Дамская погибель и герой на все времена

Нынешний сезон для Приморского театра молодежи стал юбилейным – 70-м. И главным подарком зрителям и себе, разумеется, по такому важному случаю стала масштабная, костюмная, очень зрелищная постановка – спектакль «Герой нашего времени». 14 и 15 октября театр молодежи отыграл премьеру, и в эти дни зал был фактически полон. Посмотреть на «откровение по мотивам романа», на то, как режиссер Александр Лобыгин перенес одно из самых главных произведений русской классической литературы на сцену, пришли и заядлые театралы, и коллеги из других храмов Мельпомены, и подростки, которым как раз в скором времени писать сочинения «по Лермонтову».

И зритель еще раз убедился, что даже при весьма ограниченных возможностях (например, поворотный круг на сцене театра молодежи давно сломан и не работает, поэтому о быстрой смене декораций и речи быть не может) коллектив театра, режиссер, сценограф (заслуженный работник культуры Бурятии Николай Левашов) сумели сделать очень запоминающийся зрелищный спектакль. На сцене были и бал, и берег моря, и знаменитый пятигорский Провал, и горы. И удивительная, почти осязаемая лермонтовская атмосфера – именно то, к чему стремился режиссер из Иркутска Александр Лобыгин, специально приглашенный во Владивосток, для того чтобы поставить «Героя нашего времени».

– С Приморским театром молодежи мы нашли друг друга в Интернете, – рассказывает Александр Михайлович. – Сначала общались с Юрием Гончаровым, главным режиссером, и Адисоном Салахутдиновым, директором театра, на профессиональных площадках, а потом стали созваниваться, обсуждать возможности сотрудничества.

Все это длилось около двух лет, и в итоге я прислал список предложений, в числе которых значился и «Герой нашего времени», и выбор театра пал на него. Я не ставил раньше это произведение, но давно мечтал осуществить такую постановку, и у меня была готова инсценировка.

– Как же вы сумели втиснуть в инсценировку столь объемную повесть, причем весьма фактурную, если говорить о том, где происходит действие?

– Было трудно. Очень. Кое-что пришлось сокращать, но я не изъял ни одной главы. Должен сказать, что в процессе работы мою инсценировку пришлось еще подрезать, чтобы выдержать разумные временные рамки.

Да, пришлось в буквальном смысле резать по живому. Ничего не хотелось убирать, ведь здесь каждая строка важна, буквально на вес золота. Чехов называл «Тамань» поэмой, в которой нельзя выбросить ни одного слова. И представьте, как это непросто – выбрасывать из нее слова, даже целые отрывки. Ну что ж, в театре у нас сжатое время…

– Как вы выбирали актеров, определялись с ролями?

– Частично мне помогал подсказками, своими предложениями Юрий Гончаров, да и я сам смотрел на актеров. Меня очень заинтересовала фактура, аура Игоря Смирнова, и я почти сразу сказал, что он будет играть Печорина. Много соображений было против: Игорь гораздо выше, чем Лермонтов описывает своего героя, да и старше, но мне показалось, что наш Печорин должен быть именно таким – более величественным, более представительным, что ли, причем и внутри, и снаружи, чтобы он поражал всем своим видом. А все это как раз есть в Игоре Смирнове.

Также своим героям очень подходят Иван Синицын – Грушницкий, Евгения Серебрянская – Бэла, Анна Проскокова – Вера, Мария Стратулат – княжна Мери, да и все остальные, кто занят в спектакле, а в нем, между прочим, почти вся труппа театра участвует.

Высокий, мрачно красивый, мучительно привлекательный Печорин – дамская погибель и измучивший сам себя человек – вот каким предстает перед зрителем Владивостока Печорин в спектакле Александра Лобыгина…

– О том, что Печорин – лишний человек, мы знаем со школьной поры. Вы так же трактовали его образ?

– Я по-разному смотрю на Печорина. И такой типаж, такие герои, как Печорин, Онегин, словом, все те, кого Белинский назвал «лишними людьми», – они вовсе не в буквальном смысле те, кому нет места на земле, те, кто кому-то мешает, нет. Я понимаю это так: такие люди не сумели совершить что-то, реализовать то важное, что было в них заложено свыше. Они – потерянное поколение. А ведь в нашем времени тоже есть – и не одно! – поколение, которое мы называем потерянным. Вот и получается, что и сегодня существуют те самые лишние люди…

Вообще, нереализованность в человеке – это страшная вещь. Знаете, подчас человек, в котором было много заложено и который не сумел продвинуться на важном для него поприще, обращается к другим способам реализации – и тогда весь мир вздрагивает! Кто такие тираны, деспоты, вожди, зажигавшие мировые войны? Да это те люди, которые не смогли найти признание или свою нишу, например, в творчестве, и всю свою рьяность вложили в продвижение на политическом или общественном поприще… Замечу, что и сегодня лишних людей немало – про них говорят, что они гады, мракобесы, но факт остается фактом: они зачем-то нужны обществу и это общество их создало. И я сделал спектакль-реквием потерянному поколению.

– Во всей постановке, притом что она ни на йоту не осовременена, чувствуется обращение к зрителю, к тому, кто в зале. Как вы думаете, вашу уверенность в том, что повесть Лермонтова актуальна и сегодня, уловят подростки, которые придут на спектакль, поймут, что постановка адресована в первую очередь им?

– Не знаю. Надеюсь, конечно, но, сами понимаете, какие тут могут быть гарантии… Скажу одно: наши дети не дураки, они прекрасно понимают, как сегодня трудно реализоваться в обществе, в котором мы живем. Ведь очень подорвана нравственная основа, и пока что ни возведение храмов, ни создание культурных и духовных программ, даже телеканалов, не закрывают той зияющей дыры, которая много лет назад образовалась в нравственности общества.

– Ставить классику, не осовременивая ее, – это было ваше принципиальное решение?

– Да. И Юрий Владимирович говорил, что не хотел бы никаких «современных прочтений». Но стилизация, современный воздух – он существует в спектакле, потому что в нем играют актеры, живущие в сегодняшнем дне, и этот шлейф современности они несут за собой в спектакль, тем самым невольно придавая ему еще актуальности.

Я не менял и языка лермонтовского, потому что он – основа спектакля. И это вовсе не значит, что я такой вот ретроград и домостроевец, – просто ни в чем подобном нет и не было смысла. Зачем вмешиваться в идеально построенное произведение?

– Каков главный посыл спектакля?

– Все разрушение проходит, а созидание, вера, надежда и любовь остаются. Всегда. Это надо понимать и помнить, это самое главное.

Также я хотел напомнить зрителям о том, что может сделать с человеком душевная черствость. Сегодня у нас просто катастрофа с эмоциональной культурой, выросли дети, которые воспитаны клиповой стилистикой, они стали людьми без чувств, неспособными испытывать сильные эмоции, сопереживать, любить. Я надеюсь напомнить, как важно уметь сочувствовать, сильно чувствовать, любить. 

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ