Диана Вишнева: Я бы станцевала о Владивостоке новую эпоху

Известие о том, что в рамках фестиваля «Мариинский» (напомним: он прошел во Владивостоке в начале августа)выступит сама Диана Вишнева, заставило трепетать поклонников балета. Да что там! На выступление «Божественной» ехали зрители из Кореи и Японии. Как говорится, счастье в жизни – увидеть, как танцует Вишнева…

А когда стало известно, что прима-балерина проведет в нашем городе еще и творческий вечер, волнению общественности не было предела…

С поклонниками знаменитая танцовщица общалась в Малом зале Приморской сцены Мариинского театра. И банальная поговорка про яблоко, которому упасть негде, здесь была вполне уместна. Зрителей набилось!.. А уж прессы…

Все началось с показа документального фильма о творчестве балерины. Картина повествовала о том, как нелегко приходится приме на репетициях, но ведь именно благодаря им она потом поражает зрителя на спектаклях. За полчаса экранного времени стало понятно, насколько Диана Вишнева требовательна к себе и партнерам и о чем мечтает балерина в редкие свободные минуты.

После фильма на малую сцену театра оперы и балета вышла сама прима в сопровождении руководителя балетной труппы Мариинского театра в Санкт-Петербурге Юрия Фатеева. Маэстро представил Вишневу как одну из самых талантливых, трудолюбивых и востребованных в мире танцовщиц. Он же и задал тон вечеру, попросив приму рассказать о том, с чего началось ее знакомство с балетом.

– У меня все получилось так, как не должно было быть, – призналась Диана. – Наша семья совершенно небалетная, мои родители по профессии химики и были очень далеки от артистической среды. Но мама в детстве грезила балетом, не зная, какой это на самом деле тяжкий труд. Она считала, что это прекрасная профессия для женщины: весь день свободна, а потом пошла вечером и немного потанцевала. Но, когда я уже стала профессионально заниматься балетом, мнение у мамы резко изменилось, да было поздно.

– Правда, что вы несколько раз поступали в балетную академию?

– Да, в Академию русского балета имени Вагановой меня взяли только с третьего раза. Первый раз я не подошла по профессиональным физическим данным, второй – по медицинским. И лишь после третьей попытки приемная комиссия уступила моему упорству. Причем преподаватели были бы и рады меня принять на учебу, но их смущали мои параметры. Вообще, как мне кажется, сразу разглядеть в ребенке потенциал очень трудно. В моем балетном классе учились 22 девочки, набравшие наивысший балл при поступлении. Все им пророчили блестящее будущее, однако до выпускного класса дошло только четыре человека.

Классики и современники

– Как вы считаете, высшая точка танца – это классический балет или современный?

– У классического балета есть своя школа, очень высокого уровня, в которой учатся по 8 лет, прежде чем выйти на сцену. Но ни в коем случае нельзя считать, что научиться современному балету намного легче. Он требует серьезного понимания и хорошего образования. К сожалению, Россия немного отстает в этой области от всего мира, но я вижу, что зрительский интерес к современному балету в нашей стране растет год от года.

– Расскажите о своем опыте в современном балете…

– История такова: я узнала, что хореограф Пол Лайтфут стал директором NDT (Nederlands Dans Theater). До этого он ставил танцы только с труппой этого театра и никого больше не принимал. А мне очень хотелось с ним поработать. Вот я и решилась приехать в Нидерланды и попроситься в труппу. Я очень волновалась, даже коленки тряслись: думала, что отказа не перенесу, а как Лайтфута убедить – не знаю. Пол удивился моему визиту и попросил присоединиться к беседе свою напарницу хореографа Соль Леон. Они мне сразу сказали, что никогда не работали с успешными классическими танцорами, потому что современный балет – это совершенно другой мир. Обычно к ним приходили те, кто не смог реализовать себя в классическом балете. «А сейчас к нам пришла прима, у которой все в порядке, зачем тебе это?» – недоумевали они. Я понимала, что в этих переговорах очень важен человеческий контакт: нужно не только заинтересовать собеседника разговором, но и постараться объяснить, что тебя к нему привело. Спустя полчаса мы вернулись в концертный зал, чтобы выбрать роль, которую я буду танцевать. При этом Пол и Соль были категорически против, чтобы у меня был партнер – танцовщик из классического мира. И предложили на выбор четверых «современников». Я не стала им говорить, что они заблуждаются, считая, что русские не могут заниматься современным балетом. Я просто привезла своего партнера Андрея Меркурьева, и они постепенно в него влюбились. Потом мы приехали к ним в гости всем Мариинским театром, так как выяснилось, что Леон вообще никогда не бывала на спектаклях классического балета. После выступления нашей труппы нидерландцы поняли, что недооценивали классический балет. Затем выбрали русских юношей, с которыми я стала танцевать.

– Приходилось ли вам танцевать с неудобными партнерами?

– Мне всегда безумно везло с партнерами. Будучи еще совсем юной, я танцевала с такими звездами, как Фарух Рузиматов, Игорь Зеленский, Владимир Малахов. Хотя для них я была еще девчонкой, только поднявшейся со школьной скамьи. Был, конечно, потенциал, но совсем не было опыта, а они давали мне возможность научиться очень многому. Так что для меня сейчас нет неудобных партнеров, есть только малоопытные. Но я считаю своим долгом так же сейчас передавать опыт молодым, как когда-то помогали мне. В этом году у меня много молодых и новых партнеров – произошла смена поколений. Опытные, к которым я уже привыкла, сейчас заканчивают танцевать определенный репертуар, который я все еще продолжаю (смеется). Вот и приходится искать новых, учить их, помогать им.

– Ваша репетиция с Марсело Гомасом балета «Манон» была настолько невероятной, что исходящая от вас энергия просто сбивала с ног стоящих вокруг…

– Иногда удается найти такого танцовщика, с которым на каком-то метафизическом уровне с тобой что-то происходит, словно внутри что-то взрывается, и неожиданно для себя самой высвобождаются такие внутренние ресурсы, о которых ты даже и не подозревала. Поэтому в выборе партнера я очень скрупулезна. Доходило даже до конфликтов. Я так и говорила, что не могу выступать с партнером, который выступает лишь в роли носильщика. Мне не нужно, чтобы он просто удобно держал, мне важен диалог и дуэт, который должен происходить в каждую секунду репетиции. Это требует от партнера невероятной концентрации. Так что репетировать со мной – то еще удовольствие. И если человек не будет сконцентрирован на 200 процентов, то он не выдержит со мной. Просто внутренне сломается. Поэтому я стараюсь тактично объяснить молодым танцовщикам, что им надо еще немного подрасти, что сейчас они еще не готовы к серьезной работе, многого пока не поймут и не смогут. Лишь когда мы начинаем понимать друг друга, происходит тот самый момент создания чуда на сцене.

Химия и жизнь

– В одном из интервью вы говорили, что для вас важен человеческий контакт, что вы имели в виду?

– Это можно назвать химией, контакт происходит не на физическом уровне. Трудно предугадать, сложится ли язык тела и язык эмоций у танцующей пары. К примеру, я бы никогда не сказала, что мы можем быть вместе с Володей Малаховым. Он эфемерный лирический танцовщик, я немножко другого плана. Но, когда мы вдруг встретились в зале, наши тела нам сказали совершенно другое. Нам не надо было даже разговаривать, они нашли свой язык: тело и эмоции. И нам иногда даже не надо репетировать, все дается само.

– А с Владивостоком у вас «химия» какая-то произошла? Ведь вы бывали во многих городах…

– Когда я впервые прихожу в театр, то первым делом не в гримерку иду, а спрашиваю: где сцена? Потому что первое ощущение от встречи с ней самое важное. Я осматриваю буквально все: размер сцены и ее соотношение со зрительным залом, как далеко оркестровая яма и сколько она занимает места.

Так вот когда я увидела Приморскую сцену, то невольно воскликнула: «Какая же она уютная»! Вот такой она и остается у меня в памяти, потому мне и было очень приятно на ней танцевать. Я почувствовала благодарность зрителя и то, как он очень ждет каждого моего выхода, и даже с каким настроем пришел в театр. Так что, думаю, «химия» произошла.

Что касается самого города… у меня такое ощущение, будто я нахожусь на краю света, при этом на меня нисходит благодать. От богатой почвы, от благодарного зрителя, от роскошной природы и огромного океана. Я очень люблю природу, приморская дает мне не только чувство отдаленности, но и уединения. У меня никогда не было желания приехать во Владивосток, я считала, что это очень далеко. При этом поездка в Японию таких ассоциаций не вызывала. Поэтому я очень рада, что наконец-то побывала у вас, и меня это воодушевляет!

– Если бы вас попросили импровизированно станцевать о Владивостоке, то какое музыкальное сопровождение вы бы выбрали?

– Скорее всего, это был бы нью эйдж (музыка новой эпохи. – Прим. авт.), когда звуки природы сливаются с медитативной музыкой. Танец был бы плавный, а не резкий, но в стиле современного балета.

Справка «В»

Диана Вишнева родилась в Ленинграде (Санкт-Петербурге) 13 июля 1976 года. В 1987 году поступила в Академию русского балета.

С победы на конкурсе Prix de Lausanne в 1994 году началась бурная карьера Вишневой. Последний год обучения она совмещает со стажировкой в Мариинском театре, где ей сразу же дают сольные партии.

В 1995 году Диана окончила балетную академию и была принята в балетную труппу Мариинки.

За роль Китри в балете «Дон Кихот» в 1996 году Диана была награждена призом «Бенуа де ля данс», а затем получает статус солистки Мариинского театра и удостаивается премии «Божественная».

В 2002-м по опросу журнала Dance Europe Диану Вишневу называют лучшей танцовщицей Европы.

По итогам 2003 года Диана стала лауреатом премии «Душа танца» в номинации «Королева танца», вручаемой ежегодно журналом «Балет».

31 января 2007 года Указом президента России ей присуждено почетное звание «Народный артист Российской Федерации».

В 2010 году был учрежден Фонд Дианы Вишневой, основной целью которого является повышение доступности балетного искусства для различных слоев общества.

Автор: Вадим КОЧУГОВ