Когда разгорается очаг

Освоение диких земель на Дальнем Востоке, раздача дальневосточного гектара, развитие туризма – все это не только сулит региону экономическое процветание, но и ставит новые вызовы перед учеными. Геморрагическая лихорадка с почечным синдромом, клещевой энцефалит, дальневосточная скарлатиноподобная лихорадка – это только известные природно-очаговые инфекции. А ведь Уссурийская тайга может скрывать и нечто намного серьезнее. 

Исследованиями особо опасных инфекционных заболеваний и поисками защиты от них занимаются ученые из НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Г. П. Сомова. Корреспондент «В» поговорил с академиком РАН и главным научным сотрудником института доктором медицинских наук Наталией Беседновой о биологической безопасности региона, о том, какие вирусы прячутся в лесах Дальнего Востока и с какими биологическими угрозами, возможно, нам придется столкнуться в будущем.

Болезни с дальневосточным характером

– Наталья Николаевна, чем сейчас занимается научно-исследовательский институт и, в частности, лаборатория иммунологии, где вы работаете?

– Следует отметить, что институт был создан в 1941 году, и первые десятилетия здесь велись в основном прикладные исследования: выпускались различные диагностические препараты и сыворотки для нужд края и Дальнего Востока. В 60-е годы к нам пришел Георгий Павлович Сомов, главный эпидемиолог Тихоокеанского флота, который стал основателем нового фундаментального направления – изучения природно-очаговых заболеваний, характерных для Дальнего Востока. В частности клещевого энцефалита. Вирус, вызывающий эту инфекцию, был обнаружен в 1937 году, но до 1960-х его изучение носило описательный характер. Сегодня изучением этого вируса и другими клещевыми инфекциями занимается лаборатория флавивирусных инфекций во главе с профессором доктором медицинских наук Галиной Леоновой.

В 60-е годы среди военных на Дальнем Востоке возникла вспышка неизвестного заболевания. Институт взялся за расшифровку новой болезни. Было установлено, что это одна из форм псевдотуберкулеза. Псевдотуберкулез был уже изученной инфекцией, но его дальневосточный вариант имел свою особенность: во всем мире заболевание протекало спорадически, в виде отдельных случаев, а на Дальнем Востоке имело вспышечный характер. Результаты многолетних исследований группы ученых нашего НИИ были отмечены Государственной премией.

Еще одна особо опасная инфекция – геморрагическая лихорадка с почечным синдромом. Несмотря на то что случаи заболевания этой инфекцией довольно редки, смертность от нее по-прежнему высока. Впервые она была обнаружена среди военных. Страдали именно те из них, кто часто соприкасался с дикой природой: рыли траншеи, делали просеки, находились в полях и т.д. Ученые долго не могли определить возбудителя, который вызывает эту тяжелую болезнь. Оказалось, что возбудитель – вирус – переносят определенные виды грызунов.

Идей и проектов много

В настоящее время изучение молекулярных механизмов патогенности возбудителей и эпидемиологических закономерностей распространения инфекционных болезней продолжается в институте с использованием современных биологических и молекулярно-генетических методов.

Лаборатория иммунологии давно сотрудничает с Тихоокеанским институтом биоорганической химии (ТИБОХ) имени Г. Б. Елякова ДВО РАН, исследуя механизмы действия биологически активных веществ из морских организмов, которые влияют на иммунную систему.

К примеру, совместно с медобъединением ДВО РАН проведены клинические испытания полученных учеными ТИБОХ полисахаридов из морских водорослей, которые способны нормализовать липидный обмен при атеросклерозе. Сейчас атеросклероз лечат статинами. Это очень сильные препараты, но они обладают и побочными эффектами. Если уменьшить дозу статина (а еще лучше заменить его), то это уже будет определенный прорыв. Сегодня полисахариды из водорослей выпускаются в качестве биологически активной добавки к пище. Но в скором времени они уже могут стать лекарством.

– А почему процесс задерживается?

– Дело в конструировании лекарственного препарата. Сложно получить постоянство его состава от серии к серии, ведь структура полисахарида зависит от множества факторов: от вида водоросли, от того, где ее выловили, от солености воды и т.д. Однако ученые ТИБОХ получают уже хорошие результаты в этом направлении.

Вообще, у нас много интересных мыслей, идей и проектов. Вопрос упирается в финансирование. Наука сегодня живет на голодном пайке. Зачастую приходится самим искать средства даже для издания монографий.

Непростая экономика

– Почему у нас инвестиции в научные исследования не идут так массово, как, например, в западных странах и США?

– Наверное, мы просто еще не дошли до такой стадии развития рынка. У нас бизнес хочет видеть результат здесь и сейчас. Он пока не готов вкладывать средства на перспективу, в длительные проекты.

Например, мы сегодня работаем над новыми раневыми покрытиями на основе биологически активных веществ из морских гидробионтов. В наших аптеках почти все раневые покрытия, от пластырей до гелей, импортные. Что делаем мы? Мы разрабатываем универсальное покрытие, которое бы помогало заживлению раны с момента появления до рубцевания, а затем бы рассасывалось. Однако довести проект до успешного внедрения не так просто.

– В каждом институте слышны разговоры, что науке сегодня остро не хватает связи с бизнесом, структуры, которая бы взяла на себя блок экономических вопросов...

– Конечно, в ФАНО (Федеральном агентстве научных организаций) необходима внедренческая структура. Ученым не под силу одновременно создавать и продвигать свой продукт. Мы ведь в экономическом плане все самоучки. Привлекать бизнес, представлять перспективы коммерсантам – здесь требуются менеджерские способности. Они не берутся с потолка. Должна быть какая-то школа.

Биотерроризм и бакоружие

– Одной из основных ваших задач является противодействие вспышкам заболеваний и эпидемиям. Причин у таких вспышек может быть много. Известно, что сейчас вы, например, совместно с военными занимаетесь созданием учебника по борьбе с биотерроризмом...

– Я считаю охрану территории страны от бактериологического и биологического оружия нашей важнейшей миссией. В мире существуют конвенции и международные правила, запрещающие разработку и создание таких видов оружия. Но придерживаются этих правил не все государства.

– Так бактериологическое оружие – это миф или реальность?

– Конечно, реальность! От террористов можно ждать чего угодно. Поэтому для борьбы с болезнями должны быть соответствующие диагностические и лекарственные препараты. В противном случае, когда болезнь новая и неизученная, государство оказывается перед ней беззащитным. Слава богу, у нас очень сильный Роспотребнадзор, эффективные противочумные станции. Система работает хорошо, и, как видите, больших эпидемий пока нет.

– Кстати, не секрет, что появлялись и различные версии возникновения клещевого энцефалита – вплоть до того, что его создали и подбросили нам недоброжелатели.

– Наверное, дело в том, что до 30-х годов на Дальнем Востоке просто не проводились профильные исследования. Когда возникла вспышка клещевого энцефалита, никто не знал, что это такое. Неизвестная болезнь. Сюда приехали ученые из Москвы, которые и открыли этот вирус, описали его, дали название.

Глубокое изучение этой болезни началось на Дальнем Востоке, а затем клещевой энцефалит был обнаружен в Сибири, на Урале и в европейской части России. Везде находили и клещей, и заболевания, так что инфекция жила на этих территориях задолго до 1937 года.

Однако у нас, на Дальнем Востоке, она протекает значительно тяжелее. Так же, как и геморрагическая лихорадка с почечным синдромом, как и псевдотуберкулез. Здесь эти болезни вызываются другими генетическими вариантами возбудителей.

– Ученые борются с клещевым энцефалитом больше полувека. Можно ли его победить в принципе?

– Пока нет. Для этого пришлось бы истребить всех клещей. Попытка предпринималась в 60-х годах. Тогда активно и широко использовали дуст ДДТ. Потом от такого способа отказались, потому что он приносил больше вреда, чем пользы.

Но вот какое дело: клещевой энцефалит – управляемая инфекция. Риски можно значительно снизить, если прививаться. У нас существуют отличные вакцины против этого заболевания. Они не реактогенные, то есть не вызывают постпрививочные реакции и осложнения. Лишь бы люди сами шли навстречу. Если вы знаете, что будете работать на даче, ходить в лес за ягодами и грибами, то вакцинация против клещевого энцефалита вам просто необходима. 

Тем временем

Сегодня ведутся разговоры о возможной реструктуризации НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Г. П. Сомова. Если это произойдет, то у института и входящих в него лабораторий могут отозвать лицензию на работу с возбудителями второй группы патогенности. А это как раз клещевой энцефалит, геморрагическая лихорадка с почечным синдромом и многие другие особо опасные заболевания.

В то же время вопросы биобезопасности для Дальнего Востока сегодня приобретают новую актуальность. Реализуются масштабные проекты: свободный порт Владивосток, закон о дальневосточном гектаре. Развивается туризм, в том числе экологический, растет поток иностранцев. А значит, жители Приморья могут столкнуться как с известными, так и с ранее неизученными возбудителями инфекций, занесенными, заброшенными к нам со стороны либо же спящими в невозделанных дальневосточных землях. Существование НИИ имени Сомова всегда было связано с биобезопасностью региона, с глубоким изучением механизмов развития инфекционных болезней. И есть надежда, что так будет и впредь.

Автор: Сергей ПЕТРАЧКОВ