​ОМОН – не служба, а образ жизни

В одном из июльских номеров «В» вместе с приморским Союзом десантников начал новую рубрику – «Мужики». Ее герои – наши земляки, которые живут и работают среди нас и, возможно, на первый взгляд ничем не выделяются среди окружающих – ни внешностью, ни многословием. Но в трудную минуту эти незаметные люди всегда придут на помощь по велению сердца или по призванию. И неважно, носят они погоны или цивильную одежду. Первым героем рубрики «Мужики» стал кавалер ордена Мужества прапорщик Максим Брызгалин, пожарный специализированной пожарной части Владивостока. 

Герой сегодняшнего номера – полковник полиции Михаил Рябинин, заместитель командира – начальник отделения по работе с личным составом ОМОНа УМВД России по Приморскому краю.

В свой народ не стреляли

Биография полковника полиции Рябинина – это бесконечная череда событий, ярких и не очень, запоминающихся и тех, которые хочется навсегда стереть из памяти. Но память, к сожалению, не магнитофонная лента.

...19 августа 1991 года Михаил Юрьевич запомнил на всю жизнь. В этот день в Москве произошел антиправительственный переворот. И наш герой имеет непосредственное отношение к этим событиям, поставившим крест на существовании Советского Союза, первого в мире социалистического государства. 25 лет назад, в дни путча, гвардии рядовой Миша Рябинин служил в первом батальоне 104-го парашютно-десантного полка 76-й Псковской дивизии ВДВ.

– В ночь с 18 на 19 августа наш батальон собирался на крупномасштабные учения с выброской десанта и техники на парашютах на Ровненском полигоне. Это под городом Ровно в Белоруссии. Подготовка к учениям шла несколько месяцев. В то утро подъем был, как всегда, в 6 часов утра по тревоге. Мы получили экипировку, вооружение, но без боеприпасов. Колонна уже выстроилась на выезд из автопарка полка, но нас не выпустили. Стоим перед воротами час, два, три. Почему, непонятно, командиры ничего не говорят. И вдруг команда: «Отбой! Все по казармам». Мы еще подумали, может, учения перенесли. Такое бывает. Потом нашего комбата вызвали в штаб полка, где провели с ним беседу. По возвращении он провел разъяснительную работу с командирами подразделений. После этого нам выдали боеприпасы, дополнительный продовольственный паек, и вечером на машинах наша колонна двинулась в сторону Ленинграда. И все это молча, бойцы не знали, куда нас везут и зачем. Я потихоньку включил радиостанцию и стал слушать эфир. Хотел поймать музыку, а поймал радио «Маяк». И только тогда мы узнали, что в Москве происходят какие-то волнения, – вспоминает Михаил Юрьевич.

По прибытии на военный аэродром под Ленинградом командир полка поставил перед десантниками конкретную задачу: в случае возникновения каких-либо беспорядков на территории «колыбели революции» быть готовыми к их пресечению. Вплоть до применения огнестрельного оружия. На тот момент гвардии рядовой Михаил Рябинин уже отслужил год и знал, правда, теоретически, что обозначают в радиодонесениях зашифрованные слова «трехсотый» и «двухсотый». Знал, но не воспринимал эту информацию всерьез. Но, когда командир батальона напомнил радистам, что двухсотые – это убитые, а трехсотые – раненые, Михаил понял, что игры закончились. И что в реальности может быть самое страшное. Десантников на скорую руку проинструктировали, как вести бой в городе на улицах и на баррикадах, как их расчищать от противника. Этим особенностям военной науки их не учили в учебных классах и на полигоне. Бой и диверсии в тылу врага – это пожалуйста, но стычки на улицах населенных пунктов требуют иных навыков.

К счастью, город на Неве во главе с мэром Анатолием Собчаком показал кремлевским путчистам кукиш. Правда, на подступах к Ленинграду были сооружены завалы и баррикады, так как поступили сведения, что около 180 единиц бронетехники, танков и бронетранспортеров сосредоточено в районе Гатчины. Но утром 20 августа выяснилось, что штурмовать Северную Пальмиру никто не собирался: армия и милиция встали на сторону законно избранной власти.

Псковские десантники несколько дней простояли у ворот города Ленина. Пока командующий Воздушно-десантными войсками СССР Павел Грачев не дал им команду: «Отбой!».

– И слава богу, что не пришлось применять оружие против своего народа. Это самое главное, что мы тогда поняли. Иначе трудно представить, в какой стране мы бы сегодня жили, – говорит полковник полиции Рябинин.

В начале 1992 года, во время чеченского конфликта, 104-й парашютно-десантный полк вновь подняли по тревоге и даже поименно расписали по самолетам, кто каким бортом полетит. На учениях, кстати, такой щепетильности никогда не было. А потом вновь была команда «Отбой!». Позже, осмысливая последующую ситуацию, десантники жалели, что выброски в Чечню не было. Не исключено, что если бы они тогда десантировались, то, возможно, военные действия на территории самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия пошли бы по другому сценарию. И генерал Джохар Дудаев не захватил бы технику, оружие и боеприпасы на наших военных складах. А также самолеты и вертолеты на аэродромах.

Украина русских не пустила

Много лет спустя после увольнения из армии полковник полиции Михаил Рябинин признается, что ему повезло служить в ВДВ, куда он попал благодаря случаю.

…Честно говоря, Миша Рябинин не планировал связывать свою жизнь ни с вооруженными силами, ни с правоохранительными органами. После окончания школы парень отнес документы в приемную комиссию в ДВПИ: хотел стать строителем. Но срезался на экзаменах. И чтобы не терять время, выучился на фрезеровщика в профтехучилище № 11, которое готовило технарей среднего звена для оборонной промышленности страны. А потом была армия...

Осенью 1990 года майор, прилетевший из Пскова во Владивосток за новобранцами, из трех сотен крепких призывников выбрал Михаила и еще 29 парней. Слова воинской присяги Рябинин помнит как дату своего дня рождения: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик...». Хотя Союза нерушимого уже давно нет. А у нынешней России иной текст воинской присяги.

Последние полгода службы гвардии рядовой Михаил Рябинин провел в… социалистической Югославии, куда был откомандирован в апреле 1992 года в составе сводного батальона из 900 бойцов российской армии. В то время в этой стране шла кровопролитная гражданская война между сербами и хорватами. И та и другая сторона обвиняли друг друга в геноциде. Они очень жестоко воевали между собой, и никакие увещевания и призывы вернуться к мирной жизни не помогали. Поэтому ООН решила ввести в Югославию миротворческие подразделения для поддержания порядка.

Российские десантники также были включены в состав миротворческих сил Организации Объединенных Наций. Но, прежде чем отправиться за границу, они месяц стажировались в Рязани. Им выдали новое обмундирование, новое оружие, радиостанцию, автомобили и бронетехнику, которую выкрасили в белый цвет. Подготовка к миссии настолько затянулась, что бойцы стали подумывать, не отправят ли их обратно в Псков. Но на этот раз команды «Отбой!» не последовало.

До намеченной цели русский миротворческий батальон добирался поездом через Белоруссию, далее через Польшу, Германию, Австрию и Венгрию. Поездка через Западную Европу была подарком судьбы: в начале 90-х годов подавляющее большинство граждан бывшего Советского Союза о таком путешествии – пусть даже посмотреть на чужие страны из окна вагона – могли только мечтать. Конечно, миротворцы могли рвануть в Югославию через Украину, так гораздо ближе. Но бывшая союзная республика запретила проезд по своей территории поезда с русскими десантниками.

Русский борщ сытнее французского супа

В Югославии русских миротворцев снабжал продовольствием французский батальон материального обеспечения. Но этот кулинарный альянс длился недолго. Десантникам не пришлись по вкусу перетертые супы-пюре, и они перешли на привычную пищу – консервированные каши, борщи, супы с фрикадельками и рассольники.

– От ООН в Югославии было несколько миротворческих батальонов из разных стран, дислоцированных по разные линии фронта. Немецкий батальон и канадский саперный батальон стояли на стороне хорватов. Мы, французы и финский строительный батальон – на стороне сербов, как раз на линии разграничения между противоборствующими сторонами. Наш штаб расположился на аэродроме хорватского города Осиек. К нам часто приезжали немецкие и канадские офицеры, но мы же простые солдаты, так что с ними не общались. Однажды в городе Новый Сад мы повстречали австралийца. Подъезжаем к ратуше, а из белого джипа, припаркованного около тротуара, выскочил человек в форме миротворца. Подбежал к нам и стал что-то говорить по-английски с каким-то странным диалектом. Понять его было трудно даже тем, кто хорошо знал английский. Но мы поняли, что парень из Австралии и что его предки – русские. Он был такой счастливый, что встретил соотечественников своих предков. Расстались с ним на позитиве: русские всегда остаются русскими, даже если они австралийцы в пятом колене, – с улыбкой вспоминает Михаил Рябинин.

Гнетущее впечатление на бойцов ВДВ произвел город Вуковар на реке Дунай. Он был полностью разрушен бомбами и тяжелой артиллерией. Русские миротворцы называли его хорватским Сталинградом.

– Еще несколько дней назад это был красивый город с высотными домами, а мы увидели безжизненную пустыню. Для нас это было дико. В наше мирное время и вдруг такие руины не от землетрясения, а от военных действий, – говорит полковник полиции Рябинин.

Оружие было оправданно

Однажды, еще в годы службы в ВДВ, Михаил встретил на улице Пскова сотрудников милиции в необычной красивой форме. Это были бойцы из отряда милиции особого назначения (ОМОН), созданного в Советском Союзе 3 октября 1988 года, в период перестройки. Когда начались перебои с продовольствием, девальвация рубля, появилась безработица и, как следствие, возросла вероятность массовых беспорядков.

Первые подразделения ОМОН были сформированы в 12 крупных городах центральной части СССР, но после развала СССР остались только в Москве и Санкт-Петербурге. К концу 1990-х годов подразделения ОМОН существовали уже во всех городах России с населением свыше 500 тысяч человек.

…Встреча с омоновцами запала Михаилу в душу. Поэтому еще задолго до дембеля Рябинин знал: строителем уже не станет. У него появилась новая цель в жизни. И когда в 1993 году во Владивостоке формировался ОМОН, отслуживший срочную гвардии младший сержант Рябинин был в числе первых, кто незамедлительно подал заявление с просьбой зачислить его в новое подразделение милиции. Кстати, именно с 1993 года официальный головной убор ОМОНа в России – черный берет.

Рождение владивостокского ОМОНа пришлось на пресловутые лихие 90-е. Изначально в отряде было 100 человек, потом штат расширили до 150. Сегодня из первого набора в отряде осталось не более десяти человек. Кто-то ушел на повышение, кто-то переехал в другой город, кто-то сменил профессию, а кто-то погиб при исполнении служебных обязанностей. Но сейчас, как и 23 года назад, первоочередные задачи омоновцев – борьба с преступностью, обеспечение безопасности граждан, а также обеспечение правопорядка на улицах и в других общественных местах при проведении массовых мероприятий. Плюс участие в борьбе с террористическими, диверсионными и разведывательно-десантными группами.

– Каждый день наши бойцы несли патрульно-постовую службу на улицах города. Заступая на дежурство, мы вооружались пистолетами, автоматами. И это было оправданно. В 90-е годы во Владивостоке участились случаи грабежей, особенно на улице Нейбута, на Третьей Рабочей, на проспекте «Красного знамени» в районе гостинок и на улице Шилкинской, на Змеинке. Это были самые криминогенные районы города. Тогда же было много заказных убийств. В людей стреляли, их взрывали. Но открытых стычек милиции с преступными элементами не припомню. Наши люди в основном работали с уголовным розыском на задержаниях и на обысках. И чтобы кто-то нам оказывал сопротивление, таких случаев тоже не было, – говорит полковник полиции Рябинин.

По словам Михаила Юрьевича, заработная плата у бойцов ОМОН была не больше, чем у сотрудников других подразделений милиции. Но продовольственные пайки парни получали регулярно. И довольно приличные. Паек можно было компенсировать деньгами, только в те годы прилавки в магазинах были пустыми.

– Но мы работали и работаем не ради денег и звездочек на погонах. Служба в ОМОНе – это призвание, это образ жизни. Стабильного графика работы у нас нет. Нас могут поднять по тревоге в любое время дня и ночи. Бывает, что работаем сутки через сутки. Бывает, что уезжаешь на три дня, а зависаешь на неделю. И к этому надо быть всегда готовым. Выдержать такой образ жизни не каждый сможет, – подчеркивает Михаил Юрьевич.

За мужеству и отвагу

В 1995 году владивостокский ОМОН впервые откомандировали в Чеченскую Республику на первую чеченскую войну. Срок командировки – 45 суток. На перроне Владивостокского железнодорожного вокзала омоновцев провожал, наверное, весь город. Произносились торжественные речи со словами напутствия вернуться живыми и здоровыми. Было много цветов. Женщины, девушки и дети плакали. Репортажи о проводах и встречах бойцов по возвращении из горячей точки транслировали и публиковали едва ли не все краевые СМИ. Сегодня бойцы ОМОН также периодически уезжают работать на Северный Кавказ. Но уже без прежней помпы. Командировки стали обыденными.

Михаил Рябинин вместе с коллегами впервые поехал в Грозный 15 мая 1995 года.

– Боевые действия в Чечне начались в декабре, но до Нового года об этом никаких сообщений не было. Информация в прессе появилась, когда пошли первые потери. Из приморского СОБРа погиб сотрудник Николай Перьков. Как только мы высадились в аэропорту в Грозном, нам сразу стало все понятно. Нас встречали грязные и обросшие люди, здание аэропорта разрушено, на взлетной полосе лежали разбитые самолеты, гражданские и военные. В городе была такая же картина.

Фактически все командировки мы стояли на блокпостах, а наши собровцы участвовали в спецмероприятиях. В первые командировки приходилось много стрелять, чаще всего ночью. Днем Грозный был мирным городом, все боевые действия проводились в темное время суток. Боеприпасов и продовольствия было достаточно, но воду мы везли с собой. С водой там была напряженка.

Кроме того, война войной, но рыночные отношения никто не отменял. На рынках можно было купить все, что душа пожелает: овощи, фрукты, ягоды. Мы заехали в Грозный в мае, там уже собирали черешню, клубнику, – вспоминает Михаил Рябинин.

В послужном списке полковника полиции Рябинина 11 служебных командировок в Чеченскую Республику, пять государственных наград и несколько ведомственных. Самую первую государственную награду – медаль «За мужество и отвагу» – он получил в феврале 1996 года: после командировки в Северо-Кавказский регион в мае – июне 1995 года весь личный состав владивостокского ОМОНа был награжден государственными наградами.

19 декабря 2001 года около 10 часов вечера боевики обстреляли КПП № 12 и пункт временной дислокации (ПВД) приморского ОМОНа из подствольных гранатометов и автоматов. Огонь был шквальный, численность противника неизвестна, зато по полету трассирующих пуль засекли их дислокацию – южная и северная окраины селения Мескер-Юрт. Как говорят военные, обстановка была сложной. Но Рябинин не растерялся, он быстро организовал оборону, грамотно распределив омоновцев на огневых позициях. Затем занял позицию на посту № 2, наиболее опасном участке обороны, который находился на крыше ПВД. С высоты этого импровизированного командного пункта селение было видно как на ладони.

Ответным целенаправленным огнем омоновцы уничтожили две огневые точки противника, после чего боевики отступили. В том бою личный состав отряда потерь не понес. За отражение ночной атаки вооруженного бандформирования в селении Мескер-Юрт Рябинина наградили медалью «За отвагу».

Потери неизбежны…

Годом ранее, 19 октября 2000 года, во время ночного обстрела селения Мескер-Юрт осколочное ранение получил сотрудник приморского ОМОН старшина милиции Роман Мицай. Посмертно его наградили орденом Мужества. Парню было всего 23 года.

И это не единственная потеря ОМОНа УМВД России по Приморскому краю. Причем не только на поле боя. Так, в ночь на 30 октября 2004 года во Владивостоке без вести пропали омоновцы Владимир Зенченко и Евгений Лиходин. Вместе с рыбинспектором они проверяли два браконьерских судна в юго-западной части залива Петра Великого, в районе острова Фуругельма. В назначенное время они не вышли на связь и не вернулись на базу. Их судьба неизвестна до сих пор. У Лиходина остались жена и дочь.

Кроме них за всю историю приморского ОМОНа четверо сотрудников погибли в Дагестане, двое – в Чечне, один – на Сахалине в схватке с браконьерами.

Прилетали «на тренировку»

В 2006 году в структуре МВД России появилось управление, курирующее спецподразделения милиции СОБР и ОМОН. Возглавлял новую структуру заместитель главы МВД РФ. Именно с этого момента у омоновцев появилась своя специфическая форма. На более высокий уровень поднялось снабжение, ОМОН целенаправленно стали вооружать новыми видами стрелкового оружия, пистолетами и автоматами. Оружие стало более мощным, отряды получили новую технику. Кроме того, увеличилось денежное довольствие омоновцев. Помимо зарплаты сотрудники стали получать дополнительные выплаты и надбавку за службу в спецподразделении.

Тогда же, в 2006 году, на базе ОМОНа ГУВД по Московской области был сформирован ОМОН «Зубр». Его бойцы помимо командира подразделения подчиняются только министру МВД России. Жители Приморья смогли увидеть работу «Зубра», что называется, воочию.

21 декабря 2008 года ОМОН «Зубр» был экстренно переброшен на самолете во Владивосток для разгона акции автомобилистов, протестующих против повышения таможенных пошлин на ввозимые подержанные иномарки. В историю города эта операция «Зубра» вошла как «хоровод вокруг новогодней елки» на главной площади краевого центра.

– Когда происходили события на площади, мы находились в аэропорту, перекрывали дорогу протестующим гражданам, чтобы пассажиры с билетами могли вовремя попасть на самолет. Почему приморский ОМОН не был на площади? Я не знаю. Возможно, это было политическое решение нашего руководства. И мы не отказывались от участия в операции. Если бы отказались, нашего командира бы сняли, – признается полковник полиции Михаил Рябинин.

Позже высокопоставленные сотрудники МВД объяснили, что пребывание отряда «Зубр» во Владивостоке диктовалось не столько сложностью ситуации в городе, сколько задачами тренировки бойцов.

Впереди – нацгвардия

За 25 лет службы Рябинин прошел путь от рядового ВДВ до полковника полиции. В 2000 году окончил Дальневосточный юридический институт МВД России, после чего его назначили командиром взвода ОМОНа, затем – заместителем командира роты, а с 2001 года – заместителем командира отряда.

Что касается личной жизни нашего героя, то здесь у него полный порядок. Михаил женат, супруга работает в системе МВД России, старший сын (ему 22 года) учится в Санкт-Петербурге на юриста. Среднему сыну 14 лет, младшему – пять.

Что дальше? Михаил Юрьевич признается, что подумывает об академии. Но пока об этом говорить рано. Как известно, с 5 апреля 2106 года спецподразделения ОМОН вошли в состав Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации. Поэтому омоновцам надо дождаться грядущих изменений.

Р.S. Уважаемые читатели, если у вас есть кандидатура на роль героя рубрики «Мужики», пишите и звоните нам. Напоминаем: необязательно это должны быть люди в погонах.

Справка «В»

30 ноября 2011 года приказом министра внутренних дел отряды особого назначения МВД стали официально расшифровываться как «Отряд мобильный особого назначения».

Автор: Сергей КОЖИН