Старорежимный аргумент

Повышение пенсионного возраста в России неизбежно – на разных уровнях обсуждается, как именно это сделать. Почему поздний выход на пенсию может оказаться выгодным для будущих пенсионеров, объяснила журналисту портала Banki Евгении Носковой заместитель директора Института социальной политики НИУ ВШЭ Оксана Синявская.

– Действительно ли демографическая ситуация сегодня не позволяет поднять возраст выхода на пенсию?

– Продолжительность жизни у нас очень долгие годы оставалась низкой: примерно с начала 1960-х годов и до начала 1990-х она была на стабильном уровне, в 1990-е годы произошел спад, – говорит Оксана Синявская. – В последние годы, начиная примерно с 2005-го, мы наблюдаем рост продолжительности жизни. При этом у мужчин в возрасте 60 лет продолжительность жизни на пенсии сейчас достигла уровня 1960-х годов и составляет примерно 16 лет. Однако проблема высокой мужской смертности в возрасте 40–60 лет остается. Сейчас до пенсии доживает около 68 % мужчин. Если поднять пенсионный возраст до 63 лет, то доживать будут примерно 62 %. То есть, по сути, каждый третий мужчина доживать до пенсионного возраста не будет.

У женщин ситуация всегда была лучше. У нас вообще уникальная ситуация: во всем мире женщины живут дольше, но у нас этот разрыв очень значительный. Сейчас женщина в возрасте 55 лет может прожить на пенсии почти 26 лет. Этот показатель очень большой даже по меркам развитых стран. Так долго на пенсии женщины не проводят практически ни в одной стране, за исключением, например, Австрии или Франции. В очень благополучных скандинавских странах такой высокий порог пенсионного возраста, что женщины на пенсии живут около 20 лет.

Демографические показатели дают нам возможность повысить пенсионный возраст у женщин. И практически нет аргументов для того, чтобы повысить пенсионный возраст для мужчин. Однако помимо демографии есть еще социальные аспекты.

– Какие, например? В чем мужчины и женщины могут выиграть от повышения пенсионного возраста?

– Более ранний в сравнении с мужчинами выход на пенсию приводит к тому, что женщина успевает заработать себе более маленькую пенсию. И если женщина лишается кормильца, по сути, это означает, что она попадает в зону повышенных рисков бедности.

Когда говорят о необходимости более позднего выхода на пенсию, то люди недовольны, что начнут позже получать заработанное. Но мало кто задумывается, что пенсионный возраст влияет на многие процессы нашей жизни. В частности, низкий пенсионный возраст у российских женщин влияет на то, что уже 45-летнюю женщину считают старым работником, неохотно берут на новую работу. Потерявшей работу 50-летней женщине вообще крайне сложно устроиться на другую работу. Существует масса негативных стереотипов в этой связи.

– Это опять же доводы в пользу повышения пенсионного возраста для женщин. А для мужчин?

– Вполне молодая семья из двух 45-летних людей, желающая улучшить жилищные условия, может столкнуться с определенными ограничениями в получении ипотеки. Супругам, которым до пенсии осталось 10–15 лет, не будут предлагать кредит на 20 лет. А при меньшем сроке кредита их ежемесячные платежи будут выше. Поэтому здесь тоже связь с повышением пенсионного возраста есть. Если официально будет удлинен период, в течение которого человек может не называться пенсионером, то финансовые организации начнут по-другому выстраивать горизонт планирования. И сами люди по-другому начнут планировать свою карьеру и финансовые цели.

– До какой планки, на ваш взгляд, нужно поднять пенсионный возраст в России для мужчин и для женщин?

– Демографически правильнее было бы остаться на уровне 60/60, но очевидно, что это не пройдет. Затевать повышение возраста, только чтобы повысить его женщинам, – на это политики не пойдут. Явно будет обсуждаться повышение возраста мужчинам тоже. Здесь есть разные идеи. Некоторые, например, в финансово-экономическом блоке правительства считают, что мы и до 65 лет можем поднять. Но, на мой взгляд, в сложившейся ситуации со здоровьем населения это слишком радикально, разумнее было бы остановиться на 63 годах – и для мужчин, и для женщин. Есть, наоборот, более консервативные предложения: повысить до 63 лет у мужчин и 60 лет у женщин, но это исключительно из стремления сохранить гендерные стереотипы.

– О каких стереотипах идет речь?

– Я довольно давно говорю о том, что у нас есть все аргументы выравнять пенсионный возраст мужчин и женщин, на что мне часто возражают: тогда мы можем лишить семьи бабушек. Но это тоже уже история давнего прошлого. Почему советские бабушки были настолько активны? Вплоть до начала 1980-х годов в СССР было довольно мало мест в детских садах. И одновременно среди тех, кто был бабушками в 1960-е годы, многие еще не работали или работали мало. В 1970–1980-е годы бабушки уже активно трудились, но зачастую у них был ниже уровень образования и квалификации, чем у их детей. Часто они были заняты на тяжелых работах и очень охотно оставляли свое предприятие ради ухода за внуками, уступая возможность зарабатывать молодежи. К тому же нередко жили в селах, где в ту дефицитную пору были лучше условия для воспитания детей. Современные бабушки 1990-х и начала нулевых – это вполне активные, образованные, состоявшиеся профессионально женщины. Они могут зарабатывать больше или меньше, но очень мало кто из них готов полностью взять на себя заботу о внуках. Когда в районе 45–50 лет появляются внуки, такая женщина не готова сделать выбор в пользу ежедневного ухода за ними.

Модели общения с внуками меняются, это показывают исследования. Две трети бабушек сегодня видят внуков в лучшем случае по выходным. Для качества межпоколенческих отношений, думаю (и исследования западных стран это подтверждают), это хорошо. Такая «праздничная» бабушка, добровольно проводящая только свое свободное время с внуками, больше может им дать.

Есть еще один старорежимный аргумент, почему нельзя повышать возраст: женщины несут двойное бремя – ведут хозяйство и работают. Но здесь тоже изменились технологии домашней работы, никто не будет отрицать, что сейчас она намного легче благодаря технике. Физического труда стало намного меньше. Кроме того, как опять же показывают исследования, гендерные роли постепенно меняются. В более молодых поколениях мужчины уже активно занимаются детьми, помогают по хозяйству. Россия идет по пути развитых стран, где постепенно выстраивается модель двух работников и двух партнеров в ведении домашнего хозяйства и в воспитании детей.

– Понятно, что в крупных городах жить на пенсию невозможно. Но, может быть, в отдельных регионах люди хотят выйти на пенсию раньше, чтобы на эти деньги жить?

– Жить на пенсию нигде невозможно, и занятость женщин в возрасте 55–59 лет растет, сейчас она вдвое выше, чем была в начале 1990-х. Каждая вторая женщина в этом возрасте сегодня работает. Помимо необходимости зарабатывать на жизнь работа – это сохранение социальных связей и возможность почувствовать себя нужным, значимым. То, что не всегда удается в семье, поскольку, к сожалению, не всегда у нас близкие отношения с детьми, внуками, мужьями и женами. Работа, коллектив – это возможность реализовать себя, чувствовать, что тебя уважают, что ты что-то значишь как личность.

Кроме того, необходимость вставать каждый день на работу – это и аргумент поддерживать здоровье. У нас до сих пор нет культуры старения вне работы, общество этот барьер еще не преодолело. В традиционных обществах вообще старость никогда не рассматривается как полноценный этап жизни. А в развитых это период активной жизни – хобби, путешествий, если есть деньги, работы по увлечению, волонтерства. То есть период, когда можно заниматься тем, что тебе интересно. У нас старость – это обрубание разных контактов и жизнь в режиме «дом – садовый участок – дом».

– А вот отношение к старости, о котором вы говорили, все-таки больше связано с ментальными установками или у людей просто нет денег на активную жизнь?

– В первую очередь отсутствие денег порождает отсутствие материального спроса. Поэтому индустрия товаров и услуг для пожилых не развивается. Но ментальные установки тоже важны. Они меняются, но должно пройти время. Скажем, наши бабушки в 1970-е годы в 55 лет себя ощущали достаточно пожилыми. Сейчас же очень многие женщины, даже выступая против повышения пенсионного возраста, обижаются, когда им в 55 лет назначают пенсию по старости. То есть на уровне ощущений самого человека 55 и 60 лет – это еще не старость. Граница старости явно сдвигается, но общество еще не успевает на это отреагировать.

Но, конечно, повышение пенсионного возраста может дать положительный эффект, если оно будет частью совокупности мер. Если людям будут предложены возможности как-то переобучиться, изменить квалификацию, сохранить или найти работу. Большая проблема нашей страны в том, что люди получают в молодости образование и потом в течение жизни квалификацию не повышают.

– Это даже молодых людей касается?

– После 35 лет найти тех, кто готов добровольно пойти учиться, очень сложно. Есть, конечно, в высококонкурентных отраслях, где люди понимают, что им нужно повышать квалификацию, быть в курсе новостей в своей отрасли, но в массе своей этого нет. Запроса нет и у работодателя, им проще поменять работника на более молодого. Но этого нет и у самих людей. Они считают, что у них есть высшее образование – чего еще надо?

Но понятно, что изменение отношения к производительности труда в старшем возрасте будет увязано с тем, насколько человек готов переобучаться. Необязательно это делать в момент, когда ты достигаешь пенсионного возраста. Но надо понимать, что, если пенсионный возраст повышается, государство и бизнес должны думать о том, что это означает продление трудовой жизни. А жизнь должна быть активной.

– Как вы оцениваете стремление властей стимулировать граждан копить на пенсию самостоятельно?

– У нас пока нет условий для того, чтобы люди массово могли на протяжении жизни формировать сбережения на старость. До сих пор высоки риски экономических и финансовых кризисов. Плюс нынешняя демографическая ситуация практически не позволяет человеку рассчитывать на семью. У нас семья – это все-таки один-два ребенка, а не три-четыре, которых могут себе позволить только очень состоятельные люди. Поэтому возлагать на детей бремя поддержки родителей – это тоже неправильно, оно может оказаться непосильным. Да и не у всех (по разным причинам) есть дети.

– Возвращаясь к повышению пенсионного возраста: на ваш взгляд, какими темпами нужно это делать?

– На полгода в год – это максимум. Большинство стран повышают темпом 3–4 месяца в год. Есть страны в Восточной Европе, которые повышают по полгода в год. Более радикальных успешных вариантов не было. Есть прецедент одномоментного резкого повышения пенсионного возраста в Грузии, когда пять лет на пенсию никто не выходил. Но Грузия в тот момент находилась в крайне тяжелом экономическом положении, это 1990-е годы. И в здравом уме повторять такой опыт не стоит.

Автор: Евгений СИДОРОВ