А город подумал: война!

Четверть века минуло с тех пор, как во Владивостоке прогрохотала крупнейшая в его истории техногенная катастрофа. 14 мая 1992 года взлетели на воздух флотские склады боеприпасов на Второй Речке. Впервые город в невоенное время столкнулся с реальной опасностью военного характера. Впервые проводилась масштабная эвакуация десятков тысяч горожан. Впервые в мирный период вводилось чрезвычайное положение.

14 и 15 мая 1992-го мне, тогда еще молодому репортеру «В», довелось освещать те события. И сейчас, как бесценную реликвию, я храню записную книжку с информацией, собранной в те дни. Ну что, стряхнем пыль с пожелтевших страниц?

Страх был. Паники не было

Плыл спокойный, теплый майский вечер. Люди возвращались с работы, гуляли в зазеленевших скверах, радовались близким выходным.

Вначале над микрорайоном Вторая Речка, в районе завода «Дальприбор», стал подниматься черный дым. А в промежутке между 19.00 и 19.30 послышались хлопки, вскоре превратившиеся в сплошной гул. Вслед за гулом и дымом, распространявшимися по городу, появилось и чувство тревоги. Стало ясно, что источник опасности находится в районе арсенала ТОФ.

К тому моменту я уже подъехал на своей машине на улицу Русскую. Ни тебе постов ГАИ, ни милицейского или военного оцепления. Поначалу люди просто выходили на балконы, на улицу или забирались на верхушки ближайших сопок, чтобы полюбоваться незапланированным фейерверком. А вездесущие мальчишки даже пытались проникнуть на территорию складов.

Когда канонада усилилась, а над сопками поплыли клубы черного и желтого дыма, к большей части местных жителей пришло осознание страшной опасности. Эвакуация началась стихийно, буквально через 40–50 минут после начала взрывов. Примерно после восьми вечера обитатели домов на Русской, Багратиона и соседних улицах потянулись в сторону «Универсама». Крупных сумок или чемоданов, как правило, с собой не брали. Только документы, наиболее ценные вещи, смену белья для детей. Толпы народа текли по обеим сторонам дороги. Сотни человек толпились на остановках транспорта, который в тот момент перестал ходить: на пересечении Русской с проспектом 100-летия автобусы и троллейбусы уже не пускала милиция.

Особой паники не наблюдалось, хотя на лицах беженцев явно читалась тревога. А еще любопытство. Лишь некоторые старушки плакали и крестились.

Я двигался на машине в сторону арсенала, но в какой-то момент решил, что стоит помочь женщинам с детьми выбраться в безопасное место. Две молодые мамаши с малышами, которых я подвез к перекрестку Русской и 100-летия, оправившись от испуга, рассказывали, что у большинства людей, с кем они вместе шли пешком, была уверенность, что началась война.

Чуть позже эвакуацию направили в организованное русло. Людей вывозили и выводили к станции Вторая Речка, а оттуда на электричках отправляли в пригородную зону, где их принимали дома отдыха и санатории. Вывозились пациенты и медики из всех ближайших больниц – рыбаков, «тысячекоечной» и других.

Ситуация – чрезвычайная

К тому моменту во все стороны уже летели разорвавшиеся осколки и целые снаряды с ракетами. Попытки тушить огонь силами пожарных частей города и флота успехом не увенчались. Когда возникла угроза жизни огнеборцев, их просто отвели на безопасное расстояние.

К 21.30 был создан передвижной штаб по чрезвычайным ситуациям. Его возглавил первый заместитель главы администрации Приморья Игорь Чернянский, бывший капитан дальнего плавания, опытный организатор и управленец. Он поднял по тревоге все органы власти и перевел город в режим чрезвычайного положения.

Во главу угла ставилась безопасность людей. Милиция ходила по квартирам ближайших к арсеналу домов и выводила горожан на улицу. В корне пресекались любые попытки мародерства. Подача воды, электроэнергии, поставки в город муки и выпечка хлеба, подвоз продуктов, работа транспорта ставились на «военные рельсы».

К полуночи весь арсенал превратился в зону сплошного огня, эхо канонады разлеталось на десятки километров, осколки усыпали склоны ближайших сопок, а отдельные болванки долетали до жилых домов аж на улице Шошина, в район Моргородка и даже до Сабанеева.

Ночью к месту ЧП прибыл командующий ТОФ адмирал Геннадий Хватов, прилетевший с Камчатки, где инспектировал флотилию атомных подлодок. Во Владивостоке он сразу же сел в бронетранспортер и оправился к арсеналу...

Тем временем я сумел пробиться к Игорю Чернянскому, который по горячим следам ответил на мои вопросы. С чувством выполненного долга я отправился в редакцию и стал готовить материал о происшествии.

Примерно в 4.35 утра в журзале раздался звонок – во Владивосток из Лондона позвонил знаменитый корреспондент радио «Би-би-си» Сева Новгородцев: «Здравствуйте, коллеги! Никому не могу дозвониться. Что там у вас происходит?»

Я надиктовал ему собранную и сформированную в готовый текст информацию. Однако кое-что осталось за кадром. Лишь сегодня «В» открывает белые страницы того ЧП – раньше они являлись военной тайной.

Реальное мужское дело

Полковник запаса Олег Коваль в 1992-м в чине старшего лейтенанта служил командиром седьмой танковой роты 55-й дивизии морской пехоты ТОФ.

– В тот день у танкистов были плановые работы в парке военной техники, – вспоминает Олег Михайлович. – Только выбрался домой, смотрю – над сопками поднимается дым. У дежурного по части узнал о происходящем. Сразу же вернулся в свой полк. И вовремя. Потому что именно мою роту подняли по тревоге. Поступил приказ подготовить четыре машины.

Выгрузили боекомплект, сняли все навесное оборудование, дополнительные топливные баки, брезент.

Уже в 21.00 мы были полностью готовы к выдвижению на трех Т-55АМ. Танками управляли опытные механики-водители срочной службы. В команде были комбат майор Сергей Старостин и два комвзвода лейтенанты Юрий Мотышный и Сергей Богданов.

Однако сразу нас в арсенал не пустили. Местные власти побоялись, что гусеницы танков... испортят асфальт. Своим ходом выдвинулись по объездной проселочной дороге к пересечению с улицей Выселковой. Стали ждать трейлеров. Их подали лишь к пяти часам утра. Проехали всего сотню метров. Там дорога попадала в зону разлета осколков, и гражданские водители отказались ехать дальше. Пришлось разгружаться и продолжать путь самостоятельно все по тому же асфальту.

Одну машину я оставил у переезда в районе мусоросжигательного завода. Было видно, что здание посечено осколками, а труба северной котельной оказалась и вовсе пробита насквозь. Вторым танком перегородил проезд у магазина «Виктория». Броней третьей прикрыл от разлета осколков территорию у главных ворот.

Кстати, наш Т-55АМ только на первый взгляд кажется устаревшим. На самом деле это был первый в мире серийный танк, способный вести боевые действия в условиях применения ядерного оружия, имевший комплекс активной защиты от противотанкового вооружения, а после модернизации его оснастили дальномером и он уже мог стрелять управляемыми снарядами...

С рассветом 15 мая отправились на разведку: нужно было определить места возгораний, наиболее сильные очаги огня и взрывов, подходы к ним. Если кто-то не успел эвакуироваться и прятался, мы могли вывезти этих людей в безопасное место.

Пожар и взрывы продолжались, хотя их интенсивность стала немного спадать. Только проехали мимо одного склада, как он взлетел на воздух. Едем дальше – стоит полностью сгоревшая пожарная машина.

После рекогносцировки командование ТОФ приняло решение проложить с южной стороны арсенала еще одну дорогу. Нужно было по кратчайшему расстоянию пробиться через лес к караульному помещению и посмотреть, есть ли там люди. Дорогу пробили после полудня 15 мая. К счастью, там никого не было. Оказывается, людей еще в самом начале заварушки вывезли на бронетранспортерах.

Приходилось нам и самим тушить огонь. Ну, вот такой яркий пример. На небольшом взгорке на открытой площадке лежали снаряды калибра 122 мм от реактивной системы залпового огня «Град», причем нацеленные прямо на Владивосток. Пал дошел и до них. Если бы они начали пулять по городским кварталам, это привело бы к жертвам среди мирного населения. Сергей Богданов заметил их первым и, несмотря на опасность, бросился гасить пламя. Следом и остальные танкисты подбежали, все вместе мы стали сбивать огонь. Успели потушить.

На другой площадке россыпью лежали снаряды 23 мм. Они с самоликвидаторами, поэтому взрывались на месте. Мы были вынуждены траками танков вдавливать их в землю. Ножевыми тралами наезжали на более крупные снаряды. Те детонировали. Взрывами отрывало даже противоминные тралы весом под 500 кг.

Гусеницы могло повредить, но обошлось. Уже когда через несколько суток мы вернулись в расположение дивизии и стали проверять технику, стало ясно, что все катки повреждены. Пришлось их менять. Среди личного состава пострадавших не было.

В основном наша работа заключалась в прокладывании безопасного пути для пожарных машин. И мы прикрывали их своей броней от осколков. Снаряды и ракеты в защищенных потернах (подземных коридорах) огонь, как правило, не тронул. А вот с открытых площадок боеприпасы то и дело взлетали в воздух.

Как только прибыл самолет Ил-76 и стал сверху заливать оставшиеся очаги пожара, необходимость в нашем присутствии отпала.

Командование ТОФ представило нескольких человек к государственным наградам. Но вышестоящее командование в Москве посчитало, что на арсенале был поджог. Стало быть, о поощрении отличившихся речи не шло...

– Олег Михайлович, буквально один вопрос: какие ощущения были в тот момент?

– Наконец-то реальное мужское дело.

Большая зачистка

Причина возгорания на арсенале так и осталась тайной. Результаты расследования силовые органы не афишировали. Горожане обсуждали два предположения: на территорию военных складов зашел шальной пал или кто-то из вояк бросил непогашенный окурок вблизи боеприпасов, складированных на открытом воздухе. Версия о диверсии подтверждений не нашла.

Ликвидация последствий взрывов заняла несколько лет. Расчисткой территории арсенала от неразорвавшихся снарядов, мин и ракет руководил большой друг редакции «В», тогда комполка, а ныне председатель Совета ветеранов Владивостока полковник Сергей Кондратенко.

– Я в то время командовал 106-м полком морской пехоты ТОФ, – рассказывает Сергей Константинович. – Вечером 14 мая ходил в казармы проверять личный состав. Только отправил подчиненных на ужин и пошел от штаба дивизии в сторону КПП, слышу взрывы, и гул нарастает. Наше соединение от арсенала всего-то сопка отделяет. Звоню оперативному дежурному по дивизии подполковнику Любошевскому: «Вадим, что происходит?» – «Не знаю», – отвечает он. И тут же начал выяснять, что и как.

В тот вечер в нашей дивизии по тревоге подняли несколько подразделений. В эпицентр бросили танкистов. С раннего утра 15 мая по периметру арсенала выставили оцепление из курсантов первого курса ТОВВМУ. Один из этих пацанов из-за своего любопытства подорвался на 23-мм снаряде от ЗСУ-23-4 «Шилка».

Позже выяснилось, что этот парнишка стал единственной потерей тех дней. Спустя 20 лет была еще одна жертва: сборщик металлолома, выходец из Средней Азии, нашел и стал разбирать боеприпас. Закончилось это печально. А курсант, считаю, погиб по вине своих командиров. Они не провели обязательный в таких случаях инструктаж. Стало ясно, что необходимо привлекать военных-профессионалов.

Около полудня следующего дня начальник береговых войск ТОФ и начальник Владивостокского гарнизона генерал-майор Александр Шерегеда вызвал меня и передал приказ командующего ТОФ о назначении руководителем операции по ликвидации последствий взрывов. При этом обязанности командира полка с меня никто не снимал.

На месте перво-наперво требовалось восстановить систему охраны, чтобы никто посторонний не мог проникнуть на территорию арсенала. Вначале выставляли круглосуточное оцепление по всему периметру, позднее ограничивались караульными на вышках. Кому попало охрану не доверишь, поэтому в оцепление направляли морпехов.

Саперов собрали со всего флота: из инженерно-десантного батальона 55-й дивизии морской пехоты, отдельного морского инженерного батальона МИС ТОФ, инженерных подразделений Приморской, Сахалинской флотилий и группировки с Камчатки, отдельных инженерно-саперных рот береговых соединений.

Инструктажи проводили офицеры управления ракетно-артиллерийского вооружения. Они сделали внутри арсенала миниатюрный полигон и на нем показывали, что именно, где и в каком количестве хранилось, рассказывали, что можно собирать, а к чему нельзя прикасаться, как обращаться с теми или иными видами боеприпасов, с их взрывателями.

На арсенале складировались различные боеприпасы – от мощных 180-мм снарядов для пушек С-23 и гаубиц С-33 до крупнокалиберных патронов для зенитного оружия. Часть боеприпасов была в снаряженном состоянии, часть находилась без взрывателей. Всего, по оценкам некоторых экспертов, там находилось порядка 2 млн единиц боеприпасов, а это несколько десятков железнодорожных эшелонов.

Большинство открытых площадок было уничтожено. Кое-что уцелело, эти боеприпасы находились в земляных казематах. Уцелевшие в штабелях боеприпасы вывозили за пределы города на специальные подготовленные площадки хранения. Естественно, с соблюдением всех правил техники безопасности. А вот невзорвавшиеся, но разбросанные или улетевшие в сторону снаряды в обязательном порядке утилизировались.

Долгое эхо

– Еще несколько лет Владивосток сотрясало от взрывов: дважды в неделю производились подрывы собранных по всей округе разлетевшихся от детонации снарядов, ракет и мин. Их собирали в воронки по распадку, обкладывали песком и подрывали, – поясняет полковник Кондратенко. – В такие дни с флота помимо саперов привлекались строевые подразделения для оцепления, а также медики, пожарные, связисты, силы ВАИ и ГАИ. Инструктаж, доклад о готовности. Подрыв, проверка полного уничтожения закладки. Доклад. Подготовка к следующему подрыву. И так два года подряд в теплый сезон.

В 1994-м меня назначили заместителем командира дивизии морской пехоты, поэтому обязанности главного ликвидатора последствий ЧП на арсенале с меня сняли.

– Каковы же итоги?

– Общими усилиями нам удалось пресечь растаскивание уцелевших боеприпасов. О терроризме речи не шло, но кто-то запасался взрывчатыми веществами для глушения рыбы, кто-то собирал их для хозяйственных нужд, у кого-то были черные мысли для использования тротила в бандитских целях. Однажды я лично задержал человека, который в ближайшем от складов лесочке насобирал целых снарядов и нес домой в рюкзаке. Объяснил, что на каком-то озерке рыбачить собирался и знал, как разобрать снаряд, якобы по молодости служил в саперной части. Я его в ближайший пункт милиции доставил. Таких вот рыбаков и сборщиков металлолома отвадили быстро.

Мы смогли обеспечить безопасность. Никто из мирных граждан не пострадал. Особенно это касалось вечно любопытных мальчишек. Ни одного несчастного случая в период ликвидации не допустили. Ведь боеприпасы собирали и утилизировали в основном солдаты и матросы срочной службы, хотя и под руководством офицеров.

Может возникнуть вопрос: а почему не удалось найти все снаряды по горячим следам и почему спустя два десятилетия туда вновь заходили саперы? Некоторые снаряды попадали в воронки, их засыпало землей от соседних взрывов. Но главной причиной их сокрытия стала непогода: в августе 1992-го по югу Приморья пронесся мощный тайфун, потоки воды нанесли массы земли и камней с сопок, которыми засыпало боеприпасы. А некоторые, несмотря на их немаленький вес, унесло потоками разлившейся Второй Речки. Саперы даже проверяли и чистили ее русло.

Мне, как общевойсковому офицеру, кажется, что это ЧП должно было стать уроком для ответственных за хранение боеприпасов начальников. К сожалению, этого не произошло. И последовавшие затем взрывы арсеналов в Новонежино, на Горностае, в Таежном, Барабаше, Сунгаче и ряде других мест это наглядно продемонстрировали. Но в последние годы подобного не наблюдается. Значит, удалось переломить ситуацию 90-х и обеспечить безопасность, построить новые склады и перевезти боеприпасы. Ведь все эти снаряды, мины и ракеты предназначены для защиты людей от внешней угрозы, а не для создания внутренней опасности из-за чьей-то халатности...

Будем жить

Как всем известно, сейчас на месте бывшего арсенала продолжает расти современный жилой микрорайон с просторными улицами, домами-высотками, школами и детскими садами, стадионами и поликлиниками. Его возводят для военнослужащих и ветеранов Тихоокеанского флота.

Разумеется, перед началом строительных работ всю территорию еще раз тщательно проверили саперы. И даже нашли в земле несколько неразорвавшихся боеприпасов и множество осколков.

Первые дома микрорайона Снеговая Падь сдавались в эксплуатацию к саммиту АТЭС-2012. Новоселья справляются до сих пор. Значит, жизнь продолжается. 

Автор: Николай КУТЕНКИХ