело в том, что у чехов был бронепоезд Orlik, который тоже шел во Владивосток. И на станции Хайлар случился конфликт с японцами: несколько японских частей пришли на станцию, перерезали пути, заняли господствующие высоты и предъявили чехам ультиматум: или они отдадут Orlik, или начнутся боевые действия. Чехи не хотели бессмысленного кровопролития, отдали бронепоезд, но тяжело переживали всю эту провокацию. И с тем отправились во Владивосток.

На острове Русском был устроен эвакопункт корпуса – там были и пекарня, и госпиталь, и многое другое. Те, кто находился в эвакопункте, уехали первыми. У чехов во Владивостоке было два парохода, маленьких, не подходящих для океанского плавания. Бойцов забирали на Русском, везли во Владивосток, и прости, прощай, город у моря, мы едем домой!

С весны 1920 года из города начали стабильно уходить пароходы, заполненные чехами: Центрокомиссия арендовала американские, японские и даже русские суда для войск Чешского корпуса. Часть чехов, кстати, ушла на судах, принадлежавших Чехии…

– Простите, но разве у Чехии был выход к морю?

– А это удивительная история. Чехия между Первой и Второй мировыми войнами была одной из самых крупных держательниц мирового флота. По Версальскому договору чехи получили необычный профит: в их собственность было передано несколько причалов в Гамбурге, к которым могли швартоваться суда разных размеров. И они тут же стали арендовать пароходы, в итоге сформировав флот, даже больший, чем у Польши.

С женами владивостокскими – домой

– Когда ушло последнее судно?

– Последние чешские части покинули Владивосток 2 сентября 1920 года. До конца осени в городе функционировала ликвидационная комиссия, затем здесь находился чешский консул, который через некоторое время уехал в Шанхай.

– А были ли факты, что кто-то отказывался уезжать?

– Да, мне приходилось слышать про чехов, оставшихся в городе. Кто-то перешел к красным и остался здесь, кто-то нашел во Владивостоке свою любовь и тоже остался. Кстати, многие легионеры, включая офицеров, увезли из нашего города в Чехию русских жен.

– То, что чехи ушли, стало дестабилизирующим фактором?

– Нет. Но и стабильности с их уходом больше не стало. Как я уже говорил, к этому моменту все интервенты вызывали у местных жителей стойкое чувство отвращения. Более всего ненавидели японцев – за жестокость.

Например, американцы привозили сюда свои благотворительные миссии, работало их отделение Красного Креста, Союза христианской молодежи, также они передали городской управе несколько бань для борьбы с педикулезом. Чехи, уходя, тоже передали часть имущества местной власти. Мне удалось найти документ о передаче матрасов, рубашек, подштанников… Везти все это на другой конец света не имело смысла.

Японцы же ничего подобного не делали. И вели себя очень жестоко.

– Подводя итоги истории пребывания Чешского корпуса в России, можно ли назвать ее трагической?

– Конечно. Чехи стали заложниками большой политики, пешками в чужой игре, картой, которую разыгрывали на Версальской конференции страны Антанты.

– Как расценивается влияние чехов на ход истории России?

– Они считаются катализатором Гражданской войны, но при этом многие историки указывают, что, не будь чехов, войну с устанавливавшейся тогда советской властью спровоцировало бы что-то еще…

Я считаю, что, даже если бы чехи не выступили во Владивостоке, к примеру, в любом случае советская власть не укрепилась бы в 1918 году окончательно и бесповоротно. Слишком велики были интересы союзников на Дальнем Востоке.

Вот, скажем, японцы в апреле 1918-го под предлогом весьма мутной истории об «убийстве японских подданных» высадили в город десант. Что помешало бы им прицепиться еще к чему-то?

– Что сегодня во Владивостоке напоминает о Чешском корпусе?

– Почти ничего. Здание штаба крепости, как я уже говорил, снесено. Здание штаба Чешского корпуса изрядно перестроено – ныне это Дом офицеров флота. Остался совет рабочих и крестьянских депутатов – бывший дом Унтербергера на Светланской. Сохранились казармы Пятого полка в районе развилки на Спортивной. Даже эвакопункт, который находился в районе Поспелова, снесли во время строительства моста.

Главное напоминание о Чешском корпусе – это мемориал на Морском кладбище, который был сооружен усилиями чешской же скульптурной мастерской. Там похоронены все, кто умер во Владивостоке до мятежа, погиб на Уссурийском фронте, умер уже после окончания боевых действий. Замечу, что изначально чехов, погибших под Уссурийском, Духовским, Спасском, хоронили на местах. Но накануне эвакуации чехи достигли согласия с местными властями – провели эксгумацию и перевезли все тела во Владивосток, где и был устроен мемориал. Своих не бросили…

Кстати

После окончания Первой мировой, когда чехи думали, что уж теперь-то их точно повезут домой, но им опять пришлось задержаться в России, в корпусе начались сильные волнения. Солдатские комитеты всерьез подняли голову и стали заниматься политикой. Солдаты отказались воевать с партизанами и частями Красной армии. Начались конфликты с офицерами, драки. На станции Аксаково случилась даже трагедия. Командир Первой дивизии полковник Швец, один из перводружинников, «соколов», объезжая части, уговаривал их выходить на фронт. Полк имени Яна Гуса отказался. Легионеры описывали это так: Швец начал речь, а из толпы его обложили по матери. Командир вернулся в свой вагон и застрелился, оставив записку: «Не могу жить, когда бесчестье правит бал».

Когда в 1919 году Чешский корпус прекратил участие в боях, командование разрешило тем бойцам, которые имели востребованные мирные профессии, кормить себя самим. Так во Владивостоке возникла мастерская, где делали разные скульптуры, в том числе надгробия, работали чешские художники, журналисты писали для чешской газеты.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ