Темное время – только для сна

Восьмого августа офтальмологи отмечали свой профессиональный праздник. Дата, к слову, выбрана не случайно – это день рождения знаменитого российского глазного хирурга Святослава Федорова, который занимался не только врачебной практикой, но и научными исследованиями. Считается, что именно он заложил традиции современной офтальмологии, сделав ее одной из самых прогрессивных отраслей медицины.

Как сейчас развивается отечественная офтальмология, доступна ли большинству россиян помощь высококвалифицированных специалистов, как жизнь в современном мире сказывается на здоровье глаз и какие заболевания удается вылечить, выясняла корр. портала «МедНовости» Ирина Резник. Она встретилась с директором НИЦ офтальмологии ФГБОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова членом-корреспондентом РАН Христо Тахчиди. Хирург, впервые в России осуществивший операцию по имплантации бионической сетчатки, рассказал о достижениях мировой офтальмологии и проблемах, решение которых еще предстоит найти, основных направлениях развития науки, состоянии отечественной медицины и необходимости внимательно относиться к своему здоровью.

– Христо Периклович, какие болезни глаз сегодня поддаются лечению, а с чем справиться пока не удается?

– Основные революционные достижения в мировой офтальмологии связаны с микрохирургией оптической системы глаза. Сегодня мы можем проводить пересадку роговицы, имплантацию хрусталика, замену стекловидного тела. И, конечно, это огромный объем рефракционной хирургии, позволяющий исправлять близорукость, дальнозоркость, астигматизм.

А вот в ретинальной области (области сетчатки) достижений значительно меньше. Это гораздо более сложная проблема, потому что сетчатка находится очень глубоко на глазном дне и добраться до нее до последнего времени было практически невозможно. Начиная с 2005 года, когда калибр входящего в глаз инструмента уменьшился с 1,2 миллиметра до 0,5 миллиметра, появились возможности более деликатных манипуляций и начались первые попытки проводить оперативные вмешательства на самой сетчатке.

Благодаря новым технологиям мы научились справляться с отслоением сетчатки – одной из самых тяжелых в прошлом патологий. И в подавляющем количестве случаев добиваться анатомического результата, возвращения сетчатки на ее нормальное место.

Однако воздействовать на саму структуру сетчатки при ее изменениях мы пока учимся. Исследований в этом направлении проводится очень много. И глобальную перспективу здесь имеет лазерное направление хирургии, потому что лазерный луч на сегодняшний день оказался самым тонким инструментом, который позволяет манипулировать на уровне микронных элементов сетчатки.

– А насколько соответствует международным стандартам наша отечественная офтальмология?

– Разработки наших ученых-офтальмологов вносили существенный вклад в разные периоды истории в мировую науку. Прежде всего надо вспомнить Владимира Филатова. Он впервые осуществил пересадку донорской роговицы, разработав технологию, намного опередившую свое время. Огромный вклад в офтальмологическую науку внесли работы Святослава Федорова по имплантации искусственного хрусталика и созданию рефракционной хирургии. Его немалая заслуга в том, что вся офтальмология страны перешла на микрохирургические технологии.

Очень многие российские регионы, малые и средние города владеют этими технологиями. Последний месяц я ездил по Московской области и был приятно удивлен: в маленьких райцентрах есть хорошие микроскопы, удаление катаракты во многих местах делается факоэмульсификацией (ультразвуком), имплантируются искусственные хрусталики. Оборудование это недешевое, например, факоэмульсификатор стоит 2,5–3 миллиона рублей, но его потихонечку покупают, потому что оно того стоит. Ведь после обычной операции больной остается в отделении несколько недель, реабилитируется еще полгода. После микрохирургической операции госпитализация занимает от силы день-два, а реабилитируется человек в течение нескольких недель. Поэтому это выгодно в том числе и больницам.

– Отработанная Филатовым техника пересадки роговицы сделала эту операцию возможной еще в начале прошлого века. Почему же этот вопрос до сих пор остается нерешенным?

– Вопрос трансплантации действительно не решен по одной простой причине: неполноценности законодательства, касающегося донорского материала. Технически проблемы изъятия и консервации роговицы решены. Более того, в МНТК «Микрохирургия глаза» им. С. Федорова был даже создан донорский банк, который получил европейскую сертификацию. Были придуманы специальные растворы, в которых изъятую роговицу стало возможным хранить в течение трех – пяти суток. И это тоже стало прорывом – появилась возможность уже не держать в постоянном напряжении ожидающих донорского материала больных, а работать в плановом, а не в авральном режиме. Но этот банк работает в ущемленном варианте, потому что до сих пор имеются проблемы с законодательством, регулирующим изъятие донорского материала.

– Сегодня в стране очень много коммерческой офтальмологии, по количеству частных клиник специальность может даже конкурировать со стоматологией. Это связано с сокращением государственной медицины? И можно ли доверять частным центрам?

– Частный медицинский сектор существует во всем мире, а его основа и главное отличие от государственного – это прежде всего сервис. В России многие частные центры основали выходцы из хороших клинических школ, это люди, которые прошли качественную подготовку, а потом решили заняться своим частным делом – кто-то из-за финансов, кто-то из-за возможности реализоваться. В государственных клиниках всегда существуют определенные границы роста, и бывает, что человек хочет и может расти дальше, а место выше занято, и занято достойным человеком, который ничем ему не уступает.

Кроме того, развитию частного сектора в офтальмологии способствовала еще и технологическая революция, связанная с переходом к микрохирургическим технологиям. Эти технологии позволили существенно увеличить производительность труда (в нашей системе это было раз в семь), сделали более экономной расходную часть, сократили время операции, снизили затраты на выхаживание, наблюдение за больным. Конечно, нужны значительные средства на аппаратуру. Но если найден первичный капитал, то дальше частную клинику ждет успех: высококлассные технологии практически амбулаторного уровня позволяют очень быстро оборачивать эти ресурсы и возможности.

– И сегодня это очень важно, потому что у все большего количества людей возникают проблемы со зрением. Это болезнь цивилизации? Гаджеты виноваты?

– В том числе и они, но не только. Конечно, это болезнь цивилизации. Во-первых, растет продолжительность жизни, население стареет. И сейчас в статистике начинает доминировать изнашивание тканей, и прежде всего дистрофии сетчатки. Отрицательную роль играет воздействие внешней среды – воздуха, питания, воды. Чем больше и цивилизованнее страна, тем хуже экология, несмотря на все усилия по ее сохранению.

И самое главное то, что мы все больше уходим в искусственный мир и отдаляемся от естественного ритма жизни, а это противоречит нашей биологии. Мы нещадно эксплуатируем свой организм, особенно глаза. Ни один нормальный биологический объект в природе такой эксплуатацией не занимается. В темное время суток любое живое существо должно спать и восстанавливать все свои системы, использованные в течение дня. Однако с помощью искусственного освещения человек увеличивает сутки за счет сна и в результате встречает новый день, полностью не восстановившись.

Что касается электронных устройств, то человечество так устроено, что сначала оно придумывает какие-то приспособления, которые облегчают ему жизнь, а о связанных с этим проблемах узнает позже, когда уже не может без них обходиться. И только тогда начинает изучать и пытается минимизировать их вредное влияние. Классический пример – рентген. До сих пор идут работы над тем, как обуздать побочное влияние этого великого открытия. То же самое происходит и с электроникой. Например, когда стал очевидным вред излучения от экрана компьютера, началась работа с монитором.

Чтение обычной книги и чтение с экрана гаджета дает совершенно разные психологические и социальные эффекты, по-разному воздействует на мозг. Я уж не говорю о зрительном напряжении, потому что степень концентрации на планшете гораздо выше. Это маленький экран, который имеет разное освещение под разным углом, это батарейка, которая постепенно садится, изображение, которое может погаснуть, даже шрифт играет вполне определенную роль.

Человек – достаточно неприхотливое существо, наш организм очень пластичен и хорошо адаптируется. И мы этим пользуемся всю жизнь, эксплуатируя его на сто процентов. Но если мы хотим подольше сохранить здоровье, то надо научиться слышать свой организм, подсказывающий, что что-то начинает идти не так.

– И не игнорировать даже незначительное снижение зрения, ограничившись покупкой очков в ближайшем киоске.

– Да, это очень важно, особенно с возрастом. Поскольку внутри глаза нет нервов, то все глазные заболевания протекают без боли. Но при этом глаза – очень простой предмет для тестирования, так как при любой их патологии страдают зрительные функции. Если вы замечаете, что изменилось зрительное восприятие привычных для вас предметов, теряется острота зрения, цветность, контрастность, в поле зрения появляются какие-то пятна или эффекты, надо обратиться к специалисту. И получить ответ на вопрос: это случайность, какой-то возрастной эффект или начало заболевания?

Как и в любой другой области, лечение должно начинаться как можно раньше. Философия здесь предельно примитивна: всякая поломка начинается с очень простых вещей, которые несложно исправить. Если этого долго не делать, даже мелкая поломка начинает обрастать кучей других конструкций, направленных на то, чтобы ее как-то компенсировать. И таким образом вокруг очага складывается сложная многоуровневая патологическая программа, справиться с которой уже гораздо сложнее.

Автор: Евгений СИДОРОВ